Шепот
Шрифт:
– Спасибо.
– Мне жаль, что мы с тобой виделись не так часто, Линн. Но я рада видеть, как хорошо у тебя все складывается. Ведь все хорошо?
– Ну, да, – удивляясь, ответила Линн.
– А Роберт все еще хороший муж тебе. Утверждение это было или вопрос?
– Ну, да, – снова сказала Линн. Джин кивнула.
– Я буду думать, что ты – здесь, в этом милом доме, и мне будет приятно. Я вставила фото Эмили и Энни в украшенную цветами рамку. Мне нравится, когда повсюду цветы. Но, думаю, что ты это уже за мной заметила. Надеюсь,
Как только у него вырастет побольше волос. Я обещаю.
– И вы по-прежнему будете звонить мне каждую неделю – даже в Ванкувер?
– Конечно, будем. Ты же знаешь.
– Мне нравится твоя сестра, – продолжала Джин, – и твои друзья Джози и Брюс. В них есть что-то особенное, хотя я пока не поняла что.
Линн улыбнулась:
– Мне кажется, тебе нравится все.
– Нет, не все. Но я действительно по возможности пытаюсь найти хорошее в людях. Френсис была такой же. Ну хорошо, скажи мне, ребенку нужен будет шерстяной платок для коляски? – Разговор перешел в другое русло, в более безопасную область человеческих взаимоотношений.
Но тот уют, который Джин принесла с собой в комнату, был неожиданно потревожен.
«Я бы хотела, чтобы люди не были такими… такими загадочными», – сказала себе Линн.
Теперь пришла Эмили и присела на краешек постели:
– Мам, ты по-особому красива, когда ты счастлива, – сказала она.
В ее глазах всегда отражались все ее переживания. Сегодня волосы ее были собраны на макушке, в ушах золотые сережки в форме сердечек, которые подарил ей Роберт на последний день рождения. Взглянув на нее, Линн почувствовала радость.
Я счастлива, когда счастливы все. – Ребенок сопел во сне. – Поверни его головку на другую сторону для разнообразия, – сказала она.
– О, Господи, я не знаю как. Я панически боюсь к нему прикасаться.
Линн рассмеялась:
– Я понимаю. Когда ты родилась, я боялась взять тебя на руки, боялась, что ты сломаешься. Просто мягко приподними его головку, – подсказала она, – и поверни ее. Он не такой уж и хрупкий.
Он вздохнул, – сказала Эмили. – Ты слышала? Это прозвучало так, будто он вздохнул, когда она его поворачивала.
Наверное, он озабочен международным положением, – весело пошутила Линн. Но Эмили была серьезна.
– Мам, – сказала она, – я никогда не представляла себе, насколько это важно.
– Важно?
– Я имею в виду, заботиться о ребенке. Человеку нужно начать думать об этом задолго до того, как заводить детей.
Она говорила очень тихо, не глядя на мать, отвернувшись к окну, где уже начинался темно-синий вечер. И Линн поняла глубинное значение ее слов: то, что произошло прошлым летом, никогда не должно случиться опять.
Все еще говоря в темноту, Эмили продолжала:
– Нужно все приготовить для него, заранее подумать о его здоровье, его обучении. Создать уютную комнату, куда его принесут, и спокойный дом. Все
Линн поставила себя на место дочери, пытаясь представить себе глубину ее раскаяния, почувствовать тот испуг, который должен был ее охватить, когда ей пришлось рассматривать те или иные возможные повороты в жизни. И, поколебавшись, она мягко сказала:
– Еще придет твое время, Эмили. Ты и сама это знаешь, разве не так?
Эмили обернулась к ней.
– Я знаю. И со мной все в порядке, мам. Действительно, все в порядке. Верь мне.
Она была борцом, сильным борцом. «Молодая женщина, знающая свою цель, – как всегда, подумала Линн, – совершенно очевидно, что это не обычная старшеклассница».
– Да, – сказала она, – да, я тебе верю. – А затем, чтобы смягчить остроту момента, добавила: – А ты уже пообедала?
– Наполовину. Я подумала, что, может, тебе не захочется оставаться одной.
– Я совершенно не против. Спускайся вниз и доканчивай обед. Только сначала передай мне Бобби. Могу тебе сказать, что через минуту он проголодается. – И в ту же секунду, как бы в подтверждение ее слов, младенец проснулся с жалобным плачем. – Зажги мне лампу перед уходом. Спасибо, дорогая.
Эмили вышла, и все стало на свои места. Линн с облегчением вздохнула. Снизу доносились приятные знакомые голоса. Она могла представить себе, как они все сидят за столом, во главе стола Роберт нарезает мясо и раскладывает его по тарелкам. Хлопнула задняя дверь: кто-то выпустил на улицу Джульетту. Кто-то шел по коридорам, каблуки стучали, попадая на голый паркет между коврами. Это были звуки семьи, ее ритмы, ее родной дом.
Пусть Хелен высматривает и вынюхивает, у нее добрые намерения, так и не стоит обращать на нее внимание. И не нужно обращать внимания на старую добрую Джин– «А что, Роберт все еще хороший муж?» Это естественное любопытство одинокой женщины, вот и все.
Последние несколько дней и последние несколько месяцев были настолько богаты событиями! Перед этим был трудный год. Бог свидетель, но разве боль не является частью нашей жизни?
Рядом с ней лежал младенец. Маленький человек! Такой крошечный, но одним своим появлением он принес так много радости в этот дом! Линн почувствовала счастье, спокойствие и умиротворение.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Весна 1989 – осень 1990 года
ГЛАВА 5
Огромная комната была заполнена народом. Все столы были заняты, и, отраженная в зеркалах этой гостиничной бальной залы, публика казалась более многочисленной и впечатляла своей численностью.
– Этот человек, – сказал мэр, – этот человек, которому мы с благодарностью присваиваем звание Человека Года, сделал для нашего города больше за те несколько лет, что он живет среди нас, чем многие, включая меня, которые здесь родились.