Шекспир должен умереть
Шрифт:
– Он говорил о какой-то птице по кличке Бурка – вы не знаете, кто это?
– Бурка? – Он равнодушно пожал плечами и наконец-то перевел взгляд на меня. – Кажется, это сова, что играла роль в фильме о Гарри Поттере – вы ведь в курсе, что этот киношедевр снимали у нас?
В этот момент наш диалог прервали внезапно зазвучавшие торжественные аккорды музыки. Почти тут же на мини-возвышение у алтаря неторопливо поднялся уже знакомый нам персонаж – Томас Уингз, профессор факультета химии университета Уорвика, а по совместительству – ведущий рыцарских турниров.
– Дорогие гости, милые дамы и господа, я рад приветствовать вас на событии года: сегодня в законный брак вступают наши друзья и коллеги – сэр Нат Хатвилл, славный Зеленый рыцарь, и леди Роза, чудесная руководительница театра «Влюбленные в Шекспира». Мы от всей души приветствуем влюбленных друг в друга Ната и Розу!
Он первым зааплодировал, высоко подняв руки, и все остальные тут же поддержали его, выкрикивая поздравления и пожелания.
– Как хочешь, но я хлопать не буду, – тут же надула губки Соня.
Разумеется, ее голос заглушили дружные аплодисменты. Я усмехнулся – честно говоря, иногда капризы Сони меня утомляют.
Между тем где-то на втором плане плавно и задушевно заиграли мягкие аккорды песни «Зеленые рукава». На сцену поднялись девушки в старинных платьях, с распущенными волосами, в венках и начали неторопливый танец-кружение вокруг Томми Уингза, который начал рассказ речитативом:
– Они познакомились не так давно – а кажется, прошла целая жизнь. Нат увидел Розу в библиотеке – она, словно героиня старинного романа, вышла из средневековой рукописи, шагнув легкой поступью, приблизившись к профессору, шепнув ему без слов о вечной любви, об удивительной нежности, утопив его в золоте своих глаз…
Томми мягко улыбнулся и протянул вперед руки. Тут же к нему на возвышение поднялись жених с невестой – неторопливо, взявшись за руки, улыбаясь друг другу и публике счастливо и радостно. Они тут же оказались в центре всеобщего внимания, вызвав отдельные дружеские выкрики и даже отрывочные аплодисменты.
– Что значит Нат Хатвилл? Разве так зовут лицо и плечи, ноги, грудь и руки? Неужто больше нет других имен?
Эту реплику произнесла с прекрасно выверенными интонациями и безупречной мимикой золотоволосая Роза. Я тут же подумал, что где-то нечто подобное уже слышал. Умница Соня тут же пихнула меня в бок.
– Твоя подруга использует текст Шекспира – разумеется, сменив имя Ромео на имя Ната Хатвилла.
Я не успел ответить – монолог Шекспира продолжил Нат:
– Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет…
Тут весь зал весело рассмеялся, а Роза обняла своего новоявленного Ромео за плечи, развернув к себе, восторженно глядя на него снизу вверх:
– Любимый под любым названьем был бы тем верхом совершенств, какой он есть. Зовись иначе как-нибудь, мой милый, и всю меня бери тогда взамен!
Тут же влюбленные запечатлели долгий поцелуй, вызвавший очередной всплеск веселых эмоций в зале – коллеги
Когда, наконец, бесконечный поцелуй завершился, великолепный Нат, по всей видимости, ощущавший прилив энергии от собственной актерской игры, обнимая порозовевшую Розу за талию, развернулся к публике с широкой улыбкой.
– Святая ночь, святая ночь! А вдруг все это сон? Так непомерно счастье, так сказочно и чудно это все!
Роза лукаво приложила свой пальчик к его губам.
– Еще два слова. Если ты, любимый, решил на мне жениться не шутя, дай знать, когда и где венчанье. Я все добро сложу к твоим ногам и за тобой последую повсюду.
Тут Нат сделал торжественный и широкий жест рукой:
– Но нет угрозы титулам моим пожизненным: любил, люблю, любим.
Что ни говори, а бессмертные слова бессмертного Шекспира вкупе с костюмами и общим обликом главных действующих лиц волновали.
– Великие актеры, – усмехнулась несносная Соня, цепляя меня за локоток. – Такое впечатление, что они не реально собираются вступить в законный брак, а играют некую шекспировскую пьесу. Здесь вообще присутствует кто-нибудь из мэрии Уорвика или кто в Англии оформляет законные браки?
Вместо ответа на ее вопрос по ступеням на возвышение начал торжественно подниматься улыбающийся священник, сжимая в руках толстенный талмуд. Почти одновременно с этим за нашими спинами неожиданно раздалось конское ржание. Весь зал испуганно охнул хором и обернулся.
От величественного входа по широкому проходу между скамьями, где сидели все мы, друзья молодоженов, позвякивая снаряжением, скакал рыцарь черного цвета с наглухо опущенным забралом шлема. Все присутствующие от этой картинки на какое-то мгновение окаменели не хуже жены Лота. Единственным человеком, не потерявшим дара речи, оказалась моя Соня.
– Я полагаю, это тоже часть брачного спектакля? – произнесла она все тем же сварливым голосом сплетницы. – Или чья-то вольная импровизация?
Естественно, ответа она не дождалась – в изумлении я смотрел, как черная фигура на фыркающем коне стремительно приблизилась к возвышению, где центральной фигурой высился великолепный жених Нат, и в черной руке вдруг оказалось легко приподнятое копье – мгновенье, и копье полетело прямо в грудь потрясенно замершему на месте жениху. И тут вновь произошло нечто невообразимое.
Из актерской толпы на сцене, откуда-то сбоку, вдруг выскочил некто в костюме Гамлета, с бутафорским черепом в руке, и с пронзительным криком «Быть или не быть?» заслонил собой Ната, приняв копье себе в грудь. Зал повторно охнул. Конь отчаянно заржал, без промедления развернулся и галопом поскакал на выход, стремительно унося Черного рыцаря прочь.
Пару секунд стояла абсолютная тишина, в которой почти оглушительным казалось хриплое дыхание рухнувшего на пол парня.
– «Пронзенный рыцарским копьем», – потрясенно проговорила Соня, и ее голос в тот момент прозвучал словно набат, разом оживив публику.