Широкое течение
Шрифт:
Семиёнове нет. Кичится своим положением, манерами,
знаниями — только и всего. Конечно, иметь знания и
уметь их высказать — много значит... Но все равно, Се-
миёнов плох уже потому, что к нему внимательна Таня.
А Иван Матвеевич сочувствовал Антону: удивитель¬
ный человек! Обжегся, получив вместо ответной любви
пощечину от Люси, и не унимается, кажется, имеет виды
на Таню... Это уж граничит с наглостью. А вроде неглу¬
пый парень.
в этом доме... Иван Матвеевич любил бывать у Фирсо-
новых, — после холостяцкого одиночества семейная об-.
становка казалась приятным разнообразием. Он возра¬
жал хозяину, вызывая его на спор. А Алексей Кузьмич
любил споры, в которых как бы закалялись его убежде¬
ния.
Фирсоновы привыкли к Ивану Матвеевичу, как к
своему человеку. Елизавета Дмитриевна по своей мате¬
ринской доброте стремилась поженить Таню и Семиёно-
еа: по ее мнению, это была бы достойная пара.
Сейчас они, невидимому, обсуждали постановление:
на коленях Тани лежала развернутая газета. Антон пре¬
рвал их беседу.
Алексей Кузьмич, посасывая трубку, пригласил Анто¬
на сесть рядом с собой, но тот нетерпеливо проговорил:
— Читали, конечно... А ведь здорово, Алексей Кузь¬
мич! Я сегодня работал и все время думал об этом. Гри-
шоня даже спросил, с какой это радости я улыбаюсь.
Семиёнов плавно протянул руку к пепельнице, мизин¬
цем сбил с сигареты пепел, откинулся на спинку кресла
и заметил негромко, насмешливо прищурившись:
— Вы так радуетесь, Карнилин, точно правительство
эту будущую электростанцию предназначает лично для
вас, вроде ценного подарка.
Лицо Антона изменилось, затвердело, выделились
фарфоровые белки глаз; подойдя к шкафу, сквозь стекло
взглянул на корешки книг, потом круто повернулся и
проговорил раздельно и убежденно:
— Да, и лично для меня, если хотите. — Чуть под¬
ступил к Семиёнову. — Не знаю, как для вас, но для
меня это жизненно важно. Быть может, будущая гидро¬
станция даст мне лишний десяток лет жизни. — Он вы¬
держал паузу и, отвечая на вопросительные взгляды Та¬
ни и Алексея Кузьмича, пояснил: — В Москву будет по¬
даваться более шести миллиардов киловатт-часов элек¬
троэнергии. Часть ее, конечно, попадет и к нам, в наш
цех. И я уверен, что настанет время, когда вместо тепе¬
решних печей для нагрева металла поставят электри¬
ческие, и я и мои товарищи не будем глотать дым, пыль
и копоть, которых сейчас в избытке. Да и кто знает,
возможно придет очередь и молотам — их
электропрессами, чистыми и бесшумными, и мне не надо
будет охранять барабанные перепонки, затыкая уши ва¬
той... Вот почему я радуюсь...
Семиёнов опять извинительно пожал плечами и улыб¬
нулся, сказав:
— Я не знаю, почему вы обижаетесь и горячитесь.
Радуйтесь сколько вам угодно, я же вам не запрещаю...,
— Благодарю за разрешение, — буркнул Антон и сел
рядом с Алексеем Кузьмичом.
Некоторое время длилось молчание, затем хозяин,
довольный исходом спора, поощрительно сказал Антону:
— Ты правильно понял этот документ. Такое время
придет, должно прийти...
До сих пор молчавшая Таня свернула газету, отло¬
жила ее и сказала, остановив на Антоне поощрительный
взгляд:
— Я уверена, что на наш завод, к нам в кузницу,
поступят заказы для новостройки.
Антон мгновенно подхватил:
— Алексей Кузьмич, заранее предупреждаю вас: не
забудьте о моей бригаде.
— О твоей бригаде, пожалуй, не забудешь. Разве ты
дашь забыть?
Таня улыбнулась, потом тихонько попросила Семиё-
нова:
— Иван Матвеевич, откройте, пожалуйста, окно.
Душно. Накурили...
Семиёнов встал и толкнул створки рамы. Он постоял,
докуривая сигарету, наблюдая за нарядным мерцанием
далеких и близких огней; откуда-то доносились невнят¬
ные звуки рояля. Лрвким хлопком выбив из мундштука
окурок за окно, Иван Матвеевич повернулся вполоборо¬
та и спросил Таню:
— Татьяна Ивановна, вы не собираетесь домой? Уже
поздно, я вас провожу...
— Я заночую сегодня здесь... — ответила Таня.
— В таком случае позвольте мне откланяться, —
сказал Семиёнов, пожал всем руки и ушел, кажется не¬
довольный чем-то.
8
Люся Костромина торопилась домой. Она почти бе-
йала, подталкиваемая в спину сильными рывками вет¬
ра. Ветер гнул в дугу жиденькие деревца, привязанные
веревками к колышкам, раскачивал уличные фонари,
свистел в проводах, и Люсе не терпелось поскорее
скрыться от этого пронизывающего ее свиста, от мель¬
кания теней на мостовой, от людей, от самой себя, хо¬
телось очутиться в мягкой, теплой и беззвучной пустоте
и забыться.
Изредка она поворачивалась, делала несколько ша¬
гов спиной вперед. Крупицы вздымавшейся пыли секли
глаза, автомобильные неожиданные гудки точно хлеста¬
ли. и девушка, сдерживая крик обиды и горечи, прижи¬