Шаги по облакам
Шрифт:
– Ввод!
Летчик немедленно отдал штурвал от себя, установил перекрестие прицела на условной цели. Самолет почти вертикально понесся к земле. Ощущение знакомое. Земля стремительно несется на самолет. Ни неба, ни горизонта. Только одна бескрайне большая земля. До момента условного сброса бомбы экипаж активнейшим образом участвует в удержании самолета на заданной траектории. Все мысли и чувства заняты только одним. Прицеливание должно быть точным, а включение автомата вывода своевременным. В этом весь смысл работы на данном совершенно необычном участке полета.
Время летит. Вот и момент сброса.
– Сброс!
– дает команду штурман.
–
– Автомат вывода включен.
После сброса бомбы самолет немедленно выводится в горизонтальный полет. В данном случае этого не последовало. Самолет под тем же углом несся к земле. В мгновение ока все изменилось. Спокойствие экипажа, уверенного в отличной работе техники, сменилось тревогой.
Иван Алексеевич какими-то сверхчеловеческими усилиями потянул штурвал на себя. Самолет начал выход из пикирования. Но неумолимо быстро надвигавшаяся земля, казалось, окажется на его пути раньше, чем он выйдет в горизонтальный полет. Попытка летчика отключить автомат никакого результата не дала. А его сил было явно мало для того, чтобы «сломить» слишком крутую траекторию полета. Прошло всего несколько секунд, а для экипажа они показались вечностью.
Федор Макарович быстро оценил создавшееся положение и, ухватившись за штурвал, изо всех сил стал помогать командиру. Самолет начал энергичнее поднимать нос. Одновременно стала быстро возрастать перегрузка. Она сделала тело свинцовым. Перед глазами пошли темно-красные круги. А самолет с вибрациями, вырывавшими штурвал из рук летчиков, уже несся над крышами домов, почти срезая верхушки высоких деревьев. Несколько минут в экипаже ни слова. Только тяжелое дыхание в телефонах да испарина на лице. Самое страшное осталось позади.
– Ну как?
– немного срывающимся голосом спросил Иван Алексеевич.
– Ничего. Только вот консоли крыльев загнулись, посмотри.
– Он показал рукой на левую плоскость.
– Вот это да… Но самолет все же летит, правда, на штурвале чувствуется тряска. Видишь, как дергает штурвал?
– Вижу, уменьшай скорость, - посоветовал штурман.
Небольшой круг над аэродромом, и самолет уже бежит по взлетно-посадочной полосе. На стоянке его обступили десятки людей, наблюдавших этот головокружительный полет.
Удивлению не было предела. Как можно было вывести самолет в горизонтальный полет в такое короткое время? И еще большее удивление: как можно было лететь на таком искореженном самолете?
Ответ был один: только неимоверными усилиями экипажа, его мужеством, его волей к победе, его исключительным летным мастерством удалось успешно завершить труднейший полет.
Воля и мужество людей оказались крепче стали, так как сталь не выдержала - она деформировалась. Самолет к полетам оказался больше непригодным.
А летчики остались живы и здоровы, остались в строю, дав возможность конструкторам устранить дефект автомата вывода из пикирования.
Мужество, героизм, самообладание в сложных ситуациях и в то же время неугасимый оптимизм в повседневной жизни - вот характерные черты, отличающие летчиков и штурманов - испытателей всех поколений.
Вспоминая минувшее, хочется с глубоким уважением назвать имя нашего старшего руководителя генерала Алексея Сергеевича Благовещенского. Это большой специалист своего дела. Он много внимания уделял летному составу. В меру своих возможностей удовлетворял наши деловые и житейские нужды. Но и спрашивал за работу строго.
Сам он летал на всех типах самолетов, какие только попадали в институт. Летал грамотно
Шли годы. Мы испытывали новые самолеты и их оборудование. Набирались опыта. Не обходилось и без того, что из наших рядов, рядов испытателей, навсегда уходили наши прекрасные товарищи, друзья, до последнего вздоха отдавая свою жизнь делу строительства Советского Военно-Воздушного Флота. Вечная им слава и вечная память.
В предлагаемых ниже небольших рассказах о работе летчиков-испытателей мне хотелось бы показать их преданность своему народу, любовь к нелегкому, но крайне важному для авиаций труду, их волю и умение идти на риск ради выполнения поставленной задачи, ради укрепления военного могущества нашей Родины.
Пожар в воздухе
Хмурые тучи нависли над аэродромом. Накрапывал холодный, назойливый дождь. Сидеть бы в такую погоду в веселом обществе летчиков да обмениваться любопытными историями из не лишенной острых моментов летной работы. Но, как говорится, делу время, а потехе час. Мы собираемся в длительный и нелегкий испытательный полет на тяжелом бомбардировщике Ту-4. Получены последние предполетные указания. Хотя погода и так видна, а все же консультация метеоролога никогда не лишняя. Всем экипажем заходим на метеостанцию. Синоптик дает весьма сложную обстановку: низкая облачность, дождь, в облаках обледенение. Наш командир Анатолий Дмитриевич Алексеев - опытный летчик-испытатель, человек невозмутимого спокойствия и выдержки, с феноменальной памятью и большим кругозором, в высшей степени оптимист - не изменил себе и на этот раз. С шуточками, прибауточками повел нас под струями дождя к уже готовому к вылету самолету.
Бортовой инженер Михаил Соседов докладывает командиру экипажа о готовности машины к полету. Видавший виды летчик обходит самолет и тщательно осматривает каждый узел, рули, шасси. Закон жизни авиаторов: «доверяй, но проверяй».
Удостоверившись в готовности корабля к полету, командир дает команду, и мы занимаем свои рабочие места. Проверяем оборудование и докладываем о его состоянии. Такой порядок заведен с первых дней существования многоместных самолетов. Один командир экипажа не в силах осмотреть все оборудование и все агрегаты корабля, доклады с каждого рабочего места дают ему уверенность в полной готовности техники и всего экипажа.
Через несколько минут Мы выруливаем на взлетно-посадочную полосу, командир запрашивает у руководителя полетов:
– «Орбита», я - девятьсот тридцать пятый, разрешите взлет?
– Разрешаю.
– Бортинженер, давай газы, - скомандовал Анатолий Дмитриевич.
В ответ на его команду раздается оглушительный рев четырех мощных моторов.
Самолет трогается с места, а затем все быстрее и быстрее набирает скорость. Через 2-3 минуты мы уже в облаках.
Тяжелая машина медленно набирает высоту. По остеклению ползут струи дождевой воды. Экипаж занят своими делами. Летчики пилотируют корабль. Штурманы готовятся к выводу его на заданную линию пути. Бортинженер занят своим бесконечно большим количеством приборов, радисты устанавливают все положенные в длительных маршрутных полетах связи. Дел у каждого - хоть отбавляй. А мне кажется, что у меня их больше, чем у других. Это потому, что в таком ответственном полете я участвую лишь третий или четвертый раз. Стараюсь изо всех сил. Хочется поточнее выйти на исходный пункт маршрута, вовремя подать команды на разворот и окончание набора высоты.