Шахматный порядок
Шрифт:
Дельфины покорно ожидали победительницу. Довольная Марина легко уселась в колесницу и подтянула вожжи, чтобы ей было удобно. Затем вытянула ноги так, чтобы ее сандалии были видны всем, кто смотрит на ее выезд. Взмахнув хлыстом, она игриво погнала дельфинов. Колесница, вырвавшись из дворца, помчалась в море. Марина издала победный клич, окунув сандалии в воду.
— А ведь они… Они из Эрика! — прошептала какая-то нимфа.
Марина послала всем счастливую улыбку и снова пошевелила ножкой, чтобы сандалии из кожи титана Эрика были видны
Альбусу было жаль друга, но сцена такого триумфа заворожила его. В конце концов, если Эйкин победила, она имеет право на триумф. У проигравших прав нет, а победитель получает все.
— Тебе остается только взирать с небес, как твоя бренная кожа красуется на ногах торжествующей Марины! — фыркнул Поттер.
— Очень смешно, да? — обиделся Нотт. — Это наверняка мерзавка Забини написала, или Смит…
— Ладно, пошли в гостиную! — подбодрил друга Альбус.
— Не, не хочу… Спать буду… — проворчал Эрик, глядя на смятую постель Гойла.
— Ну, как хочешь, лежебока… — фыркнул Альбус. — А Марина Гриффиндорская уже празднует победу небось… — Продекламировал он с притворной насмешливостью. Эрик запустил в друга зеленой подушкой, и Ал стремглав выскочил в гостиную.
Было еще очень рано. Надев мантию-невидимку, Ал вернулся в библиотеку и быстро проскользнул в Запретную секцию, где сидели несколько старшекурсников. У них, видимо, были специальные разрешения от учителей. Альбус стал искать книгу о Духах Огня, как вдруг его внимание привлекла тонкая чёрная книжица, на которой золотыми буквами было выведено: «Непрощаемые заклинания».
Ал почувствовал легкое головокружение. Ему необходимо было изучить как можно больше тёмных книг, если он хотел противостоять темным магам и стать членом Круга Света, а непрощаемые проклятья отлично подходили для самозащиты. Немного жестоко, зато эффективно. Ал схватил книгу и наложил на неё Оптическое заклинание, чтобы она выглядела как пособие по травологии. Затем он выскочил из библиотеки и помчался в подземелье.
Идя по коридорам, Альбус нашел небольшую нишу. Он быстро наколдовал шар голубого пламени, чтоб можно было читать. Одна часть его души громко протестовала, но Ал не обращал на это внимания. Через час он изучил инструкции ко всем проклятьям. Прочитав книгу, Ал вздохнул и медленно закрыл её. Он не знал, что заставило его сделать это, но теперь, закончив чтение, он почувствовал себя плохо. Когда он уже собирался отнести книгу обратно, что-то его остановило. А хватит ли ему сил, чтобы исполнить Непрощаемые проклятия?
Именно в этот момент из темноты выскользнул паук. Ал лютой ненавистью ненавидел пауков и убивал этих кровососов, как только видел из на стене. Достав палочку, он быстро блокировал паука. Членистоногое задергало лапками и заклацало желваками. Ал глубоко вдохнул и медленно выдохнул, закрыв глаза. Затем открыл их и уставился на паука, как зачарованный. Одним быстрым взмахом вскинув палочку, мальчик направил её на членистоногое и выкрикнул:
— Imperio!
Паук внезапно перестал клацать. Он тупо озирался по сторонам и, по-видимому, был в трансе.
— Прыжок вперед, — тихо попросил Альбус
Паук прыгнул. Ал почувствовал внезапную эйфорию. Он осознал, что
— Ладно, теперь… сальто, — скомандовал Ал.
Паук превосходно сделал сальто, перевернувшись в воздухе. Ал ещё немного побаловался проклятьем, прежде чем снял его с паука. Следующим шло заклинание, о котором он больше всего слышал — знаменитое и ужасное Пыточное проклятье. Ал судорожно сглотнул и мрачно посмотрел на паука, который нервно дергал лапками, проделав серию гимнастических трюков. Ужасно нервничая, Альбус поправил очки поднял палочку и рассёк ею воздух.
— Crucio!
Паук вдруг застыл и рухнула на стол, судорожно дёргаясь и суча лапками. Он сучил лапками изо всех силёнок, его многочисленные глаза вылезали из орбит. Альбус от испуга чуть не уронил палочку, его руки задрожали. Однако вместе с этим проклятьем у него в голове зароились жестокие мысли. Ал подумал, что если Ромильда посмеет оскорбить его… Ал подумал, что было бы забавно полюбоваться, к примеру, на Ромильду, вот так же скрючившегося от боли. Нет, об этом нельзя было даже думать.
Ал снял проклятье, и паук, трясясь, поднялась на лапки.
«Перестань! — резко крикнул в голове голос. — Что ты делаешь? Ты с ума сошёл?»
«Может быть», — ехидно прошептал Альбус сам себе.
Если бы Ал увидел себя со стороны, то ужаснулся. На его губах играла кривая усмешка, а глаза мерцали алым. Он пребывал в состоянии какой-то жуткой жуткой радости. Нужно было бы желать смерти, как сказано в инструкции. Кому? Ал вдруг представил, как торжествующая Марина в античной тунике велела снять кожу с Эрика, чтобы сделать из них сандалии. Это было глупо, но ничего другого не шло ему в голову.
— Avada Kedavra! — резко произнес Ал.
Тотчас же полыхнула ослепительная вспышка зелёного света, и членистоногое лишилось жизни. Глаза Ала внезапно обрели прежний малахитовый цвет и испуганно расширились. Он побледнел и приложил дрожащую руку ко рту. Не отрывая взгляда от мёртвого паука, он бессильно опустился в нишу.
Ал был испуган. Он чувствовал, словно что-то страшное завладело им. В ту ужасную минуту он был не в себе. Он представлял собой нечто настолько злое, что при одной мысли об этом у него мурашки бежали по спине. Он почувствовал себя ужасно маленьким, как будто его одолело какое-то огромное существо. Дрожью, он встал и испарил паука. Тело тряслось, словно от лихорадки, и Ал усилием воли заставил себя открыть книгу об анимагах. Однако смысл слов расплывался, и Альбус с трудом понимал прочитанное.
«Это был научный эксперимент… Только научный эксперимент…» — утешал себя Ал.
«Ты лжешь! — шептал в голове тоненький голос. — Куда ты идешь, Ал? Что ты…» — Детский голос по-прежнему шептал что-то слева, но Альбус властно велел ему заткнуться.
В ту ночь ему снились кошмары, соединившие в себе все предыдущие сны.
* * *
К началу декабря не выпало еще не снежинки, и многие с грустью говорили, что в этом году вообще не будет нормальной зимы. Можно было бы погрустить о том, что не удастся увидеть привычных сугробов и спящих под снежными ризами елей, но новости о Пожирателях не позволяли забыть об этом. Авроры, которые выступали против них, погибали или получали смертельные ранения, и за столом Гриффиндора и Хаффлпаффа все чаще отсутствовали ученики: их освобождали от занятий из-за погибших родственников.