Шайтан Иван 3

Тен Эдуард

— Ты прав, Василий Иванович, светлая твоя голова.

— А чего, Александр Николаевич, тихо заберёшь армейский мундир у сотника и в штабе доложишь. Так, мол, и так, приказ исполнили, мундир сняли и все довольны.

— Надо в Пятигорск ехать, пока они чего-нибудь не возвратного не натворили.- озабоченно проговорил Соловьёв.

— Поезжай, если для дела нужно.

По прибытию в Пятигорск, Соловьёв немедленно направился к Атаману надеясь застать его в штабе.

— Атаман на месте? Доложите о мой просьбе принять меня, по очень важному делу.

— Атаман в данный момент занят, у него подполковник Шувалов.- ответил адъютант.

— Тем более доложите.- настоял Соловьёв.

— Хорошо —

— Проходите, вас ожидают. — Пригласил адъютант.

— Здравия желаю

ваше превосходительство!

— Здравствуйте, Александр Николаевич. Смотрю у вас что-то срочное?

— Так точно, ваше…

— Будет вам, присаживайтесь.

Соловьев присел на край стула, ловко устроив шашку, с прямой спиной кадрового военного.

— Николай Леонидович, я по поводу вчерашнего приказа из Петербурга, — начал он, тщательно подбирая слова. — Осмелюсь предположить, вы отдаёте себе отчёт, какая неразбериха возникнет в пластунской сотне после увольнения есаула Иванова?

Атаман переглянулся с Шуваловым, затем кивнул, жестом предлагая продолжать.

— Мне кажется, есаул Дорожный нашёл достойный выход из этой… деликатной ситуации, — Соловьёв слегка наклонился вперёд. — Приказ мы обязаны выполнить, значит выполним. Пётр Алексеевич становится штатским. В приказе чётко сказано: «Лишение офицерского чина, права ношения мундира и пенсиона по военному ведомству». — Он особо выделил последние слова. — Но, что мешает ему поступить на службу в Кавказское казачье войско? Тем более, — голос Соловьёва стал твёрже, — у нас хроническая нехватка образованных офицеров.

Уголки губ атамана дрогнули в едва уловимой улыбке.

— Александр Николаевич, — медленно произнёс он, — мне кажется, вы недооцениваете своего начальника. Мы как раз с Александром Константиновичем, — он кивнул в сторону Шувалова, — обсуждали этот же вопрос.

— И, что вы решили?

— Осталось дождаться, есаула, узнать подробности произошедшего и дальнейших намерений Петра Алексеевича. Может после всего, что с ним произошло, он потеряет всякий интерес к военной службе. Не допускаете подобного, Александр Николаевич?

— Действительно, как-то не подумал о подобном.

— Сейчас, Александр Николаевич, у нас другая, не менее неприятная ситуация. Поступил приказ из Главного штаба о формировании горного егерского батальона, двух ротного состава, общей численностью четырехсот десяти человек. Личный состав набрать из частей Кавказского корпуса и частей кавказкой линии. Как полагает полковник Штукин, назначенный ответственным за формирование батальона, в основу батальона взять пластунскую сотню Иванова. Как вам такое известие, АлександрНиколаевич?

— Да уж, Николай Леонидович, из огня да в полымя. — протянул Соловьёв.

— Александр Костантинович, расскажите, Александру Николаевичу, что вы думаете по данному вопросу, надеюсь, генерал Зубарев разделяет вашу точку зрения.

— Так точно, Николай Леонидович. Он просил меня ознакомить вас с нашим пониманием вопроса и при необходимости согласовать наши действия с вами. Командиром батальона назначен новоиспечённый подполковник фон Мангер Генадий Карлович, выпускник академии Генерального штаба, прошлого года, был командиром роты в лейб-гвардии финляндском пехотном полку. Имеет отличные аттестации и рекомендации. Сын Карла фон Мангера, действительного статского советника, служащего в администрации, помощник вице-канцлера Великого княжества Финляндского. Отмечу особенно господа, подполковник фон Мангер, проявил себя при составлении новой системы горной подготовке войск во время учёбы в Академии.

— Даже так, — хмыкнул генерал. — Интересно, он сам то хоть раз бывал в горах.

— В настоящее время пребывает в Тифлисе.- продолжил Шувалов. — Согласовывает организационные вопросы с полковником Штукиным. В приказе не указано прямое переподчинение пластунской сотни в егерский батальон, но есть сноска, с привлечением казаков линии. Однако привлечение казаков Кавказского войска возможно только с вашего разрешения, которое полковник Штукин обязательно получит, после приказа командира корпуса. Но, приказать переподчинить пластунскую сотню он не может, так как пластунская сотня сформирована по приказу Атамана и содержится

с самого основания исключительно за счёт самой сотни. Только в самом начале своего формирования из войсковой казны выделено двести двадцать рублей серебром на полусотню и всё, я уточнял вопрос в вашей войсковой канцелярии. С последним набором и прикомандированием на обучение семидесяти казаков первого года службы, из военного ведомства выделено двадцать пять тысяч рублей ассигнациями. Переподчинение сотни невозможно, так как формально сотня не состоит ни на чьём балансе и является добровольным воинским формированием с собственным финансированием, в составе Кавказского казачьего войска и числиться в Семёновского полку. Если пойти дальше, то хорошо бы задним числом оформить сотню, как отдельную пластунскую сотню с присвоением номера и своих полковых цветов. Сотня в военных вопросах подчиняется Наказному атаману, в остальных вопросах является самостоятельным формированием и несёт службу согласно уложению о казаках и их службе. Любое задействование казачьих формирований в войсковых операциях проводится с согласия Наказного атамана. По своему статусу казаки относятся к иррегулярным формированиям. Только в случае войны они переходят в полное подчинение Командира отдельного Кавказского корпуса, а официально объявленного военного положения нет. Конечно, командир корпуса, имея прямой приказа его императорского величества, может провести переподчинение сотни военному ведомству, теоретически. Но, согласитесь, обращаться к Императору с подобным вопросом никто не решится.

— Действительно, Александр Константинович, всё разумно и логично. Я распоряжусь, чтобы не откладывая приказом, оформили преобразование сотни в отдельное формирование, со своими полковыми цветами, задним числом. Думаю в ближайшее время мы получим приказ и дождёмся приезда самого фон Мангера. Мне необходимо подготовиться к разговору с Командиром корпуса. Александр Константинович, подготовьте мне подробную докладную записку вместе с моей канцелярией по всему, что вы сейчас сообщили. Спасибо вам и генералу Зубареву за совместную работу. Вы можете быть свободны.

— Осталось дождаться Петра Алексеевича. Неизвестно, как он отреагирует на приказ о его увольнении, захочет ли он продолжить военную службу.- сказал генерал Соловьеву, после ухода Шувалова. Он задумчиво смотрел на приказ который лежал перед ним на столе.

— Ваше превосходительство, — Соловьёв встал, подчеркивая переход на официальный тон. — Я с полной уверенностью могу сказать, что Пётр Алексеевич был вынужден участвовать в дуэли. Полагаю, у него не осталось другой возможности. За всё время совместной службы, никогда прежде не был замечен в подлых помыслах и поступках порочащих его, как офицера. Я могу хоть сейчас поручиться за него и не сомневаюсь в его порядочности.

— Ну, что же, Александр Николаевич, ко всему сказанному вами, могу добавить, что, так же готов поручиться вместе с вами за Петра Алексеевича. Будем надеяться, что он оправдает наши надежды.

Глава 29

Штаб Отдельного Кавказского корпуса. Тифлис.

Полковник Штукин сидел у себя в кабинете и принимал подполковника Генадия (Генриха) фон Мангера прибывшего из Петербурга. Разговаривая с подполковником, он ни как не мог избавиться от чувства досады возникшего у него после получения приказа из инспекторского департамента военного министерства, об увольнении штабс-капитана Иванова с военной службы. Дуэль означенная в приказе не оставляла двусмысленности по поводу его судьбы. Петербург равнодушно перемолол очередного провинциального прожектёра, пытавшегося пробиться на самый верх. Наивного мечтателя, каким был и он, после окончания Академии Генерального штаба. Вся его, хорошо продуманная комбинация рушилась, когда до её конца осталось совсем немного. Он смотрел на подполковника фон Мангера, который спокойно и четко докладывал ему о своем плане организации и обучения будущего батальона. Типичный остзейский немец, худощавый, в хорошо пошитом мундире с рыбьими бесцветными глазами, холодными и не выразительными. Поймав момент, когда Мангер остановился, что бы перевести дыхание, он спросил его.