Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов
Шрифт:
— Просто устала. Укачало в машине. Пройдет.
Хмурясь, он сказал:
— Это, наверно, я виноват.
Он вопросительно взглянул на Чика Боннера.
— Да нет, не думаю, — сказал Чик. — Бывают у нее такие перепады настроения. После того, как поругаемся. Хочет, чтобы я ей посочувствовал из–за долгой тяжелой поездки. Демонстрирует, как она настрадалась. Ей просто нужно, чтобы кто–то подержал ее за руку.
Доводы Чика показались Вирджинии вполне вероятными.
— Сколько
— Недолго. Поймет, что я не приду, и встанет.
Грузно сев на стул, Роджер молчал. Уже давно Вирджиния не видела его таким усталым. Он едва следил за тем, что происходит вокруг.
— Грегг обрадовался, что снова оказался в школе? — спросила она его.
— Он показал мне свою комнату, — ответил Роджер.
Ответил он не сразу и так рассеянно, что она повторила вопрос, поняв, что он его не услышал.
— А, да, — сказал он. — Обрадовался. Ему там нравится.
Тут Чик решил, что настал удобный момент:
— Послушайте, Линдал, можно вас на минутку в гостиную?
Открыв глаза, Роджер спросил:
— Зачем?
— Я тут показывал кое–что вашей жене и теще, миссис Уотсон. Хотелось прежде узнать и их мнение. Они мне кое–что ценное подсказали. Вы, по–моему, благосклонно отнеслись к моей идее, правда, Вирджиния?
— Да, — ответила она. — В целом да.
Помолчав, Роджер спросил:
— Что там у вас? Фотографии?
— Речь о магазине, — пояснила Вирджиния.
Из гостиной раздался голос миссис Уотсон:
— Роджер, иди же сюда. Мы хотим кое–что тебе показать.
— Что значит — о магазине? — спросил Роджер.
— У меня появились кое–какие идеи, — признался Чик, улыбаясь Вирджинии, — и я хотел бы обсудить их с вами.
Вирджинии передалось его возбуждение, и она улыбнулась в ответ.
— Пойдемте все вместе, — предложил Чик.
— Послушайте, Чик, — сказал Роджер, — воскресенье — мой единственный выходной день.
Из гостиной снова позвала миссис Уотсон:
— Роджер! Мистер Боннер хочет показать тебе свои планы по расширению магазина.
— Мне сейчас не до этого, я устал, — отрезал Роджер. — Сами подумайте. Да я шесть дней в неделю только про магазин этот и думаю, с меня достаточно.
Сняв очки, он сунул их в карман рубашки. Потом протер глаза, поморщился, встал и подошел к раковине.
— Мне очень жаль, — проговорил Чик, оскорбленно глядя на Вирджинию. — Я должен был это предвидеть. Я не хотел его обидеть.
— Роджер, ты меня удивляешь, — сказала Вирджиния.
— Чего вы хотите? — спросил Роджер, стоя к ним спиной. — Войти со мной в долю?
— Что–то вроде того, — сказал Чик. — Но мы можем обсудить это позже.
— Вы ничего
— Он всегда так злобствует? — спросил Чик у Вирджинии. — Линдал, ну в самом деле, простите меня.
С чувством оскорбленного достоинства он вернулся в гостиную, и когда Вирджиния туда заглянула, то увидела, что он собирает свои чертежи.
— Не убирайте, — попросила Мэрион. — Оставьте, как есть. Я сама могу их ему показать.
— Не надо, мама, — сказала Вирджиния. — Лучше тебе в это дело не лезть. — И обратилась к мужу: — Садись–ка снова за стол, накормлю тебя супчиком. Тебя и Лиз — вы прямо как детишки после однодневного похода.
— Я устал, — пробормотал он, стоя у раковины.
— Знаю.
Она поцеловала его в сухую и колючую от щетины щеку.
Чик уже из дверей сказал:
— Мы пойдем, Вирджиния.
Он держал пачку своих чертежей, через руку было перекинуто пальто.
Но она заставила его вернуться в гостиную для разговора.
— Вы ведь видите — он устал. Завтра сам себе будет дивиться, чего это он так взъелся. На самом деле ему интересно.
— Наверное, меня немного занесло, — предположил Чик. Он как–то сник, говорил тише, его пыл угас. — Не лучше ли будет позвонить ему? — Он позволил ей добавить в пачку забытый им чертеж. — Спасибо. Вирджиния, я благодарен вам за помощь. — Успокоившись, он покорно посмотрел на нее и сказал почти шепотом: — У него такое бремя на плечах, да? Знаете, иногда мне приходится ходить по универсамам и сетевым магазинам, разговаривать о том, как они продают наш хлеб… Так что мне тоже довелось с народом по делу пообщаться. Не он один устает. Конечно, он этим больше занимается, чем я.
— Чик, я хочу попросить вас об одолжении, — сказала Вирджиния.
— О каком? — спросил он, такой большой и ручной, но при этом понимающий, что обошлись с ним неважно.
— Пока вы с Лиз не уехали, хочу попросить вас отвезти мою маму домой — чтобы Роджеру не ехать. Не хочу, чтоб он сегодня еще садился за руль.
— Конечно, — согласился Чик. К нему возвращалось утраченное чувство собственного достоинства. Он снова положил свою пачку на стол. — А она сама–то хочет?
Вирджиния повернулась к матери:
— Хочешь, Чик сначала отвезет тебя домой? А я накормлю Роджера, и мы, наверное, ляжем сегодня пораньше.
— Я бы еще у вас посидела, — сказала миссис Уотсон. — Наверно, не помешала бы…
— Мама, ну пожалуйста.
— Ладно, — уступила миссис Уотсон, вставая. — Куда вы подевали мое пальто?
Отыскав пальто матери, Вирджиния проводила ее с Чиком. Когда она вернулась на кухню, Роджер уже снова сидел за столом.