Шахматный порядок
Шрифт:
— Грэй, Кристен!
К столу Гриффиндора скоро направилась высокая брюнетка с короткой стрижкой и пронзительным взглядом карих глаз. Следующий, следующий, ещё несколько человек…
— Поттер Лили!
Девочка, прежде чем двинуться по направлению к шляпе, тяжело вздохнула. Она все еще обдумывала тот разговор про примирение, но понимала, что радости это никому не принесет, еще и выставят друг друга на всеобщее посмешище. Оставалось только смириться. Наверно шляпа и думать то не будет: отправит в Гриффиндор в первые секунды… Девочка поправила огненные кудри и быстро двинулась вперед.
—
Однокурсники быстро осыпали девочку радостными аплодисментами.
— Поздравляю! Поздравляю, — весело улыбнулась беленькая Лаура. — Я слышала о подвигах твоего отца. Надеюсь, что подружимся.
— Я тоже, — кивнула Лили. Ох и болтливая же собеседница попалась.
— Я слышала, что маглокровок, вроде меня, здесь принимают весьма хорошо, — протянула Кристен.
— Это правда, — твердо сказала Лили. — Вы точно такие же дети как и мы.
— Поздравляю, Лили! — послышался звонкий голос Джеймса. Все же на Гриффиндоре не так уж и плохо… Даже весьма хорошо.
Эллис и Евангелина попали в Слизерин. От глаз Лили не укрылось, как Альбус и другие аплодировали первокурсникам. Старшая сестра Кэтрин Забини нежно обняла Евангелину, что вызвало у Лили грустную улыбку. Теперь можно было даже не мечтать о примирении с Альбусом, о мире в семье. Она становится врагом для слизеринцев, как и все ее родственники. Сестрой Альбуса числится лишь формально… Девочка вздохнула: столько лет вместе, столько надежд, но всё бесполезно, всё это ушло навсегда… Можно не рассчитывать и на близость с Евангелиной: кто примет дружбу гриффиндорки и слизеринки, учитывая вековую межфакультетскую вражду?
В задумчивости Лили прослушала речь старосты и лишь толчок соседки Лауры вывел ее из размышлений. Пора идти в гостиную. Из зала ученики вышли к широкой мраморной лестнице и медленно поплелись наверх. Новая староста Доминик Уизли показала им потайные ходы: за раздвижными панелями т за массивным гобеленом. Они шли то по одной лестнице, то по другой, некоторые из них даже, пока первокурсники по ним поднимались, меняли свое направление. На высоких стенах висели сотни портретов, и изображенные на них волшебники переговаривались между собой, а некоторые приветствовали новых учеников. Идя мимо них, Лили думала о том, как ее брат Альбус в свое время шел в подземелья Слизерина и как теперь туда идут Эллис и Евангелина.
«Неужели им прямо по дороге в подземелья рассказывают о том, что прав был Лорд Волдеморт?» — думала с замиранием сердце Лили.
* * *
Следующим утром Альбус завтракал один, потому что все его друзья уже успели поесть, а затем направился на первый урок. Он не спал всю ночь, пролистывая одну за другой все книги, какие только были в гостиной, пытаясь найти хоть что-то о Пещере Слизерина, но безрезультатно: ни в одной книге не оказалось нужной информации. Помимо обязательных предметов, сегодня ему предстояло ещё три, которые он выбрал в качестве дополнительных: арифмантика, древние руны и предсказания.
Первой была арифмантика. Альбус полюбил ее с первого же урока. Арифмантика требовала особого внимания и была похожа на магловскую физику, только во много раз сложнее, с применением законов магии. Утро было солнечным, и зеленая
Урок предсказаний оказался не менее интересным. Кабинет кентавра Флоренца находился на первом этаже — туда вёл коридор напротив дверей в Большой зал. Войдя вместе с Эриком и Кэт, Альбус отметил, что класс напоминает лесную лужайку. Вокруг росли деревья, густая листва украшала потолок и окна, лишь изредка пробивались солнечные лучи. Зеленый полумрак создавал впечатление, будто урок и вправду проходил в лесу. Как только прозвенел звонок, в кабинет вошел кентавр.
— Добрый день, — улыбнулся он, — меня зовут Ференц. — Я буду вести у вас уроки пророчеств. Надеюсь, вы полюбите мой предмет.
— Вполне возможно, — задорно улыбнулась Кэт.
— Что же, прекрасно, мисс Забини. — Тогда сегодня мы прямо сейчас и начнем гадать на чайных листьях, — охотно отозвался кентавр.
Флоренц объяснил основные принципы этих гаданий, затем раздал всем чашки и налил чаю. Альбусу показалось, будто ему самому было интересно посмотреть, что произойдёт. Ал взболтал чайные листья, как учили, и с любопытством заглянул в чашку. Сначала он увидел всего лишь кучку мокрых чайных листьев. Он прищурился и пристально уставился на неё, пытаясь разглядеть что-то ещё. Тотчас же удивительным образом причудливые очертания начали оживать.
— Я вижу… то ли мяч, то ли бладжер! — удивилась высокая Виктория Смит. Для удобства она вытянула длинные ноги в центр ковра. Эрик улыбнулся.
— Скорее всего, вы попадете в команду по квиддичу, мисс Смит, — ответил Ференц тоже с легким весельем.
— Спасибо, — кивнула с задорной улыбкой Вики.
— Очевидно, вы попытаетесь это сделать уже в ближайшее время! — кивнул Ференц. — А что видите вы, мисс Селвин?
— Ну… — Моника немного замялась. — Вот крест, распятие.
— Хмм… это означает «испытания и трудности». Продолжайте, — кивнул кентавр. — Мне кажется, вы уже пережили нечто подобное…
— А эти чашки показывают ещё и прошлое? — лукаво спросил Альбус. прищурившись на искристый солнечный луч.
— Да, могут. А что, нечто подобное с вами уже случалось?
— Бывало пару раз, — спокойно ответила Моника, явно не желая вдаваться в подробности об этих случаях. — Дальше…
— Что же… Вы, мистер Поттер? — внимательно посмотрел на мальчика Ференц. Альбусе показалось, будто преподаватель в чем-то его подозревает, но, заметив интерес к кентавра к своей левой руке, мальчик сразу разобрался, что к чему.
— Два круга. Они накладываются один на другой и пересекаются… — пробормотал с удивлением Альбус.
К его удивлению Ференц нахмурился.
— Вы уверены, мистер Поттер?
— Да.
Кентавр задумался, но ничего не сказал. Альбус насторожился: очевидно в этом видении было что-то не совсем верное. Оглянувшись, он посмотрел на Эрика. Скорпиус Малфой, хихикнув, что-то прошептал Весте. Альбус поморщился — Веста всегда была его подругой, хотя не выносила Гойла. Вслед за ними рассмеялся и Бэддок. Альбус досадливо поморщился: Ричард его терпеть не мог, но вряд ли когда-нибудь осмелился напасть на него открыто, разве что исподтишка.