Шарада

Доун Нирай

И стою.

Шайен не двигается, поэтому я понимаю, что в безопасности, и выскальзываю из комнаты. Мне нужно в туалет, и во рту все чертовски пересохло. Сделав свое дело, я иду на кухню. За столом с поднятыми ногами сидит Адриан, в руке он держит трубку.

— Хочешь? — спрашивает он.

— Не-а.

Травка не совсем для меня. Это лишь средство для достижения цели, и все. Вместо то-го, чтобы вернуться к себе в комнату, я плюхаюсь на один из разношерстных стульев у нас на кухне. Не знаю, почему. Мне

не особо хочется разговаривать, и я знаю, что Адриан сейчас раскроет свою большой рот, но и к Шайен возвращаться тоже не тянет.

— Это было чертовски сильно. — Адриан скрещивает руки.

— Точно.

— Что с ней такое?

Я молчу, пытаясь придумать, что ответить. Она только что узнала, что ее мать умерла, и это, должно быть, съедает ее заживо, но есть что-то еще. Помимо Грегори и всей этой ерунды. Только я не знаю, что.

— Не знаю. — Я пожимаю плечами.

— Ты с ней спишь?

— Отвали.

Будто это его касается.

— Так я и думал.

Адриан поднимается на ноги.

— Что это значит?

Он вздыхает и снова садится.

— Не знаю. С ней ты другой. Могу сказать, что у тебя к ней чувства, но не такие, как с Дееной или другими девчонками. Ты не замешкался бы при ответе на этот вопрос относи-тельно кого-то другого. Что очень круто. Я удивлен.

Я качаю головой. Адриан всегда такой. Он курит много травы и тусуется на вечерин-ках больше из всех, кого я знаю, но никогда не боится говорить правду. Когда доходит до этих вопросов, у него появляется своего рода шестое чувство, поэтому я совсем не удивлен его словами.

— Я ее не особо-то знаю, чувак, чтобы испытывать чувства.

— Но это не меняет дела.

Верно. Ее только слепой не захочет. Она потрясающая со своими блестящими темно-каштановыми волосами и кожей цвета жидкой карамели. У нее пухленькие губки, и она знает, как этим пользоваться. Да, я был бы ненормальным, если бы не хотел ее, но…

— У нее все сейчас идет кувырком. Ты видел, как она взбесилась, и я абсолютно точно не могу дать ей большего, чем просто хорошо провести время. Она не такая девушка.

Адриан смеется.

— А ты спрашивал?

— Ты же знаешь, что не спрашивал.

— Тогда ты не можешь знать. И да, у нее все идет кувырком, и у твоей задницы — то-же, несмотря на то, что ты никогда не говоришь об этом. Может, вам нужно вдвоем найти хороший способ, чтобы на какое-то время забыть обо всем?

Он встает, и я не собираюсь ничего говорить, чтобы на этот раз удержать его. Он не знает, о чем, черт возьми, говорит. С ней сейчас может происходить много дерьма, но она по-прежнему остается принцессой, а я, определенно, не принц. И не хочу им быть.

Адриан пинает мой стул, чтобы привлечь мое внимание.

— Кроме того, в процессе ты получишь массу удовольствия.

Я игнорирую его, и мы оба выходим из

комнаты: он — прямо по направлению к две-ри, я — обратно к себе в спальню. Оказавшись внутри, я закрываю дверь, стягиваю через го-лову футболку и бросаю ее на пол. Шайен свернулась в маленький клубочек, темные волосы разметались по белой подушке. Как я и сказал, только слепой ее не захотел бы, а я уж точно не слепой. Нам хватает трагедий в жизни, чтобы заходить еще и дальше.

Чувствуя, что сейчас отключусь, я перелезаю через нее и забираюсь в постель. Она что-то мычит, ее тело слегка вздрагивает. Я машинально притягиваю ее близко к себе, как делал до этого.

— Ш-ш-ш, малышка. Это всего лишь я.

Она больше не издает ни звука, но берет меня за руку. Я закрываю глаза и засыпаю.

Глава 16

Шайен

Прошлая ночь проигрывается у меня в голове в обратном порядке. Все начинается с ощущения рук Кольта на мне, потом переключается на поездку в машине, сарай, Грегори, выпивка.

У меня сжимается сердце. Боже мой. Я выставила себя полной дурой. Я была такой идиоткой! Я сжимаю веки, будто это как-то поможет избавиться от воспоминаний, но я знаю, что этого не будет. То, что произошло, уже не изменить. Не изменить ничего из того, что происходит с нами.

Нужно лишь двигаться дальше.

Начиная с этого момента.

Я собираюсь выбраться из постели и попытаться избавить Кольта и себя от объясне-ний… Я даже не знаю, каких. Не могу ничего сказать о похмелье, потому что ничего и не было помимо того, что он видел меня в таком положении, в каком не видел никто. И не должен видеть.

Я пытаюсь сдвинуться, и его рука сжимается. И только тогда я понимаю, где она на-ходится. На моей груди! Твою мать! И как мне выбраться из-под нее? Я снова пытаюсь сдвинуться, и на этот раз он шевелится.

— Доброе утро, — его голос звучит хрипло после сна.

— Привет… Мне нужно встать, но… кхм-м-м.

Он отдергивает руку.

— Черт. Прости. Привычка.

И я знаю, что должна поблагодарить его. Сказать что-то, потому что то, что он сделал, важно, и ему не нужно было этого делать. Большинство парней не стали бы. Не после всего того, что произошло между нами, но вместо «спасибо» я говорю:

— Можно воспользоваться твоей ванной?

— Конечно. Она прямо по коридору. Ты планируешь сбежать, Золушка?

Вылезая из кровати, я поворачиваюсь к нему. Большая ошибка. Огромная. Возможно, он самый сексуальный парень, которого я когда-либо видела. Он без футболки, и по его правому плечу тянется трайбл-татуировка и спускается вниз по руке. У него твердые мыш-цы и дерзкая ухмылка. И от этого я начинаю его немного ненавидеть.

— С принцессы на Золушку?

— Я шучу. Иди в ванную.