Шайтан-звезда
Шрифт:
– Прекрати эти вопли! Иначе все то, что ты сказала, я проделаю с тобой! – крикнул Мерван. – Вы плохо сговорились, о скверные, о суки! Только что обе эти негодницы, и Хайзуран, и Сабиха, поклялись мне Аллахом, что ты вошла, и взяла на руки ребенка, и унесла, не сказав им при этом ни единого слова.
– Что ты проделаешь со мной? – ушам своим не веря, переспросила Хайят-ан-Нуфус. – Какие это слова ты сказал своей матери? И в них – вся твоя благодарность за то, что я для тебя сделала?
– А что ты сделала для меня? – огрызнулся возлюбленный сын. – Ты завезла меня в этот замок, откуда нам больше нет пути в Хиру!
– О
– Перестань повторять эти глупости, о матушка! Я верил тебе, пока ты не выдала себя! Если бы я и впрямь был скрытым имамом – тебе бы не было нужды похищать этого ребенка! Ты полагаешь, что Аллах и вправду лишил меня глаз и ушей?
– Я не похищала его! – в отчаянии зарычала женщина. – Эти две дочери греха упустили его, пока спали с мужчинами!
– Повтори свою клятву, о Хайзуран! – потребовал юноша.
– Клянусь Аллахом, госпожа пришла… пришла и унесла ребенка, и мы спросили ее… спросили ее, когда она вернет его, потому что наступало время его кормить… Но она ничего не ответила! – стоя на коленях, ухватившись за полу фарджии Мервана и еле справляясь с рыданиями, воскликнула Хайзуран.
– И сейчас я расскажу тебе, для чего ты это сделала, раз твоя память настолько ослабела, – отпихивая невольницу и кладя руку на рукоять торчащего за поясом кинжала, сказал Мерван. – Ты задумалась о том, что случится, если люди моего проклятого брата возьмут Пестрый замок. Ведь их лазутчики уже здесь, я узнал этих людей, да и ты их узнала! Ты поняла, что это неизбежно – и решила купить себе жизнь ценой жизни своего сына! Ведь Ади поклялся возвести этого ребенка на престол Хиры – и, обладая властью над ребенком, ты могла бы хорошо поторговаться с ним! Может быть, ты даже успела переправить его туда, вниз, к осаждающим!
– Пестрый замок невозможно взять, его охраняют джинны! – отвечала Хайят-ан-Нуфус. – И скоро прибудет Великий шейх!
– А раз его охраняют джинны, то зачем вдоль всех стен расставлены внизу и наверху лучники? И еще – раз его охраняют джинны, зачем тебе забирать ребенка! Ты взяла его лишь потому, что это было твоим единственным средством спасения!
– Клянусь Аллахом, я не брала его! – простонала женщина. – Эти отродья шайтана лгут, разорви Аллах их покров!
Тут до них донеслись голоса и звон оружия. Оба, и сын, и мать, повернулись к двери.
Вошли два черных раба с обнаженными ханджарами, оглядели помещение и встали по обе стороны дверного проема. Вслед за ними вошел человек во многих одеяниях из мягкой белой шерсти, как подобает человеку почтенному, из людей знания, не унижающему себя пестрыми одеждами.
На нем был немалой величины тюрбан, конец которого, отпущенный подлиннее, прикрывал рыжеватую, мелкими колечками, бороду.
Войдя, этот человек сразу же повернулся и дал знак тем, кто сопровождал его, остаться в коридоре.
– О Великий шейх! – бросился к нему Мерван. – Знаешь ли ты, что натворила эта скверная?
– Я знаю, что она уже натворила немало, о дитя, – отвечал старец. – Говори. А ты, о ущербная разумом, помолчи! Довольно того, что из-за твоих безумств я бросил важные дела, и велел мариду нести меня сюда, и ты
– Вот две невольницы, и они подтвердят мои слова, – сказал Мерван.
– Это хорошо, что их две, сам пророк пожелал, чтобы свидетельницы становились перед судьей попарно, и если одна собьется, другая ей подскажет, – одобрил тот, кого назвали Великим шейхом.
– Значит, вы придаете больше веры словам этих распутниц, чем моим? – возмутилась Хайят-ан-Нуфус. – Я убью их, и Аллах простит мне это!
– Запахни свою одежду, о женщина, – строго сказал Великий шейх. – Разве не сказано в Коране: «О пророк, скажи твоим женам, дочерям и женщинам верующих, пусть они сближают на себе свои покрывала»? Ты не дозволена для нас – и мы не можем говорить с тобой, пока ты в таком непотребном виде!
– Однако ты говорил со мной, когда я была в зеленых одеяниях Фатимы аз-Захры и с открытым лицом, о аш-Шамардаль! – возразила Хайят-ан-Нуфус. – Тогда ты благодарил меня, о шейх, за то, что я совершила для тебя, и за дома и беседки, которые построила в той долине, и за девушек, которых купила, чтобы они ублажали праведников!
– Те дни миновали, и ты не сумела удержать тех благ, что они сулили тебе, о женщина! – голос шейха делался все суровее. – Почему ты оказалась в Пестром замке? Разве не было у тебя иных путей? Разве я звал тебя сюда преждевременно? Своим глупым бегством ты раскрыла тайну Пестрого замка! Когда я прибыл сюда, то увидел неподалеку от него лагерь айаров! Для завершения всех бедствий нам здесь недоставало лишь айаров, и нет в нашей жизни ничего сладостнее, чем сражения с айарами! Они не могли сами найти этот замок! Они могли прийти сюда лишь следом за тобой!
– О шейх, спроси меня! – взмолился Мерван, видя, что о нем забыли. – Я, я расскажу тебе, как все вышло! А эти женщины подтвердят, если ты не позволишь царице их запугивать!
– В Пестром замке можем запугивать, одобрять, награждать и наказывать лишь мы! – крикнул старец. – Мы здесь – и женщинам ничто не угрожает, клянемся Аллахом! Говори, о дитя.
– О шейх, все началось, когда она случайно нашла Абризу! – воскликнул царевич. – Она ездила по городам в поисках красивых девушек и женщин для нашего рая, и ей рассказали об одной красавице, и она эту красавицу похитила, и вдруг оказалось, что ей попалась Абриза вместе со своим ребенком!
– А кто такая Абриза? – осведомился шейх. – Ни у арабов, ни у персов, ни даже у зинджей женщинам не дают такого имени.
– Это дочь франкского эмира, которая убежала с Ади аль-Асвадом, да поразит его Аллах! – объяснил Мерван. – Наш проклятый братец отправил ее в Хиру, и наш отец поселили ее в покоях харима, и я узнал о ее поразительной красоте, и овладел ею, и она родила ребенка.
Шейх усмехнулся.
– Ты воистину краток в речах, о сынок, – заметил он.
– После того, как я вошел к ней, она убежала из дворца, и отыскала аль-Асвада, и он поселил ее в безопасном месте, а сам поклялся, что возведет ее сына на престол Хиры! Хотя он прекрасно знал, что наш отец назначил наследником меня, ибо я – от законной жены, а он – от черной наложницы! – продолжал царевич, которого при мысли о делах брата охватила ярость. – И эта женщина, Абриза, случайно оказалась в руках моей матери вместе с ребенком. И мать стала принуждать ее к разврату, чтобы опозорить ее в моих глазах!