Шаман: Тайны мертвого ковена
Шрифт:
Женя указал подбородком на висящую на крючке деревянную доску для нарезки овощей, мяса и все того, что можно только порезать. Уля вприпрыжку прибежала на кухню. Она схватила дощечку и поставила ее на стол, заглянув в прикрытую крышкой сковороду.
– Любопытной варваре на базаре нос оторвали. Слышала такое? – Женя уместил горячую сковородку на доску и щелкнул Улю по кончику курносого носа. – Не обожгись.
Женя сполоснул в раковине ложку с вилкой и передал их Уле, предоставляя выбор ей. Девчушка отложила ложку в сторону и накрыла пальцами крышку, чтобы наконец-то приступить к столь, судя по реакции, желанному
– Горячо, блин! – Уля дула на пальцы и трясла рукой.
– Я тебе говорил, чтобы ты была осторожна, – пробурчал Женя, наполняя вчерашний стакан ледяной водицей из-под крана, и сунул его ей в ту самую руку, чтобы хоть чуть-чуть облегчить кусачую боль.
– Ты сказал: «не обожгись», а не «будь осторожна».
– Уля, это одно и то же.
Женя цокнул, снимая со сковороды стеклянную, запотевшую с внутренней стороны крышку. Ноздри защекотал аппетитный аромат жареного. Уля приземлилась на табуретку и со скептическим прищуром оглядела яства, что ей преподнес Женя.
– Ты пытался мордочку сделать, что ли? – Уля обвела ложкой яичницу: по два желтка находились над сосисками в форме дуги-улыбки, а посередине, между ними, расплылся кляксой пятый желток. – Получился какой-то пятиглазый, двухротый сиамский мутант.
– Слушай, ты можешь хотя бы поесть молча? Ты даже во сне языком воротишь. – С укоризной произнес Женя, подцепляя вилкой кусочек сочной сосиски. Завтракать ему пришлось стоя.
– Ладно, профти, – не прожевав, без умолку болтала Уля. – Это офтень фкусно.
– Тебе не знакома случайно пословица: «когда я ем, я глух и нем»? – Женя раскусил задними зубами желток, и он согревающим ручейком потек по деснам.
– Есть ящик Пандоры, а ты – ящик пословиц, которые никто не просил, – Уля проглотила большой кусок и прокашлялась. – Откуда ты, интересно, столько дедовских цитат знаешь?
– Книги умные читал, а не «Колдуем вместе», – без какого-либо укора парировал Женя, закидывая очередной кусочек сосиски в рот. Живот уныло урчал, что Жене захотелось ударить по нему кулаком. Целые сутки без еды не прошли даром.
– Зато я научилась взламывать замки и все в этом духе.
– Взламывать… – Призадумался Женя, постучав ложкой по чугунной сковороде. Кто-то способен вскрывать умело замки, а кому-то никакое заклинание или шпилька не нужны, чтобы проникнуть в чужие мысли. – Приканчивай яичницу побыстрее.
– С чего это? Я предпочитаю не торопиться, когда дело касается удовольствия.
– Нам надо заехать к одним… почти людям. – Женя отошел от стола, кинув вилку в заполненную грязной посудой раковину. Уля скривилась, но почему-то решила сдержать едкий комментарий при себе. – Я пойду умоюсь, а ты пока доедай.
***
– Вау, – присвистнула Уля, закутавшись в поношенное клетчатое пальтишко до колен. Уля натянула выцветшие рукава, покрытые катышками, на сжатые кулачки и переминалась с ноги на ногу у Харлея Херитейджа. – Ты типа крутой коп? Или на лапу часто берешь?
– Есть такое слово, как «копить». Слышала когда-нибудь? – Женя перекинул одну ногу через байк и ловко запрыгнул на него. – Шлема у меня нет, поэтому не отвлекай меня своей болтовней, чтобы мы не улетели в кювет.
– А я никогда не каталась на мотиках, – лепетала беззаботно Уля, залезая сзади Жени. Она проворно пролезла тонкими ручонками
Женя повернул ключ зажигания, и мотор неукротимо заурчал. Когда Женя потянул правую ручку на себя, урчание перешло в жадный до километров темной от дождя дороги рык. Уля сзади взвизгнула то ли в испуге, то ли в предвкушении, и уткнулась носом меж лопаток Жени. Дрожь девчонки передалась Жене, однако то была пустая, безэмоциональная вибрация. От Харлея и то больше чувств исходило.
Жене стало жутко от того, насколько Уля была неживой.
– Держись крепче, а то улетишь, – шутливо предупредил ее Женя, а Уля в ответ сильнее вцепилась в него, что на мгновение у Жени дух перехватило. Харлей резче обычного двинулся с места и понес их прочь из двора, окруженного пятиэтажками. На площадке развлекались дети, скрип старых качелей уносился к свинцовым небесам и детский смех, который невыносимо было слышать после увиденного в детском доме «Мягкие облака», прорезался сквозь шум мотора.
У Жени холодный пот побежал по позвоночнику, когда до его ушей донесся слабый хохот, вырывающийся из легких Ули. Он даже не услышал его, а, скорее, ощутил. Харлей поднял их в гору, и Женя выкрутил руль влево, сворачивая на Комсомольскую. Летом он редко сокращал путь к Авдеевым через эту улицу, но благодаря дождю, вокруг них не поднялась песочная пыль и не забилась в легкие, раздражая мягкие ткани под ребрами.
– Это просто отвал всего! – Восхищенно заверещала Уля, не ослабляя хватку. Она запрокинула голову назад и снова воскликнула что-то нечленораздельное. Однако несмотря на резкий всплеск радости, ликования, Женя до сих пор не чувствовал Улю на более тонком уровне. Зернышко тревоги все сильнее проклевывалось, намереваясь расцвести не ароматными бутонами, а терновыми колючками, которые будут раздирать уже не плоть Христа.
Женя прибавил газу, дабы поскорее оказаться у Авдеевых.
***
– Ты мне скажи одну вещь: у вас, шаманов, наглость в жилах, вместо крови, течет? Я тебе, вроде, русским языком… – Прошипел бледный Ваня, упершись кулаками в гладкую, натертую до блеска столешницу, но договорить он не успел. Уля обладала искусным мастерством перебивать всех, кто хотя бы на день ее старше:
– А зачем вампирам кухня? Человечину здесь разделываете?
– Что? – Ваня изумленно уставился на нее, а через пару секунд перевел скептический прищур на Женю. – Ты ей рассказал?
– Как ты поняла? – Женя повернулся всем корпусом к Уле, облокотившись локтем на спинку высокого стула, на одном из которых, болтая ногами, сидела «ведьмочка». По пути Женя и словом не обмолвился с Улей о сущности древнего семейства, к которому им пришлось заехать.
– Вы «Сумерки» не смотрели, что ли? – Уля закатила глаза и хлопнула себя по лбу. Женя было дело хотел пошутить, что скоро шишку так себе набьет, но сдержался. – Если сердце не бьется и красавчик – значит, вампир.
– Красавчик? – Прыснул со смеху Женя. Гранатовые уста Ваня гневно искривились, когда он хмыкнул: