Шелковая императрица

Фреш Жозе

— А чего хотел от тебя этот ювелир? — задал наконец турфанец самый насущный вопрос.

— Он дал мне неплохой урок…

Святой Путь из Восьми Ступеней подождал, но продолжения не последовало. Тогда он решил сменить тему, раз уж более опытный товарищ не желает обсуждать визит мастера-ювелира:

— Когда отправляемся в путь?

— Чем раньше, тем лучше, — ответил Кинжал Закона, поднимая полотняную дорожную суму.

— В таком случае я пошел на псарню за Лапикой.

— Пойдем вместе. Так мы потеряем меньше времени. Царящая тут тишина не сулит ничего доброго…

И

он оказался прав. Не успели они сделать несколько шагов от двери, как едва не столкнулись в длинном коридоре, куда выходили кельи самых уважаемых монахов, с Радостью Учения в сопровождении двух крепких охранников. Узурпатор был в ярости, он энергично размахивал руками, давая спутникам какие-то указания.

— Лучше немедленно вернуться в мою комнату! По крайней мере, она послужит нам убежищем, — прошептал Кинжал Закона, увлекая за собой турфанца, а потом быстро закрыл задвижку.

— Открой дверь, Кинжал Закона! — выкрикнул самозваный настоятель, энергично ударяя кулаком. — Нам нужно поговорить!

— Ох, если он сюда ворвется, нам не выйти живыми! — насмерть перепугался Святой Путь Из Восьми Ступеней. — А может, попробовать сбежать через окно?

— Мне пришла в голову та же мысль…

Окно кельи, расположенной на первом этаже здания, как и других монашеских комнат, выходило в небольшой дворик, который можно было покинуть по узкому проходу.

— Быстро! На псарню! — скомандовал Кинжал Закона.

— Не потеряем ли мы на этом драгоценное время?

— Надо выпустить Лапику — посмотрим, что сможет предпринять против нее этот мерзавец!

Возле слоновника они увидели настоящее столпотворение и суматоху.

— Твоя собака покусала руки двум послушникам! — воскликнул главный псарь, завидев Кинжала Закона.

— Где Лапика? — спросил тот в ответ.

— Вон там, в глубине прохода. Она совсем дикая.

— Пойду заберу ее.

— Невозможно! Хранитель ключей отошел. Ты не сможешь забрать ее из клетки.

Первый помощник настоятеля понимал, что ему надо опередить Радость Учения и уйти, однако сердце его болезненно сжималось при мысли о том, что молосс останется в этой недружелюбной теперь обители. Но тут негодяй сам явился на псарню, на этот раз в сопровождении шести монахов. Каждый держал узловатую дубину, какие бывают в ходу у горных отшельников, вынужденных защищаться от снежных барсов.

— Держите их! Не дайте им уйти! Эти два монаха опасны. Они хотят подорвать единство сангхи! — прокричал узурпатор.

— Мы попали в ловушку, — простонал Святой Путь Из Восьми Ступеней.

А Кинжал Закона отступил в глубину псарни, к клеткам, чтобы попытаться все же освободить Лапику. При виде первого помощника молосс бросился на переднюю стенку клетки, с размаха ударившись о сетку, словно это был не пес, а тигр или барс. Следовавшие за Кинжалом Закона охранники опешили и на мгновение остановились. Однако, к несчастью, без ключа дверцу было никак не открыть.

— Надо действовать быстро! Помоги мне перевернуть клетку, — воскликнул Кинжал Закона, обращаясь к товарищу.

Объединенными усилиями они опрокинули клетку — и Лапика вырвалась на волю.

— Вперед, Лапика! Прямо

вперед! — приказал Кинжал Закона, и огромная желтая собака двинулась на столпившихся у выхода монахов, за спинами которых маячил Радость Учения.

Собака восприняла ситуацию просто и однозначно: чужие люди угрожают ее хозяину, значит, его надо защищать. Обнажив клыки, с угрожающим утробным рыком она неторопливо пошла на противников, попятившихся, сбившись в кучку, словно испуганные воробьи перед надвигающейся грозовой тучей. Мысль, что в любой момент смертоносные клыки вырвут им горло, не придавала монахам бодрости.

— Спокойно, Лапика! — твердо скомандовал Кинжал Закона, следуя за собакой, а Святой Путь Из Восьми Ступеней старался не отставать от него.

Надо было пересечь два двора — и они покинут монастырь Единственной Дхармы.

Оказавшись за стенами обители, оба с удовлетворением убедились, что никто не решился последовать за ними, так что оставалось одно: быстро двинуться по дороге прочь, в горы, возвышавшиеся над огромной долиной Пешавара.

— Мы не взяли с собой ни одежды, ни еды! Этак мы явимся в Китай «одетыми в лазурь»! [67] — сокрушенно вздохнул Кинжал Закона.

67

«Одетый в лазурь» — индийское выражение, обозначавшее аскетов, странствовавших обнаженными. — Прим. пер.

— Скоро зима… Когда мы поднимемся высоко в горы, боюсь, лазурного одеяния нам будет маловато, — вздохнул Святой Путь из Восьми Ступеней.

— И все же посещение монастыря нельзя назвать бесполезным, — задумчиво проговорил Кинжал Закона.

— Ты о чем?

Первый помощник настоятеля сделал вид, что не услышал вопрос. Он не был готов раскрыть то, что узнал от мастера-ювелира. Но он знал, что теперь ему особенно важно успеть вовремя прийти в Лоян на встречу, назначенную Рамае сГампо.

Он быстро подсчитал в уме: у них ушло добрых два месяца, чтобы пройти от Самье до Пешавара, Чтобы добраться до Лояна, да еще зимой… Кинжал Закона поднял голову и огляделся. Вокруг громоздились в хаотическом порядке травянистые склоны, из которых местами выступали голые скалы. Обернувшись, он увидел крыши Пешавара в лучах солнца. Время шло к полудню. Он в третий раз покидал свой монастырь, но теперь обстоятельства были намного печальнее, ведь сейчас в глазах собратьев он был заурядным грабителем и обманщиком.

Удастся ли ему когда-нибудь вернуться?

— Надеюсь, нам хватит той одежды, что на нас. Однако надо подумать о том, что мы будем есть и пить, — внезапно заявил Святой Путь Из Восьми Ступеней.

Первый помощник настоятеля с затаенным ужасом припомнил, что в прошлый раз у него ушло пять дней на пересечение дальнейшей враждебной и малонаселенной территории, где изредка можно встретить охотника или погонщика с мулом. Как перенесет Лапика жажду, куда более тягостную и страшную, чем отсутствие пищи? Собака такого размера вряд ли долго протянет без воды…