Шелковая императрица
Шрифт:
— В чужой миске кусок мяса всегда выглядит жирнее, как гласит поговорка! — холодно заметил префект Ли, однако было видно, как он побледнел.
В данной ситуации именно он терял больше всех, и разоблачения Морской Иглы вовсе не играли ему на руку. Что касается бывшего премьер-министра, его настолько потрясли известия, что он побагровел и лицо его приобрело тот оттенок, который бывает у карпа, сваренного с имбирем. Он задыхался и хрипел так, словно вот-вот скончается от удушья. К генералу поспешил слуга — на этот раз с керамическим чайником в руке; он стал бережно вливать в рот господину мелкие порции жидкости, словно кормил из рожка младенца. Это помогло старому вояке
— Дорогие друзья, если вы мне позволите, я бы предпочел провести тщательный допрос в помещении Главной инспекции. Такие уникальные сведения следует изучить подобающим образом, в соответствии с отработанными методами ведения следствия! — резко заявил префект Ли, поспешивший во что бы то ни стало перехватить инициативу и сделать доносчика недоступным прочим заговорщикам.
Он вскочил, приоткрыл дверь и выкрикнул приказ, пользуясь тем, что хозяин дома еще не оправился. В комнате появились два вооруженных агента и замерли. Коротким кивком префект дал понять, чтобы они забрали Морскую Иглу.
— Однажды мне не удалось допросить тебя как следует из-за вмешательства императрицы, и — можешь мне поверить — на этот раз ты расскажешь все, что знаешь, до самого конца! — прошептал главный инспектор на ухо уйгуру, когда того вели к паланкину.
Вскоре Морская Игла уже шел по бесконечным лестницам и переходам в застенок, куда императрица не имела доступа. Камера оказалась намного более темной и сырой, чем в первый раз. Морская Игла заскулил от ужаса.
Бритоголовый палач вошел и картинно встал, скрестив мощные руки на груди. На нем был кожаный фартук с несколькими ярусами карманов, из которых торчали щипцы, ножи, шило, другие жутковатые инструменты его ремесла: колющие, режущие и рубящие. Конечно, иногда ему приходилось их применять. Но гораздо чаще роль палача сводилась к тому, чтобы, как сейчас, красиво войти и встать. Этого оказывалось достаточно для должного впечатления — допрашиваемый начинал быстро-быстро излагать все, что знает, и еще немножко.
Морская Игла уже горько сожалел о том, что в очередной раз высунулся.
— Вот чистый лист бумаги. Тебе достаточно лишь подписать его здесь — вверху, справа. Я сам его заполню. Я уже знаю, слово в слово, что зафиксирует писец!
— Я не знаю, как написать «Морская Игла» по-китайски! Я вообще не умею писать на китайском! — прохныкал уйгур. На самом деле он испугался, что от его имени напишут показания, которые приведут его прямиком на виселицу.
— Ну хорошо, я тебе помогу! — Префект Ли прошел к письменному столу. — Смотри: вот так пишется иероглиф «ше»!
Иероглиф получился похожим на змею.
«Не является ли это дурным предзнаменованием?» — подумал Морская Игла. Он вдруг уверился, что его хотят вслепую подставить. Он поспешно отодвинулся от стола и отрицательно замотал головой.
— Оставляю тебя в компании этого человека. Когда я вернусь, уверен, ты сумеешь написать свое имя по-китайски! — решительно заявил начальник Главной инспекции.
Префект Ли не выносил вида крови, так что старался избегать присутствия на пытках; он предпочитал возвращаться, когда допрашиваемый уже был готов дать требуемые показания.
Палач неторопливо извлек из карманов фартука инструменты и аккуратно разложил их на небольшом столике. Затем он приступил к работе, как толковый и опытный мастер берется выполнять привычный заказ.
Он начал с того, что заткнул рот Морской Игле платком, чтобы жертва не могла кричать, потом привязал его руки так, что кисти лежали на поверхности столика. После этого палач выбрал из набора инструментов четыре тонкие иглы, напоминающие те, что
В системе пыток иглы, которые вгоняли под ногти, считались идеальным средством, чтобы заставить жертву подписать необходимые показания; следующим этапом обычно была порка тонкими ротанговыми или бамбуковыми палками, разрывающими кожу и рвущими плоть; это считалось методом, применимым для умеренно виновных, поскольку было намного мягче, чем отрубание ступни — такое наказание применяли к ворам, пойманным на краже повторно. Самым же радикальным видом кары считалось обезглавливание. Казни подвергались государственные преступники, совершившие убийство чиновника, дезертирство или хищение государственного имущества, уличенные в разрушении общественных зданий, мошенничестве с налогами и таможенными пошлинами.
Зубы Морской Иглы грызли кляп, заполнявший рот, боль стала невыносимой, когда палач начал загонять острый металлический стержень под ноготь судорожно скрючившегося указательного пальца. Уйгур потерял сознание, ему казалось, что он вновь оказался среди песчаных дюн пустыни Гоби. Палач, работавший с тщательностью мясника, по закатившимся глазам жертвы мгновенно понял, что человек, подвергавшийся пытке, испытал сердечный приступ, вызванный страхом и чрезмерной болью.
А уйгур Торлак, известный как Морская Игла, в это время устремился в Турфан, на поиски Нефритовой Луны. Ему чудилось, что он, как птица, пролетает над улочками города, заглядывает в сады, где журчат фонтаны, осматривает рынки, но нигде нет следов прекрасной китаянки. Под его крыльями купола манихейского святилища не казались такими уж большими, скорее, они напоминали перевернутые пиалы. Посреди двора он заметил макушку Моря Покоя, окруженного другими Совершенными, они столпились вокруг носилок, на которых лежало бесчувственное тело. Уйгур стремительно спустился, чтобы рассмотреть все получше. В быстром вираже лица Совершенных слились для него в один образ. В тот момент, когда ноги уйгура едва коснулись каменных плит двора Церкви Света, Морская Игла очнулся.
В каждом из десяти пальцев теперь торчала игла. Вот она, судьба доносчика!
Префект Ли вернулся в комнату и внимательно посмотрел в лицо уйгура.
— Я уверен, что сейчас ты готов написать свое имя по-китайски! — негромко и угрожающе произнес он, жестом приказав палачу извлечь кляп изо рта жертвы.
— О Мани, ты, который претерпел все мучения Страстей в течение двадцати шести дней, помоги мне! Открой мне твои объятия! — пробормотал шпион манихеев.
— Ну что же, раз ты не понимаешь, тебя ждет пытка удушением! — в ярости воскликнул начальник Главной инспекции, не ожидавший столь упорного сопротивления со стороны презренного доносчика.
Палач закрепил на шее несчастного две дощечки с просверленными отверстиями, через которые были пропущены шнурки с привязанной палкой: стоило повернуть ее, как дощечки сближались, пережимая горло.
— Когда начнешь задыхаться, уверен, ты сразу вспомнишь, как писать свое имя по-китайски!
Но Морская Игла принял иное решение.
В том трупе, распростертом на носилках, вокруг которого стояли старейшие манихеи Турфана, он узнал собственное тело! Получив такое знамение, уйгур понял, что наступил его последний час и ему предстоит завершить земную жизнь, соединившись с братьями по Церкви Света. В нем теплилась надежда, что Милостивый Мани примет Торлака, простит ему все мерзости и прегрешения, дозволит ему войти в Царство Блаженных — рай, о котором мечтают все манихеи. Для него наступило великое время очищения от грехов.