Шесть к одному – против
Шрифт:
— О, я и сама бы этого хотела! — рассмеялась Тилли. — Кстати, я звоню вам еще по одной причине. На меня произвело сильное впечатление то, как вы подтянули Неро. Его просто не узнать! Может быть, мы провели бы вашу объединяющую сессию? В удобное для вас время?
— С удовольствием. Если хотите, можно сегодня. Я буду там через полчаса, так что если у вас нет других планов, подъезжайте.
— Прекрасно. Я буду примерно через час. Попрошу Айвена побыть за меня. Думаю предложить ему постоянную работу. Будет
— Прекрасная мысль. Главное — не останавливаться. Итак, увидимся через час.
Он повесил трубку.
Значит, все-таки Тетли. У него был мотив, была возможность, и не было крепкого алиби, а вот теперь появилось и оружие. Гидеон постарался поставить себя на место человека, спрятавшегося в кустах, чтобы убить другого человека. Что чувствовал убийца? Как долго вынашивал мысль о мщении? Он покачал головой — ничего не получалось. Даже если бы у него была веская причина и соответствующий темперамент, он предпочел бы расправиться с врагом не тайно, а открыто, получив удовольствие от сознания того, что объект его ненависти знает, из-за чего и от чьей руки умирает.
Впрочем, кто он такой, чтобы пытаться представить себе ход мыслей и мотивацию убийцы?
Сессия прошла успешно. Тилли интуитивно поняла суть концепции, Неро не только не противился, а даже и помогал, так что итоговый результат вселял оптимизм, позволяя надеяться, что лошадь в самом скором времени вернется в Паддлстоун для дальнейших тренировок.
— Вы замечательно с ним поработали! Это совсем другой конь! — восхищенно объявила Тилли, когда они с Пиппой возвратились во двор.
— О, нет! Вы раскрыли мою тайну! — притворно ужаснулся Гидеон. — Я сейчас же приведу настоящего Неро.
— Не беспокойтесь, я возьму этого, — рассмеялась Тилли и, наклонившись, чтобы ослабить подпругу, заметила: — А, вот и Ллойд.
Ллойд был во дворе, когда Гидеон приехал, но потом ушел, бросив на ходу, что не хочет мешать «лошадиному мозгоправу». Слова были брошены вскользь, беззаботно, и Гидеон так и не понял, что за ними стоит.
Выйдя из «рейнджровера», Ллойд добродушно осведомился, как прошли занятия.
— Отлично, — ответила Пиппа. — Тебе бы стоило остаться и посмотреть.
— Хорошо, что вы приехали, — сказала Тилли. — Мне нужно попросить вас всех кое о чем. Одна из наших лошадей через две недели бежит в Таустере, и ее владелица сняла ложу на весь день. Сказала, что я могу привезти с собой гостей. Что вы об этом думаете? Ипподром там очень хороший.
— И вы хотите, чтобы мы все с вами поехали? — спросила Пиппа, придерживая Неро, пока Тилли снимала седло.
— Да, все, кто пожелает. Она приятная женщина, довольно пожилая, и родственников у нее почти не осталось. Чем больше толпа, тем лучше.
— Ну, это смотря какая толпа, — заметил Гидеон. — Вы уверены, что она готова увидеть Джайлса?
Пиппа, пропустив выпад в сторону брата мимо ушей, сказала, что она с удовольствием воспользуется приглашением, но ей нужно заглянуть в дневник.
— Я тоже вел дневник, когда был мальчишкой, — вставил Гидеон, спеша воспользоваться удобным поводом, чтобы затронуть нужную тему. — И моя сестра тоже. Мама нас поддерживала, говорила, что дневник помогает избавляться от недостатков. В моем случае это, кажется, не сработало.
— А я и не знала, что у вас есть сестра, — сказала Тилли.
— Мы с ней редко видимся. Она танцует, а замуж вышла за ветеринара из природного заповедника. Это, кстати, недалеко отсюда. Хермитидж-Фарм.
— Да, да, я видела указатель!
— А у вас в семье кто-нибудь вел дневник? — небрежно поинтересовался Гидеон.
— Я — нет, а вот Маркус вел. Он был замкнутый мальчик и во многих отношениях очень восприимчивый. Если не ошибаюсь, Маркус вел его лет до двенадцати, пока один из его друзей не выкрал дневник и не принес в школу. Можете представить, какое это было для него унижение!
— Хорош друг! — заметил Гидеон.
— Я тоже вела дневник, — сказала Пиппа. — Выплескивала всю свою подростковую злость. Сейчас и подумать страшно, но я была том возрасте, когда каждый думает, что его никто не понимает.
Что-то подобное, подумал Гидеон, случилось, скорее всего, и с Маркусом. Вдали от дома, под постоянным стрессом он вполне мог вернуться к детской привычке и снова взяться за дневник. Странно? Нисколько.
Дома, в Сторожке, когда Гидеон вернулся после нескольких часов работы с лошадьми, его ждала Ева.
— Хороший был день, милый? — спросила она с киношным американским акцентом, подставляя для поцелуя щеку, и тут же наморщила нос. — Ууу, от тебя воняет лошадьми. Налить ванну?
— Спасибо. И бокал вот этого, — добавил он, указывая на бокал с красным вином у нее в руке.
Ева щелкнула языком и укоризненно покачала головой.
— Я оказываю на тебя дурное влияние. Опомниться не успеешь, как окажешься в ААА.
Тихий вечер нарушили два телефонных звонка.
Сначала позвонила сестра Гидеона, Наоми.
— Привет, братик!
— Привет. А я сегодня тебя вспоминал.
— Как мило.
— Как ты? Что нового?
— Я… у меня все хорошо. Как всегда, очень занята.
Что-то в ее голосе зацепило его внимание.
— Хорошо, Так что за новость ты мне хочешь сообщить?
— Ах, ты! — воскликнула Наоми. — Думала хотя бы раз преподнесу сюрприз, так нет же!
— Постарайся, у тебя еще есть шанс. Я же не знаю, что за новость.