Широкое течение
Шрифт:
ца... Сложил он свою головушку, закрылись его глазынь-
ки... Убили его! Убили. За что они его убили, изверги?..
Он был добрый человек, мухи не обидел...
Испуганно заплакали братишка и сестренка. Антона
тоже душили слезы, туго схватив его за горло. Может
быть, именно в этот миг он почувствовал себя повзро¬
слевшим, старшим в семье, хозяином, и держался, кре¬
пился, ласково гладил вздрагивающие от рыданий плечи
матери, точно
— Перестаньте реветь! — крикнул он на ребятишек.
Те примолкли, уткнулись в сарафан матери, захлебыва-
ясь слезами. Она судорожно теребила их головы и шеп¬
тала, словно в беспамятстве:
— Сиротинушки мои... Покинутые...
Посадив уже притихшую мать на лавку, рядом с ел¬
кой, Антон не выдержал и, не желая показывать своих
слез, выбежал на коыльцо, на обжигающий морозный
ветер, уткнулся лбом в столбик, подпиравший навес, и
заплакал, не разжимая зубов; потом, вскинув голову, он
взглянул на усыпанное звездами безучастное и беспри¬
ютное небо и понял, как трудно будет жить без отца в
этом огромном мире, и, стиснув кулаки, выдавил с лютой
недетской злобой:
— Эх, Гитлер!.. Сволочь!..
Война отняла у Антона самого родного человека. Он
рос и учился без отца, добрые люди помогли встать на
ноги, обучили трудной, но почетной профессии, перед ним
открывался широкий и ясный путь в жизнь. И вот над
его счастьем, над его любовью, над мечтой, над этим вот
объятым тишиной и прохладой миром, над самой жизнью
нависла угроза новой войны.
Из темноты леса пахнуло на него холодом, кинжаль¬
ным блеском сверкнул над лесом лунный свет... Подошла
Таня, бесшумно села рядом и обхватила колени руками,
сжалась.
— Этот очаг войны необходимо затушить в самом на¬
чале, не дав ему распространиться по всей земле, — ска¬
зал Алексей Кузьмич. — Это в наших силах...
В ответ на это Антон подался к Фирсонову и глухо,
но отчетливо проговорил:
— Как странно все получается: работаешь, учишься,
намечаешь планы — кончить десятилетку, институт...
Жизнь только начинается. А тут война... Что делать,
Алексей Кузьмич? — Он смотрел в лицо парторга и ждал
ответа.
Алексей Кузьмич сказал просто и решительно:
— Что делать? Работать. Враги страшатся не только
нашего оружия, но еще больше, пожалуй, нашего труда.
Запомни это... Как же нам надо трудиться, если в нем,
в труде-то, заключается вся наша сила?.. — Помолчав
немного, он прибавил: — Пусть это будет и ответом тебе
на наш разговор сегодня
Возвращались домой затемно. Антон шагал молча и
угрюмо, ощущая в себе еще неясную, неосознанную, но
настоятельную потребность каких-то решительных дейст¬
вий.
7
Придя в цех, как и обещал, задолго до начала ве¬
черней смены, Антон поднялся в партбюро и, постучав,
вошел к секретарю. В комнате находилось несколько
партгруппоргов. Фирсонов отсчитывал и раздавал каж¬
дому белые разграфленные листы. Он сидел за столом
так, будто присел на секунду и не мог оторваться, и от
этого весь его вид выражал нетерпение, озабоченность,
лицо с затвердевшими чертами казалось осунувшимся,
беспокойным, потемневшие глаза глядели пристально и
строго.
Когда партгруппорги, получив листки, разошлись по
участкам, Алексей Кузьмич взглядом пригласил Антона
к столу. Парень послушно сел и, зажав руки в коленях,
застыл в ожидании. Алексей Кузьмич машинально по¬
гладил ладонями настольное стекло, передвинул чер¬
нильный прибор, пресспапье, дымящуюся трубку, потом
сказал:
— Весь народ поднялся на борьбу за мир. Ты не
должен сторониться... Сегодня состоится общезаводской
митинг в защиту мира. Выступать будешь?
— Буду, — живо и горячо отозвался Антон и в сле¬
дующую секунду испугался своей решительности. — Но
я никогда не выступал на собраниях...
— Скажешь то, что думаешь... Прошлый раз, на да¬
че, в лесу, ты хорошо говорил, про учебу, про институт,
планы... Вот об этом и скажи...
В конце дня, в промежутке между первой и второй
сменами, зазвучал протяжный гудок. Из распахнутых
дверей цехов выходили рабочие. Бурными потоками лю¬
ди текли между каменными корпусами, стремясь на цен¬
тральную площадь завода.
Заслонив свет солнца, над заводом неслись серые
облака, сеяли мелкую дождевую пыль, лакируя желез¬
ные крыши зданий, и от этого лица людей казались не¬
яркими, угрюмыми и гневными, непокрытые волосы, пле¬
чи потемнели от влаги. Над головами их разящим
пламенем горел кумачовый плакдт: «Миру — мир!».
Вместе с Володей Безводовым Антон протолкался
сквозь плотно спрессованную толпу к трибуне, ост^во
вился, с волнением ожидая начала митинга. Час назад
Володя привел его к себе в комсомольское бюро и ска¬
зал. возбужденно:
—- Выступать собрался? Это хорошо! Тебя будут