Шелковая императрица

Фреш Жозе

— Какая невероятная история! — Лама сТод Джингог покачивал головой, словно все еще не мог поверить, что все сказанное — правда.

— Вскоре нам придется расстаться… Умара, вы так и не сказали Пяти Защитам, может ли он прикоснуться к Глазам Будды! — заметил Рамае сГампо, обращаясь к юной несторианке, так как подходило время службы в храме.

— Ну конечно, может! — проговорила девушка, у которой перехватило горло от волнения, ее душило чувство вины перед Кинжалом Закона.

Пять Защит протянул руку…

Священные камни из реликвария Канишки, ради которых в монастырь в Пешаваре собирались

миллионы верующих, лежали теперь на его открытой ладони, развернутой, словно в жесте Вара-мудра.

Он держал в руке Глаза Будды!

Пять Защит подумал о паломничестве в Пешаваре. Туда вскоре соберутся огромные толпы. И все ради этой вещи. Он медленно положил камни на шелковую мандалу, а Пыльная Мгла с улыбкой осторожно завернул их и спрятал назад, в шкатулку, протянув ту Умаре.

— Благодарю тебя, Пыльная Мгла, но я убеждена, что реликвии должны оставаться здесь! Достопочтенный Рамае сГампо только что объяснил нам: священная мандала является собственностью монастыря Самье; мне кажется, что правильно будет вернуть ее истинным владельцам.

— Что до меня, — твердо сказал Пять Защит, — я подтверждаю, что сутра Безупречной Пустоты была отдана монастырю Самье в качестве залога, и я хочу, чтобы она оставалась здесь вплоть до следующего совета в Лхасе. Учитывая все обстоятельства, я сожалею о том, что прежняя встреча сорвалась и это едва не привело к неминуемому разрыву.

— Сын мой, твоими устами говорит Блаженный, — пробормотал настоятель. — Умара, благодарю за доверие, я высоко оценил твой поступок. Четыре реликвии будут храниться под двойной охраной в глубине монастырской библиотеки, пока не придет время извлечь их на свет! Мы будем беречь их как зеницу ока! Несмотря на то что мои собственные глаза уже давно отказались мне служить, — улыбнулся слепой старец.

Во второй половине дня лама сТод Джинго провел всех троих в монастырскую библиотеку. Главный книгохранитель показал почетным гостям самые драгоценные сокровища: прекрасно иллюстрированные рукописи, разложенные на длинных столах для работы копиистов. Между свитками стояло множество чернильниц и баночек с цветной тушью. Затем лама провел их в отдельную комнату, имевшую дополнительные запоры на дверях и лишенную окон. Именно сюда надлежало поместить все четыре священных залога. На глазах гостей массивная дверь была закрыта.

Вечером Умара и Пять Защит отправились в спальню, которую им отвели, а Пыльная Мгла, оставшись один, предался переживаниям. Бросившись на жесткую койку, китаец с трудом сдерживал рыдания. Он готов был биться головой об стену от горя, отчаяния и ярости. Он мог вообще продать эти камни какому-нибудь ювелиру или торговцу диковинами и древностями и получить за них целую кучу серебра, а потом жить в довольстве долго-долго! Он мог давно забыть про эту предательницу Умару! Почему судьба так жестока с ним? Почему она заставляет его бесконечно брести по дорогам, преодолевать высокие горы, взбираться на Вершину Мира, чтобы испытать столь тяжкое разочарование?

В это время Умара и Пять Защит остались наконец наедине в небольшой келье, где их бурно приветствовала соскучившаяся Лапика. Умара, бледная и дрожащая, бросилась в ноги возлюбленному и расплакалась. Тот, будучи весь день в напряжении, теперь внезапно излил все подавляемые чувства в одной

неукротимой вспышке гнева:

— Почему ты так и не сказала мне всю правду до конца, Умара? Я думал, что у нас нет больше друг от друга никаких тайн… Как ты могла!

Не имея сил ответить, Умара лишь рыдала.

— Знаешь, что я сделаю?! Вернусь в Лоян, принесу покаяние перед Безупречной Пустотой, буду умолять, чтобы он простил мне мои грехи… Я вернусь к благочестивой жизни и больше никогда не отступлю от нее!

Молодая христианка с трудом выдавила сквозь слезы:

— Пять Защит, прости меня! Я боялась!

— Меня?!

— Нет, наоборот! Я боялась за тебя! Я не хотела причинить тебе вред!

— Кто забил тебе голову подобным вздором?!

— А если это совсем не вздор! Я слышала это от достопочтенного Центра Равновесия! Настоятель монастыря в Дуньхуане был другом моего отца, клянусь! Все, что я говорю, чистая правда! Я сначала просто убрала шкатулку подальше. Потом решила заглянуть внутрь. Сразу поняла, что это очень ценные вещи, и по глупости решила продать их. Как раз тогда я узнала, что у отца серьезные проблемы с деньгами и что ради этого он затеял производство шелка. Но в тот момент и работа в шелковой мастерской остановилась сразу по нескольким серьезным причинам! Я подумала, что он мог бы с этим справиться, если бы… если бы получил много серебра. А все говорили, что монастырь Большой Колесницы очень богатый.

— И ты пошла в монастырь, к Центру Равновесия, и понесла ему священную мандалу и Глаза Будды? — Пять Защит ушам своим не верил.

— Я не знала, что это такое. Я думала, что поступаю разумно…

— И что он тебе ответил?

— Он сделал вид, что понятия не имеет об этих предметах, и категорически отказался обсуждать их покупку. Но я сразу поняла, что он солгал. У него был такой странный взволнованный вид… Я его прежде никогда таким не видела. А потом он уверил меня, что эти вещи не должны оставаться со мной, что они приносят несчастье, они прокляты… И даже если я расскажу кому-нибудь про них, тот человек тоже пострадает… Он говорил такие страшные слова! В конце концов он заявил, что их нужно поместить в особое хранилище!

— Да он просто хотел получить эти вещи даром!

— Не знаю… Я поверила, что это проклятые вещи, приносящие несчастье! Ведь прежний их владелец мертв! — всхлипнула Умара.

— Но он не пытался их у тебя отнять?

— Он настаивал на том, чтобы я отдала все эти вещи ему, но только для того, чтобы он их перепрятал в надежное место, чтобы из-за них больше никто не пострадал. Он даже попытался помешать мне уйти из его кабинета. Но как-то нерешительно… Может быть, из-за того, что я сказала, будто отец знает, куда и зачем я пошла?

— И ты решила воспользоваться найденным ранее укрытием? Я, кажется, начинаю понимать, что случилось, Умара!

Пять Защит был в полном смятении чувств, он испытывал раскаяние за свой гнев, хотел утешить девушку, успокоить ее.

— Ну да! Я не могла поступить иначе! Я все время думала о его словах про злой рок… Я не могла сказать тебе о шкатулке и допустить, чтобы ты пострадал из-за этого! Я люблю тебя! Только Единый Бог знает, чего мне это стоило! — По ее лицу текли слезы.

— Как я могу сердиться на тебя, любовь моя?!