Шарлотта. Последняя любовь Генриха IV
Шрифт:
– Я уже имел честь заметить вашему величеству, что я буквально передаю поручение короля…
Кончини, равнодушно и насмешливо присутствовавший при начале разговора, и лицо которого мрачнело мало-помалу, по мере того как разговор принимал тон более неприятный для него, встал с дерзкими движениями. Но решительный вид и презрительная надменность Сюлли заставили его одуматься, поэтому он только бросил на него взгляд, полный ненависти, и опять сел, не сказав ни слова.
Королева обратилась к Сюлли:
– Вы,
– Могу ли я, по крайней мере, сказать королю, что ваше величество постараетесь не допустить…
– Опять!.. Эта настойчивость…
– Внушена участием к пользе вашего величества… Народ не привык отделять имени королевы от имени Кончини и припишет престолу ответственность за неблагоразумие…
– Пусть народ делает что хочет – неужели надо вам это вечно повторять?.. Притом он знает, что думать… Очень мне нравится забота короля о достоинстве престола, и я очень сожалею, что он не всегда думал так… особенно в то время, когда хотел посадить на этот престол Габриэль д’Эстре… и мало ли еще кого!..
– Король мог делать ошибки, но народ от этого не страдал.
– Как же пострадает народ, позвольте спросить, если синьор Кончини купит Ла-Ферте?
– Народ не должен знать в это время нищеты и голода, как щедро награждала королевская рука иностранного фаворита.
– Но кто может помешать мне награждать моих слуг? Скажите мне, совестится ли король расточать деньги своим любовницам?
– Король не расточает по весьма основательной причине: у него нет денег…
Кончини вполголоса сказал что-то по-итальянски; слова его поразили королеву; она взглянула на него, потом пристально посмотрела на Сюлли.
– Извините, – сказала она с притворной вежливостью, – что я не поняла раньше цели вашего посещения… Его величество желает, без сомнения, заставить меня наполнить его шкатулку.
Министр сделал движение, но королева не дала ему времени раскрыть рот.
– О! Вы напрасно трудились… Я принесла ему приданое, слава богу, довольно значительное, и не моя вина, что половина была уже промотана, когда я приехала… Я сделала достаточно, и не мне поправлять беспорядочное состояние финансов…
– Беспорядочное состояние финансов! – вскричал Сюлли, задыхаясь от гнева.
Сдавленный хохот напомнил ему о присутствии Кончини и внушил непримиримое желание мщения. Старый министр вдруг сделался спокоен, отвесил низкий поклон и сказал совершенно хладнокровно:
– Ваше величество не так перетолковали мои слова. Поручение,
Он поклонился еще раз и направился к двери. Но оскорбление на этот раз было слишком явно выражено, и Кончини потерял хладнокровие. Он бросился и остановил Сюлли за руку.
– Очень советую вам не брать на себя подобных поручений.
– Очень жалею, что не могу исполнить вашего желания… Я буду повиноваться моему государю…
– Ну, если вы так любите служить посредником, потрудитесь отнести мой ответ.
– Какой ответ? Я, кажется, ничего вам не передавал и обращался к одной королеве…
– Это все равно, вы понимаете меня… Речь идет обо мне; все ваши слова увеличивают оскорбления, которыми осыпает и меня ненависть короля…
– Мне никакого нет дела до ваших оскорблений…
– Тем лучше, потому что вы скорее поймете, что и я также пренебрегаю ими… Это-то я и прошу вас повторить королю… Скажите ему, что если он хочет борьбы, то я вступлю в нее, что я его не боюсь, что я иду ему наперекор… иду наперекор, слышите ли вы? И что если он пошевелится, то с ним случится несчастье…
Сюлли вздрогнул.
– Хорошо… Будьте уверены, я сейчас же повторю все это королю.
Он вышел, не повернув головы. Оставшись одни, королева и итальянец обменялись странными взглядами.
– Кончини, – сказала Мария Медичи тихим голосом, – вы заходите слишком далеко… Я уже сто раз говорила вам, что вашим неблагоразумием вы дадите возможность догадаться.
– Что за беда!.. Так не может продолжаться долее, пора прекратить это тиранство.
Мария Медичи не отвечала; погруженная в глубокое размышление, она сидела, опустив голову. Фаворит стал перед нею.
– Помните, о чем мы говорили, когда этот презренный старик прервал нас? Надо ждать?
– Не знаю…
– Вы еще не решились… еще не довольно оскорблений! До чего должен он довести свои обиды и презрение к вам? Отвечайте; я должен знать, могу ли остаться здесь или мне отправиться в Италию…
Королева оставалась с минуту в задумчивости, сложив руки, как будто молила Бога внушить ей ответ, потом, тряхнув головой с решительным видом, встала.
– Нет, я не колеблюсь более… Я и так слишком долго терпела…
– Узнаю вас наконец…
– Вы видели герцога Эпернонского?
– Он наш… Король запретил ему самовольно собирать пошлину и в то же время отнял у него Мец… Д’Эпернон, пораженный и в своем состоянии и в своем могуществе, поклялся отомстить…
– А эта женщина?