Шаляпин в Петербурге-Петрограде
Шрифт:
театров, он оформил много спектаклей с участием Шаляпина.
В 1901 году Шаляпин пел в Милане и покорил темпераментную и
искушенную итальянскую публику своим Мефистофелем. Немало
способствовал успеху сценический костюм, созданный по эскизу Головина.
Художник помог Шаляпину обрести на сцене чувство свободы и раскованности.
Рядом с ремесленными декорациями и костюмами миланского театра облачение
Шаляпина выглядело особенно эффектно. «...Если
Головин посмотрели на сцену, каким резким пятном осталась бы в вашей памяти
моя фигура, одетая пленительно в блестящий костюм. Как благодарен я Вам и
моему симпатичному и любимому Александру Яковлевичу Головину», — писал
Шаляпин из Милана В. А. Теляковскому.
Шаляпин не сразу постиг эстетический и философский смысл образа
Мефистофеля. Сохранилась фотография молодого Шаляпина в костюме а-ля
средние века, со смешным перышком на шляпе. Она свидетельствует о
наивности трактовки образа Мефистофеля Шаляпиным и о его неискушенности
в сценическом искусстве. Певец скован в движениях. Улыбка, которой он
пытается придать нечто зловещее, выглядит искусственно. Она не может скрыть
неумелости, наивной бравады.
Стремительную эволюцию, которую пережил образ Мефистофеля в
творчестве Шаляпина, помогает понять картина К. А. Коровина «Сцена на
площади» («Фауст»). Художник запечатлел в роли Фауста итальянского тенора
А. Мазини — в темном плаще, с поблескивающим белым пером на шляпе. Но
основное колористическое пятно и композиционный центр картины —
Мефистофель — Шаляпин, в динамичной позе, в красном одеянии, с лютней в
руках. Лицо Мефистофеля, закрытое плащом, почти не видно. Но в постановке
фигуры ощутима свобода, энергия, властность. Шаляпинский Мефистофель,
поющий серенаду, легок, строен, изящен, обольстителен.
Головин тоже запечатлел Мефистофеля в том самом красном костюме,
который покорил сердца миланцев, Мефистофель обернулся как бы внезапно,
вполоборота. Яркость пурпурного плаща, камзола особенно выделяется на
бледно-голубом фоне. И такого же голубоватого оттенка лицо — значительное,
одухотворенное жестокой огненной силой, искривленное дьявольской улыбкой.
Многие портреты Шаляпина Головин писал в тяжелейших условиях —
ночью, в декорационной мастерской, расположенной под сводами крыши
Мариинского театра. Эту мастерскую Головин создал сам.
Когда художник пришел в театр, выяснилось, что работать ему, в сущности,
негде. Просторного помещения не было. Огромные кулисы и занавес художник
расписывал один, без помощников.
полукустарным способом, часто на квартире управляющего театрами
Теляковского при содействии его жены. Головин не только открыл в театре
просторную художественную мастерскую, он расширил штат оформителей,
привлек к работе театральных художников М. П. Зандина, Б. А. Альмедингена и
других.
Художник Б. А. Альмединген так описал один из театральных вечеров, когда
по обыкновению приступал к работе А.Я. Головин: «...Площадь Мариинского
театра. Двенадцать часов ночи. Мороз лютый. Из подъезда театра движется
поток людей: это зрители расходятся по домам. Возбужденная толпа полна
впечатлениями от спектакля. Знать и богачи степенно направляются к своим
каретам и автомобилям, остальные бегут к трамваю. Многие кличут
закоченевших извозчиков.
На площади горят костры. Возле них в ожидании седоков обычно греются
извозчики и кучера, которые так же, как сто лет назад, «бранят господ и бьют в
ладоши». Вся площадь в движении: фантастическое мелькание от огней костров
и перебегающих фигур, шум, крики, фразы о спектакле...
Постепенно свет в окнах меркнет, гаснут одинокие фонари, обнажается
темный силуэт театра. Публика разошлась, и безлюдную площадь охватывает
зимняя ночь.
...Театр мрачен, но пытливый наблюдатель замечает едва пробивающийся
свет под самой крышей, в одиннадцати полуциркульных окнах. За этими окнами
то место, где создаются «сценические красоты».
В громадной полукруглой мастерской, повторяющей площадь
расположенного под ней зрительного зала, знаменитый художник театра
Александр Яковлевич Головин создает декорации...»
Портрет Шаляпина в роли Мефистофеля был написан Головиным в одну
ночь. «У Шаляпина было в то время обыкновение превращать ночь в день, а
день в ночь, — вспоминал позднее художник, — он выразил желание позировать
мне после спектакля, если угодно до утра, но с тем чтобы портрет был закончен
в один сеанс. Пришлось согласиться и писать портрет при электрическом
освещении. Работа шла у меня почти без перерывов, мне хотелось во что бы тб
ни стало окончить ее, и это удалось, но помню, что устал я ужасно, и когда я
клал последние мазки внизу картины и нагибался, с меня буквально лился пот,
стекая со лба на пол, — до такой степени я изнемог».
Еще один портрет Шаляпина в роли Мефистофеля Головин выполнил в 1909