Шайтан Иван 3

Тен Эдуард

— Генадий Карлович, вы сами бывали в горах?

— Так точно, господин полковник, самого детства бывал в Альпах, в Швейцарии. У нашей семьи есть небольшое поместье в тех местах. Часто охотился и просто совершал походы.

— Замечательно. Вы ознакомились со штатами батальона?

— Так точно.

— Квартировать будете под Эриваном. Получите предписание и соответствующие документы дающее вам право на набор солдат в батальон из частей и формирований Кавказского корпуса и Кавказской линии. Желаю вам успеха, Генадий Карлович, к 20 июня батальон должен быть сформирован.

Да, дополнение, господин подполковник, штаты сокращены до трехсот человек.

— Но почему?

— Командир корпуса сократил, мотивируя нехваткой солдат в частях. Некоторые воинские формирования, которые планировалось передать вам, в батальон, оказались необходимы в других местах.

Полковник вспомнил вчерашний разговор у командира корпуса. Генерал Галлер разговаривал с ним, в присутствии атамана кавказского казачьего войска, который сидел с нахмуренным и недовольным лицом.

— Мирослав Титович, вы, как ответственный за формирование горного егерского батальона должны знать, что планируемый вами перевод отдельной пластунской сотни не возможен.

— Но почему, ваше высокопревосходительство?

— Потому, господин полковник, атаман доказал мне, что данное формирование не является частью корпуса, а входит в состав Казачьего войска и подчиняется ему только в военных вопросах. Но участие её в летней компании не обсуждается.- Галлер строго посмотрел на Колосова — и атаман заверил меня, что состав сотни будет увеличен до двухсот пятидесяти казаков.- опять внимательный взгляд на атамана, не терпящий возражения.

Наконец мы подъезжали к Пятигорску. Больше месяца в пути, холод, дожди, непролазная грязь в некоторых местах. Передвигались не особенно быстро, бойцы старались везти меня с осторожностью. В Москве пробыли три дня, забрали Тихона и всё, что он успел сделать за время моего отпуска и тронулись в путь. Через две недели рана моя почти зажила. Бойцы успокоились и перестали чрезмерно опекать меня.

Переосмыслив всё, что со мной произошло в Петербурге, я наконец понял, мне чертовски повезло. Андрей был прав. Без поддержки тех, у кого есть власть и связи, меня бы просто стёрли в порошок. В лучшем случае, граф Вержановской искромсал бы меня, как какого-нибудь жалкого дурачка.

Но вышло ровно наоборот.

И теперь я знал наверняка, мне этого не простят. Раньше или позже, но обязательно будут мстить.

Поначалу я даже обрадовался, что уезжаю домой, на Кавказ. Будто бы это могло что-то изменить.

Боже… Какой же я был наивный.

Нет. Я не просто наивный. Я законченный лох. Конь педальный. Дерево дубовое. Называй как угодно — и будешь прав.

По прибытии в Пятигорск привёл себя в порядок и отправился в штаб линии, навестить Шувалова. С самого моего появления в штабе, мне не понравилось тщательно скрываемый интерес офицеров штаба встречающихся мне по дороге к кабинету.

— А, Пётр Алексеевич, наконец то прибыли. А то, признаться заждались мы вас.- встретил меня озабоченный подполковник. Пойдемте к генералу Мазурову. Он просил явиться к нему по прибытию вас, дорогой есаул.

— Я так понимаю, слухи о моих приключениях дошли до вас?

— Несомненно,

дошли, да ещё какие. Красиво оформленные. Вы теперь очень известная персона среди офицеров Кавказа.

Когда адъютант генерала увидел нас, он сразу поспешил в кабинет и минуту спустя пригласил войти.

Генерал Мазуров стоял строгий и официальный. Адъютант, который обычно сразу покидал кабинет, остался стоять вытянувшейся по стойке смирно.

— Господин Иванов, прошу вас ознакомиться с приказом.- его голос звучал сухо и отстраненно. Мазуров протянул мне лист бумаги с гербовой печатью военного министерства, исписанного красивым почерком с завитушками и чёрточками. Я читал приказ и не мог понять того, что написано, буквы не складывались в слова. Прекратив бесполезные попытки, вернул бумагу.

— Во исполнения приказа, прошу вас снять военный мундир офицера и впредь не сметь использовать его. В противном случае вы будете наказаны в установленном, для этого случая, порядке. Остальные документы по поводу вашего увольнения получите в канцелярии. Больше вас не задерживаю. Прощайте. Я вышел из кабинета в сопровождении Шувалова. Механически совершая все положенные действия. В голове звенящая пустота и абсолютное отсутствие мыслей, как будто их вымели веником. Пришел в себя, когда мы с Шуваловым оказались на улице.

— Пётр Алексеевич, очнитесь — дернул меня за рукав подполковник.

— А, что? Не беспокойтесь я в полном порядке, Александр Константинович. Пожалуй я пойду, спасибо вам за участие.

— Как пойду? Петр Алексеевич, вам сейчас надлежит явиться к Атаману. Вы, что не слышали, что я вам сказал?

— Зачем?

— Генерал Колосов приказал явиться к нему.

— Он не может мне приказывать.

— То есть как не может? — удивился Шувалов.

— Потому, как я, есть лицо штатское и могу плевать на приказы воинских начальников с колокольни и других вершин человеческого сознания. Так что прощайте, Александр Константинович.

— Действительно, я как-то не подумал. Николай Леонидович настоятельно просил вас посетить его. Ему есть, что сказать вам, очень важное. Поверьте мне, Пётр Алексеевич.

— Хорошо, пойдёмте.

Холодная волна окатила меня, моментально приведя в чувство и вернув в реальность. Ощутил холодное спокойствие и ясность ума. Шувалов, заметил во мне столь стремительные перемены, молча следовал за мной.

— Здравствуйте, Николай Леонидович, пришёл по вашей просьбе. Вы хотели что-то сказать мне?

Произнёс я твёрдым, вежливым тоном.

— Спасибо, что откликнулись на мою просьбу. Как лицу штатскому, приказывать не могу. Все формальности соблюдены? — он посмотрел на Шувалова, который кивнул.- Прошу вас, Пётр Алексеевич, поведать обо всём, что произошло с вами в Петербурге. Поверьте не ради праздного любопытства.

Я подробно рассказал о произошедшей дуэли и всех случившихся обстоятельствах, не называя имен. Только графа Вержановского и других, кто был причастен к прошедшей дуэли. Колосов и Шувалов внимательно выслушали меня и периодически обменивались взглядами. Наступило молчание после того, как я закончил свой рассказ.