Школа корабелов
Шрифт:
Аксенов неторопливо подошел к генералу и отрапортовал:
— Команда воспитанников училища корабельной архитектуры возвращается из адмиралтейства, ваше сиятельство.
— Ты почему меня сиятельством величаешь? Разве тебе известно, кто я?
— К го же в Петербурге не знает графа Аракчеева, ваше сиятельство!
Уловив насмешку в словах офицера, Аракчеев растерялся. Ему показалось, что он ослышался.
— Как ты сказал, повтори!
— Точно так, ваше сиятельство!
— Да
Недосказанное слово застряло в его горле, глаза изумленно забегали по сторонам.
— Почему мундир на тебе военный, а погоны чиновничьи? Кто ты такой?
— Титулярный советник Михаил Аксенов, адъюнкт сего училища.
Впалые щеки генерала дрогнули. Мутными, точно мертвыми, глазами он уставился на Аксенова.
— Вон ты кто… То-то команда под твоим началом словно сброд якобинцев… А сам ты как перед генералом стоишь, сукин сын! Пошто глаза отворотил? Я тебе их так заверну, что навсегда закроются.
Генерал размахнулся и жилистым кулаком ударил Аксенова по лицу. Михаил Михайлович побледнел, отер рукавом кровь, хлынувшую из носа, и шагнул к Аракчееву. Не помня себя от обиды, он вцепился левой рукой в большое мясистое ухо генерала, а правую вскинул над его головой.
— Остановись, Михалыч! Ради бога, остановись! — вскричал Саша Попов, хватая Аксенова за руку. Оттащив его от генерала, Попов подскочил к Аракчееву:
— Ваше сиятельство, чиновник сей от роду строю не обучался и за фрунт ответа держать не должен. В том моя вина, с меня взыскивайте.
Генерал выкатил оловянные глаза на смелого молодого офицера.
— А ты, скотина, пошто к этому арестанту в защитники лезешь? Бунт! В тюрьму! В кандалы, в Сибирь! — заревел вдруг Аракчеев, захлебываясь от бешенства.
Подбежав к воротам флотского экипажа, граф схватил висящий железный прут и неистово заколотил им по медному тазу. На шум прибежали начальник караула и дежурный офицер.
— Эй вы, забрать бунтовщика, живо! — повелительно произнес Аракчеев, указав на Аксенова. — Препроводить в крепость и передать коменданту, что негодяй осмелился поднять руку на генерала Аракчеева.
Неделю спустя Михаил Михайлович Аксенов был сослан в Сибирь на каторжные работы.
2
Училище посылало в адмиралтейский департамент одно письмо за другим, добиваясь отмены странного, ничем не оправданного распоряжения не пускать учеников в адмиралтейство.
Два месяца воспитанники болтались без дела. Гроздов часами простаивал в различных канцеляриях, разыскивал следы своих ходатайств, и в конце концов они привели его к Путихову.
Узнав об этом, Саша Попов предложил воздействовать на Евлампия Тихоновича иными средствами.
— Поручи это дело мне,
— Что ж, я не против, — согласился Гроздов. — Только смотри, Саня, как бы из-за этого дрянного человечка в историю не влипнуть, как влип Аксенов. Впрочем, ты парень с головой, зря на рожон не полезешь.
Саша несколько дней выслеживал Путихова, пока не застиг его в трактире на Гороховой. Попов присел за его стол.
Путихов понял, что Саша пришел неспроста. Выдавив кривую улыбку, он спросил:
— Пошто пожаловал в сей храм зеленого змия? Не ждал я, Сашка, зреть тебя здесь.
Попов ничего не ответил и продолжал в упор глядеть в глаза Путихову. От его тяжелого взгляда Евлампию стало не по себе. Он поднялся, собираясь уходить, но Саша усадил его на место:
— Погоди, дело есть. Эй, целовальник, два кувшина вина!
— Довел господь с мальчонками собутыльничать, — ерзая на стуле, рассмеялся Путихов. — Давно ли я тебя, Сашка, розгами сек.
— Давно то было, а памятно, как я погляжу. Может, выпьем за эту память?
— Выпьем, — согласился подмастерье, осушая кружку водки. — Про дело сейчас будем говорить или опосля, как кувшин опорожним?
— Сейчас говори, только брехать не вздумай. Ты бумагу писал учеников в адмиралтейство не пускать?
— Я, — нагло признался Путихов. — Неси на меня жалобу хоть самому царю. Мне на то со шпиля наплевать.
— Это почему же наплевать? — закипая гневом, спросил Попов.
— Известно почему. Государь пришлет оную жалобу министру, а министр — моему хозяину Лебрюну, а тот мне передаст. А я ее иголочкой в дело, в дело… И похороним по первому разряду.
— Так! Стало быть, в дело, говоришь. А теперь слушай, что я скажу. Завтра ученики придут в адмиралтейство, и ты сам им ворота откроешь. А ежели еще чем училищу навредишь, — не жалобы, а самого себя хоронить придется.
— Ишь ты, генерал какой выискался! Права такого нету…
Путихов не договорил. Сильный удар свалил его со стула. Он попытался вскочить, но от нового удара вновь плюхнулся на пол и потерял сознание.
— Убивец окаянный! — завопил трактирщик. — Хватайте его, люди добрые!
— Молчи, старик, не шуми до времени! Этот чиновник сам упросил меня поучить его малость, — успокоил Попов трактирщика.
Попов разжал Путихову челюсти и вплеснул ему в рот водки. Евлампий закашлялся, широко раскрыл круглые красные, как у рыбы, глаза и с ужасом посмотрел на Сашу.
— Евлампий Тихонович, подтверди этим господам, что мы с тобой ученый разговор вели, — повелительно сказал Попов.
— Сие точно, — пробормотал Путихов.
— И еще скажи, все ли ты запомнил, о чем я говорил?