Шаги по облакам
Шрифт:
– «Метеор-один», я - сто тридцать пятый, прошу запуск и выруливание на старт.
– Внимание, хлопцы, наш Серега на связи, - сзывал к репродуктору один из летчиков. А из репродуктора слышалось:
– Сто тридцать пятый, я - «Метеор-один», запуск и выруливание разрешаю.
Через несколько минут знакомый голос Сергея:
– Я - сто тридцать пятый, прошу взлет.
– Взлетайте.
Серебристая, с крутой стрелой крыльев, тяжелая машина быстро набирает скорость, отрывается от земли и стремительно уходит ввысь.
Разбросанные шапки кучевых облаков пронизываются
– Командир, до исходной высоты восемьсот метров, - сообщил штурман.
– Вижу, сейчас двенадцать тысяч пятьсот. Уже стратосфера…
Далеко- далеко внизу сквозь разбросанные шапки-барашки кучевых облаков кое-где просматривается земля. Стратосфера -это все-таки высоковато. Темно-фиолетовый цвет небосвода будоражит мысль об окружающем холоде. За бортом самолета действительно мороз 60 градусов, но его ощущаешь не соприкосновением, а каким-то внутренним чувством, которое значительно неприятнее первого. Здесь начинает действовать чувство одиночества, чувство оторванности от родной земли. Но экипаж вышел на задание. Посторонние ощущения в сторону. Все внимание полету.
– Перевожу машину в горизонт, - слышится голос летчика.
– Да, да, начало задания с тринадцати тысяч трехсот метров, - тут же подтвердил штурман.
– Боря, какой курс?
– Доверните до курса триста градусов.
– Понял. Первое снижение на оборотах двигателей, соответствующих крейсерскому режиму… Начинаю устанавливать режим.
– Николай Иванович, держи курс такой, как сейчас.
– Экипаж, приготовиться к пикированию.
– «Метеор-один», я - сто тридцать пятый, высота заданная, на борту порядок, разрешите приступить к выполнению задания.
– Понял. Разрешаю.
Командир медленно отклоняет от себя штурвал, и самолет плавно переходит во все более и более крутой угол пикирования. Экипаж чувствует это по давлению привязных ремней на плечи и уходом линии горизонта далеко вверх. Сейчас на переживание своих личных ощущений времени нет. Все внимание на указатель скорости и указатель числа М - числа Маха. Это число - величина отношения скорости самолета к скорости звука. Число Маха имеет большое влияние на аэродинамические качества самолета. Превышать его расчетное для данного самолета значение ни в коем случае нельзя. Это связано с большими неприятностями в устойчивости и управляемости самолета.
Стрелки контрольных приборов притягивают внимание летчиков и штурмана. Но не только нарастающую скорость контролируют члены экипажа. А и высоту. Она сейчас «тает» сотнями метров в секунду. Увлекаться пикированием нельзя. Надо вовремя вывести самолет в горизонтальный полет. С первого раза нельзя достигать предельных значений угла пикирования и скорости. Прежде чем выйти на них, надо выполнить несколько пикирований с постепенным увеличением начальных данных угла и скорости. Так сказано в задании, а задание для испытателя - нерушимый закон.
Самолет под большим углом к горизонту стремительно несется к земле. Экипаж, ожидающий чего-то неизведанного,
Самолет вновь выведен на заданную высоту. Командир обращается к членам экипажа:
– Николай Иванович, Борис Евгеньевич, внимательно следите за ростом скорости, угла пикирования и числа М. Начинаю ввод…
Снова легкое отделение от сидений и висение на плечевых ремнях. Самолет, еще более круто наклонив нос, очень быстро разгоняет скорость. Через несколько секунд она уже достигла максимального значения, полученного в горизонтальном полете, а потом медленно, но уверенно увеличилась еще на полтора - два десятка километров в час. Такое увеличение вполне допустимо. Оно не выходило за расчетное значение предела. Это привлекло внимание экипажа.
– Николай Иванович, а число М выше расчетного не растет. В чем дело? Ведь самолет имеет возможность разгоняться - он ведь пикирует.
– Вижу. Интересно. Давай выводить.
– Да, уже пора. Высота восемь тысяч триста метров.
Тело плотно вдавливается в чашу сиденья. Чувствуется, как обвисают щеки, как тяжело поднять руку или ногу. Выход самолета из пикирования в горизонтальный полет всегда сопровождается перегрузкой. Это ощущение известно любому летающему человеку.
– Уголок приличный, почти как на «пешке»{1}, - немного отдышавшись, вставил словцо Борис.
– Почти, но ведь надо учесть, что наш корабль раз в пять-шесть тяжелее «пешки».
Сергей Григорьевич плавно, не превышая допустимых перегрузок, начинает вывод самолета в горизонтальный полет. Повинуясь рулям, машина плавно подымает нос к горизонту. Все хорошо. Даже отлично. Экипаж; в приподнятом настроении. Ведь очень необычный, ранее никем не изведанный полет оказался значительно проще, чем предполагали.
Установившаяся на выводе перегрузка практически никого не волновала. Так ведь и должно быть. Но… самолет вдруг лихорадочно задрожал, затрясся и с быстро увеличивающимся углом вошел в глубокую правую спираль. Экипаж мгновенно ощутил это непредвиденное вращение. Неожиданность создавшегося положения застала всех врасплох. Рано успокоились. Уж очень хорошо все получалось. Теперь надо было принимать меры к выяснению причины вращения и вести борьбу с пока еще неизвестным.
Что заставило самолет вращаться? Что затягивает его в пикирование? Чем все это кончится? Возникла сразу целая серия вопросов, на которые нужно было тут же найти ответ. Если не найти ответа, придется думать о спасении жизни экипажа.
– Сережа, зачем крутишь?
– спросил штурман.
– Я не кручу. Машина сама крутится, - тяжело дыша, ответил командир.
– «Метеор-один», я - сто тридцать пятый, машину сильно затягивает в правую глубокую спираль. Нагрузки на рули очень большие.