Школа в Кармартене
Шрифт:
– Если бы только в неприлежных! – оживился Мак Кархи. – Он мечет молнии направо и налево.
– Да, но профессор Курои, – робко вступился за него Морган-ап-Керриг, – редко попадает.
Мак Кархи у него за спиной закатил глаза.
– Словом, у меня спешные дела в Шотландии, – неожиданно заключил Мерлин и хихикнул, потирая руки. – Выпутывайтесь сами. Я только что поручил всю подготовку к приему инспекции Тарквинию Змейку. Надеюсь, что студенты уж как-нибудь нас не подведут и отыщут противоядие.
Мерлин еще раз хихикнул и, шаркнув туфлями, испарился.
Гвидион тем временем почти закончил с витражом: все четыре порученные ему девы польщенно улыбались, единорог бил
– Слушай, у меня тут один рыцарь, которому, по-моему, не хватает женского внимания. Видишь витраж? Ты не могла бы?..
– Запросто, – сказала Керидвен. Она прочла имя рыцаря, подписанное на вьющейся ленте, и завопила, подпрыгивая:
– О Мейрхион, сын Гвиара, доблестный и грозный, чья улыбка пронзает даже самые надменные сердца!.. Как я счастлива, что удостоилась лицезреть твой несравненный лик, о украшение рыцарства!.. Видеть тебя составляет мою единственную радость!..
Рыцарь просиял. Он принял мужественную позу, прихорошился, отряхнул перчаткой пыль с доспехов и пригладил волосы. Гвидион пожал Керидвен руку, и они разошлись.
…Тем временем урок по токсикологии на четвертом курсе подходил к точке высшего напряжения.
– Десять минут до конца, – объявил Тарквиний Змейк. – Я жутко страдаю, – добавил он, отводя со лба слипшиеся черные волосы холодеющими пальцами. – Через пять минут у меня пропадет голос, так что если у вас какие-то вопросы, поторопитесь.
За пять минут до конца по кабинету пронесся вздох облегчения.
– Эти яды попарно нейтрализуют друг друга, – наперебой загалдели студенты, закончив корпеть над химическими формулами. Кто-то подошел осторожно сообщить учителю, что он не умрет.
– Да? Ах, черт, – отозвался Тарквиний Змейк, услышав, какого он дал маху с ядами. – Старею, должно быть, – и он бодро спрыгнул со стола.
…Подбадривать статуи было делом не из легких, – совсем не то, что нахваливать витражи. Философы древности приходили в хорошее расположение духа, только когда им цитировали их самих, причем дословно. Гвидион обработал Сократа, Фалеса, Ксенофана и Гераклита, украдкой вытер пот со лба, и, заглянув в следующую нишу, где стоял хмурый Эмпедокл, поспешно направился в библиотеку. Когда он проходил через нижнюю галерею, Керидвен упросила его взять на себя еще и криво улыбающегося Демокрита.
Вход в библиотеку был под стрельчатыми арками западной галереи, не доходя моста, ведущего в Северную четверть, – собственно, между переходом к Пиктской башне и башней Парадоксов, – словом, библиотека была там же, где и хранилище манускриптов, только с другой стороны. Это был гигантский зал с окнами вдоль западной стены, длинный-предлинный, с высоченным потолком и ужасающе высокими дверями, обе створки которых никогда не запирались, чтобы могла пролезть Рунхильда. То есть теперь в школе преподавала профессор Лютгарда, но старшие преподаватели помнили ее мать, Рунхильду, и по привычке говорили, что двери, притолоки и все прочее должно повсюду соответствовать стандарту – чтобы могла пролезть Рунхильда. А самые старшие преподаватели иногда оговаривались и говорили – Брунхильда. На самом же деле пролезала теперь в библиотеку профессор Лютгарда, ворча,
Там же сиживал временами и доктор Мак Кехт, подобрав волосы и намотав их на руку, чтобы они никому не мешали, и листал новые журналы по медицине. Иногда он отрывался, поглядывал на младших учениц напротив, которые конспектировали методичку Авиценны, раздел «Шестнадцать средств от несчастной любви», и добродушно интересовался, как у них дела.
Захаживал поскандалить и Курои, сын Дайре. Он обычно, обнаружив, что в выданной ему на абонемент книге не хватает страниц, или вообще хватает, но лично ему не хватило, или же поля испещрены пометками, с которыми он не согласен, приходил и выплескивал на библиотекаря все свое негодование, стуча дубовым посохом, не всегда по неодушевленным предметам, и нарушая тишину библиотечного зала проклятиями столь же сложными, сколь и древними.
Святой Коллен выбирался в таких случаях из-за кафедры и шел его утихомиривать. Святой Коллен был школьным библиотекарем. Собственно, немногие знали про него, что он святой, потому что он очень стеснялся и, по скромности, старался замять всякие разговоры об этом. Гвидион тоже мог бы не знать этого, но очень похожая статуя святого Коллена стояла у них в часовне на перекрестке, если идти из Лландилавера в Каэрдиллон. Святой Коллен избегал лишний раз творить чудеса и предпочитал, охая, взбираться по скрипучей приставной лестнице к самым верхним полкам за какой-нибудь книгой, хотя ясно было, что стоит ему поманить пальцем, и книга сама слетит к нему в руку. Но справляться со вспышками профессора Курои он умел. Во-первых, когда он направлялся к нему со своей обычной миролюбивой улыбкой, посох в руках профессора обрастал мхом и плющом и начинал стучать гораздо тише. Во-вторых, под взглядом святого Коллена на страницах злополучной книги, которой потрясал Курои, расцветали фиалки. Потом на плечо к Курои слетала птичка-коноплянка и устраивалась там, умильно заглядывая рассерженному профессору в глаза. Словом, через пять минут Курои слагал оружие и покидал библиотеку в мирном настроении и в шляпе, украшенной пурпурной наперстянкой, которая случайно выросла там, пока святой Коллен убеждал его расписаться в формуляре.
Однажды, когда Мерлин был в хорошем расположении духа, младшие коллеги отважились спросить у него, почему он все-таки счел возможным пригласить преподавать в школе Курои, сына Дайре, при его неописуемом характере. Мерлин отвечал, бегая взглядом по углам: «Ах, да потому что другие ученые его ранга и его специальности еще хуже, поверьте мне. Курои, по крайней мере, признает письменность, а ведь многие в его области и слышать не хотят об этом позднем изобретении! Тезисы на конференцию в виде гонца присылают. А его корми еще!.. Так нет же, уперлись – только устная передача сакральных знаний! А ведь так любое знание сакральным станет – как поучишь его с учениками наизусть веков пять-шесть, попередаешь устно, смысл-то и это… ищи-свищи!»
За спиной у сидящих в библиотечном зале, ближе к стенам, стояли огромные глобусы, такие тяжелые, что их обычно не вращали, а обходили вокруг, если нужно было что-то посмотреть, и не уступающие им по размеру модели плоского мира, со слонами и черепахой, – мало ли кому что понадобится. Здесь же подвешены были свитки и папирусы с самыми ходовыми картами, чаще всего требуемыми династиями королей и списками политзаключенных в Северной Ирландии.
Гвидион влетел в библиотеку, запыхавшись, проехал по скользкому полу до библиотечной кафедры, ухватился за нее обеими руками, затормозил и сказал: