Шаляпин в Петербурге-Петрограде
Шрифт:
сформировался как ярчайшая творческая индивидуальность. Лучшим другом К.
А. Коровина был В. А. Серов. Они многие годы были неразлучны. Приятели в
шутку называли их, смешно переиначивая фамилии, «Коров и Серовин».
Творческое содружество Коровина и Шаляпина началось еще в
Мамонтовской опере. Коровин делал для Шаляпина эскизы костюмов Грозного
в «Псковитянке» и Досифея в «Хованщине». С Коровиным певца роднила
любовь к природе. Редкие свободные летние недели
проводил в коровинском имении «Итларь» (теперь на территории Ярославской
области). О теплом, дружеском отношении художника к певцу говорят портреты
Шаляпина, исполненные Коровиным. Один из них написан в 1905 году.
Молодой Шаляпин изображен сидящим на террасе, на диване перед окном.
Солнечный день, яркая зелень сада. В руках певца листки письма, лицо
спокойно и задумчиво...
Именно с Коровиным Шаляпин осуществил постановку «Хованщины» в
Мариинском театре. Художник жил в то время на Театральной улице (ныне
улица Зодчего Росси). Его квартира помещалась на третьем этаже над квартирой
В. А. Теляковского. Здесь в шумных беседах и спорах рождался художественный
замысел новой постановки. Друг Коровина актриса Н. И. Комаровская
наблюдала за совместной работой Шаляпина и Коровина над оперой: «Вместе
они намечали внешний облик Досифея. По рисункам Коровина Досифей
представлялся то гневным изувером, то пламенным фанатиком, то добрым
пастырем. Шаляпин загорался. Вдохновенно, с потрясающей силой пел он в
этот вечер Досифея. Выслушивая соображения Коровина, он вновь и вновь
повторял те места из своей роли, которые не удовлетворяли его. Это был
незабываемый вечер содружества, совместной работы двух больших
художников».
Хотя Шаляпин не впервые исполнял роль Досифея, работа над образом шла
большая. И дома за роялем, и в театре певец вновь и вновь вживался в роль,
внимательно изучал внешний облик персонажа. Скоро на стене артистической
уборной Шаляпина в Мариинском театре появился портрет Досифея,
исполненный им гримировальными карандашами. Суровые глаза Досифея —
Шаляпина как бы пронизывают каждого, кто смотрит на портрет. Это
единственный сохранившийся до нашего времени многоцветный рисунок
Шаляпина-художника. Впоследствии с большими предосторожностями слой
штукатурки с рисунком был снят со стены и перенесен в созданную в театре
мемориальную комнату Ф. И. Шаляпина (находится там и поныне).
Мгновенные зарисовки, эскизы грима очень помогали Шаляпину в работе.
Его многочисленные автопортреты, эскизы костюмов и гримов, портреты
друзей, в частности Коровина, Головина, поражают не только сходством,
умением передать главное в характере изображаемого человека.
В том же 1911 году перед началом работы над «Хованщиной» Шаляпин
давал интервью, и репортер с изумлением наблюдал, как, «стоя у письменного
стола, он водит карандашом по белому листу бумаги. Красивый великан с
голубыми, совсем детскими глазами, он то поправляет рисунок, то бросает
карандаш и ходит по комнате, слишком тесной для его гигантских ног.
Разговаривая с нами, он то снова возвращается к столу и доделывает контур, то
опять ходит, начинает маршировать по комнате».
Когда интервью закончилось, был готов и рисунок — один из бесчисленных
автопортретов, сделанных певцом.
Премьера «Хованщины» состоялась 7 ноября 1911 года.
Рецензируя спектакль, критик Юрий Беляев подчеркивал не только
музыкальное, но и огромное общественное значение новой постановки.
Шаляпин «не только не выдвинул на первый план роль Досифея, но
пожертвовал всем его выгодным положением в целях наилучшего ансамбля. Вот
эту скромность, эту уступчивость, этот «подвиг» я ставлю в первую заслугу
артисту, — писал рецензент. — Как, иметь в руках такой благодарный материал,
да еще шаляпинский талант и не «ахнуть», не разразиться, не сокрушить?! Да,
вот в чем заключается главная заслуга артиста: в согласии. И вот вам точный
ответ на обычные сомнения: может ли режиссер быть в то же время и актером?
Может. Шаляпин доказал это вчера. Правда, роль Досифея уж такая, если так
можно выразиться, режиссерская. Пастор, духовник, вождь. Но быть на сцене,
играть и ни разу не переступить границу личной выгоды — это положительное
чудо».
Другой музыкальный критик В. Г. Каратыгин писал в «Солнце России»:
«Мало того, что великий отечественный артист с бесподобной силой и яркостью
исполняет партию Досифея, — он же режиссировал всю оперу (совместно с г.
Мельниковым). Это он заставил Марфу обходить Андрея со свечой перед тем,
как обоим им входить на костер. Это он придумал всю эту массу превосходных
подробностей, которые внесли в наш музыкальный праздник столько свежести и
жизни. Это он присоветовал таинственные паузы оркестра во многих местах
партитуры».
Огромный успех «Хованщины» не мог не радовать Шаляпина — он осознал
себя режиссером, умеющим воплотить на сцене свое видение оперы. Особенно
важно было Шаляпину признание потому, что после «коленопреклонения» он
потерял уверенность в себе, мучился угрызениями совести, трагически