Широкое течение
Шрифт:
тылок и проговорил прерывисто, с одышкой:
— Володя Безводов просил зайти к нему. Видно, раз¬
бирать тебя хотят... Гляди, парень...
Антон знал, что скоро начнется комсомольское собра¬
ние, которое должно дать ему рекомендацию в партию.
Прошло семь лет жизни в комсомоле, жизни беспо¬
койной, горячей, неутомимой, и собрание это как бы под-
водит под его юностью итоговую прощальную черту. Про¬
щальную ли? Антона
собой устремленные на него юношеские глаза, присталь¬
ные, внимательные и доверчивые, и повторил про себя:
«Как бы ни сложилась дальнейшая моя судьба, куда бы
она меня ни завела, я навсегда сохраню любовь к ком¬
сомолу: он вывел меня, деревенского парнишку-сироту,
на широкую дорогу и сказал: иди. Эта дорога привела
меня в партию...»
Ребята проголосовали единогласно. Даже Олег Дарь¬
ин приподнял руку, хотя тут же убрал ее, и председатель
собрания Сидор Лоза придирчиво спросил:
— Дарьин, ты «за» или «против»? Как-то непонятно
ты голосуешь...
Тот вскинулся и крикнул:
— Может, обе руки поднять?..
После собрания Антон направился прямо к Полуте-
нину. Волнение еще не улеглось, и, подгоняемый им, он
почти бежал.
Фома Прохорович только что вернулся с огорода и
умывался, низко наклонившись над раковиной; Мария
Филипповна, сторонясь брызг, стояла поодаль с полотен¬
цем через руку, ворчала:
— Эко, лужу какую наплескал...
— Фома Прохорович дома? — спросила Антон Марию
Филипповну.
— Дома, — отозвался кузнец и вышел в прихожую,
вытираясь. Внимательно взглянув Антону в лицо, он
спросил, понижая голос: — Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего особенного, — ответил Антон, садясь
на диван. — Комсомольское собрание у нас сейчас было...
Ну, вот... рекомендацию мне дали в партию.
— А говоришь — ничего особенного, — осуждающе
протянул Фома Прохорович, причесываясь у зеркала. Он
сел рядом с Антоном, опустил руку на его колено. —
Это — особенное, главное... Это случается в жизни один
раз, так же как рождение.
Антон опустил глаза.
— Хочу просить у вас... не дадите ли мне вторую ре¬
комендацию?..
— А ты как думаешь? Дам или нет? — Антон в зат¬
руднении пожал плечами; кузнец улыбнулся: — Дам, ко-
нечно, дам, сынок!.. Кто же тебе другой должен дать, ес¬
ли не я?
С тех пор как отец Антона ушел на войну, ни один
человек не называл его таким ласковым именем: «сынок».
Он сглотнул
сдавленно:
— Спасибо...
— Себя должен благодарить. Другому кому, быть мо¬
жет, и не дал бы, а тебе и задумываться не стану — дам.
Знаю: не подведешь ты меня, к хорошему идешь. Не
наблюдателем будешь в партии, а храбрым бойцом,
строителем. — Фома Прохорович встал, попросил же¬
ну: — Маша, принеси, пожалуйста, чернильницу, ручку и
бумагу. Возьми у Оленьки. Вот мы сейчас и напишем, —
сказал он Антону, сел за стол и разгладил ладонями ска¬
терть.
2
В конце августа Антон принес секретарю партбюро за¬
явление, рекомендации, автобиографию. Алексей Кузь¬
мич просмотрел документы, сколол их скрепкой, вложил
в папку на столе и, прихлопнув ее ладонью, сказал, что
разбирать их будут после выходного. Затем, передвинув
чернильный прибор, пресспапье, ручку, пепельницу, как
делал всегда, прежде чем начать важный и щекотливый
разговор, зажег спичку и долго прикуривал трубку, пока
весь не окутался дымом. Антон сидел у стола и ждал,
втиснув руки между коленами.
— Что же ты не расскажешь, как отдыхал, доволен
ли, счастлив? — с шутливым упреком заговорил Алексей
Кузьмич.
Антон улыбнулся в ответ:
— Времени никак не выкрою, Алексей Кузьмич, чест¬
ное слово. Приехал — прямо к молоту. С одним освоишь¬
ся, другое устает...
Фирсонов подождал, словно прислушиваясь к ударам
молотов в цехе, мягкими, глухими толчками сотрясав¬
шим здание: крышечка чернильницы на мраморе мелко
вибрировала, издавая едва слышные звуки.
— А как мы отдыхали, вам, наверное, известно и без
меня, — прибавил Антон. — Спасибо^ что поддержали то¬
гда...
Алексей Кузьмич задумчиво побарабанил пальцами
по столу, пожаловался:
— Я вас поддерживаю, а мне за это влетает...
— От кого? За что?.. 'Л "
Алексей Кузьмич выдвинул ящик, достал напечатан¬
ное на машинке письмо, подал Антону:
— Вот почитай... анонимное. В три высокие инстан¬
ции подано. Под копирку.
Антон читал письмо, задыхаясь от изумления и
гнева. В письме рассказывалось о том, как секретарь
партбюро Фирсонов из личных соображений и выгод вы¬
двигает на первые места своих любимчиков, фаворитов,
например Карнилина, посредственного штамповщика;