Шах и мат

Хейзелвуд Эли

Сжав карандаш, рисую новое поле. Должно быть, я слишком зациклилась на деньгах, потому что в следующей партии побеждает Нолан.

Я закатываю глаза:

– Отвлеклась. Ты не очень-то заслуживаешь…

– Почему ты бросила шахматы в четырнадцать лет?

Мое тело напрягается.

– Прошу прощения?

– В сентябре, после турнира в Филадельфии, ты сказала, что бросила играть не из-за того, что умер твой отец. Тогда из-за чего?

– Мы не договаривались отвечать на подобные вопросы.

–

Мы договорились, что это может быть любой вопрос, – Нолан выдерживает мой взгляд, в его голосе нотки вызова. – Если хочешь, можешь не отвечать.

Именно так мне и следует поступить. Не отвечать и оставить Нолана одного с его глупым вопросом, ответ на который его не касается. Но я не могу заставить себя промолчать. Несколько секунд кусаю нижнюю губу и, поборов желание вырезать следующий нолик у Нолана на коже, отвечаю:

– У нас с отцом испортились отношения задолго, – три года, одна неделя и два дня, – до его смерти. Тогда я и перестала играть.

– Почему вы отдалились?

– Это уже второй вопрос. И если выиграешь снова, никаких вопросов на эту тему больше не принимается.

Нолан хмурится:

– Это почему?

– Потому что я так сказала, – огрызаюсь я.

На мгновение он замолкает, но затем, верно уловив угрозу в моем голосе, кивает.

После этого еще несколько партий заканчиваются ничьей. Точнее, их двадцать три. Никто из нас не хочет, чтобы ему задавали неудобные вопросы. И когда я одерживаю победу в двадцать четвертой игре, Нолан в своем стиле ударяет рукой по столу. Если честно, его реакция даже поднимает мне настроение.

Я уже профукала один вопрос, поэтому на этот раз мне хочется спросить о чем-то личном. Может, о его отношениях с Кохом? Или узнать историю о сестрах Бодлер? О его дедушке? Есть кое-что, что давно меня волнует, но если задам этот вопрос, то переступлю черту. С другой стороны, Нолан спросил меня об отце, и я не против отомстить. Может, даже хочу это сделать.

– У меня дома, когда Сабрина спросила, с кем ты спишь, ты сказал… Я толком не поняла, что ты сказал и… – Я замолкаю.

– В чем вопрос? С кем я сплю?

Коротко киваю. Щеки горят. Я уже успела пожалеть, что решилась об этом заговорить.

– Ни с кем.

Эм?

– В смысле?

– Я ни с кем не сплю. Или, по крайней мере, ни с кем не спал.

Мне нужно какое-то время, чтобы переварить услышанное. Чтобы реально осознать: Нолан Сойер, Убийца королей, беспечно признает, что ему двадцать и он еще девственник. Не то чтобы в этом было что-то неправильное. Но все же.

Нет. Я неправильно поняла. А как же сестры Бодлер?

– Ты никогда ни с кем не спал, – повторяю я.

– Не-а, – уверенным тоном заявляет он. И выглядит абсолютно

спокойно, как будто не собирается никому ничего доказывать, кроме себя. По крайней мере, здесь, сейчас, со мной.

– О, – чувствую, что мне надо наступать постепенно. – Так ты… Я хочу сказать, тебя все устраивает или ты хотел бы… – Краска еще сильнее приливает к щекам.

Нолан нависает надо мной:

– Имеешь в виду, хотел бы с кем-нибудь заняться сексом?

Я киваю. Иисус, у меня есть язык. Я могу говорить.

– Раньше нет, – Нолан даже не раздумывает. – Но в последнее время захотел.

– Что… Что изменилось?

Он внимательно смотрит на меня.

– Мне говорили, что дополнительные вопросы не принимаются, – уголок его губ вновь выгибается в улыбке. – К тому же я слышал, что у тебя опыта хватит на нас двоих.

Издаю стон:

– Не скажу, что… Тебе не стоит верить всему, что говорит Дарси.

– Это ведь неплохо. – Нолан рисует новое поле.

Я все еще взволнована, поэтому он легко выигрывает.

– Что ты собираешься делать после того, как закончится твоя стипендия?

– Что ты знаешь о моей стипендии?

– Никаких вопросов на вопросы.

Я закатываю глаза:

– Буду искать место автомеханика. К чему ты клонишь?

– Как насчет шахмат? Просто бросишь играть?

– Ага, – я выхватываю карандаш из его руки. – В шахматах у меня нет будущего.

Нолан фыркает:

– Ты не можешь просто…

– Я ответила на твой вопрос. Следующий раунд.

Он смотрит на меня с упорством и раздражением, а затем почти мгновенно побеждает. Как он это делает? Он пьет, а я нет, но именно я оступилась.

– Валяй, – я в очередной раз закатываю глаза. – Но никаких дополнительных вопросов.

Нолан наклоняется в мою сторону, взгляд его темных глаз серьезен, на коже пляшут звезды.

– Ты в курсе, насколько невероятная?

Перестаю дышать. На время. А потом заставляю себя засмеяться.

– Реально? Ты тратишь свой вопрос на подобные глупости?

– Я совершенно серьезен. Ты вообще понимаешь, насколько ты необыкновенная, Мэллори?

– О чем ты вообще?..

– Я никогда не видел ничего подобного твоей игре. Никогда.

– Я… Ты в десять раз лучше меня. Я победила тебя один раз, когда играла белыми, а ты, скорее всего, ожидал легкой победы.

– Ты не ответила на мой вопрос, – Нолан наклоняется ближе. От него пахнет мылом и пивом и еще чем-то приятным и темным. – Ты знаешь, насколько чертовски хороша?

Я выдерживаю его взгляд.

– Да, знаю, – признавать это почти больно. Я поклялась не развивать этот свой безграничный талант и намерена сдержать обещание. – Тебя задевает, что я настолько хороша?