Школа в Кармартене
Шрифт:
– Конечно, школьный учитель химии – слишком скромная роль для такого дарования. Я великолепно помню, – грохотал Курои, – как при возвышении Кромвеля он, ни с кем не прощаясь, отправился в Уайт-холл, и делил там свое время между пирами и забавами…
– Между казнями и экзекуциями, я сказал бы, – поправил Финтан.
– Между экзекуциями и забавами, – продолжил Курои, – пока я тут дочитывал вместо него его спецкурс!..
– Политический взлет его меня не удивляет, – заметил Мэлдун. – Меня удивляет, как после смерти Кромвеля у него хватило совести вернуться и просить
– Мерлин сжалился над ним. Бормотал, что молодо-зелено, что повинную голову меч не сечет… А какая тут, к черту, молодость! Змейк какого года, коллеги? 1579-ого?
– Мерлина трудно переубедить, он уже… как бы это сказать… Иногда впадает в легкое…
– …умопомешательство.
– В легкую рассеянность, скажем так. Но Змейк, общающийся от имени всей школы с англичанами, – это взрывоопасная смесь. Он служил им и служит. Он по правую руку от Кромвеля на всех гравюрах.
– Змейк вообще – взрывоопасная смесь, даже и без англичан.
– Змейк – это тот шип, который впивается в палец, когда хочешь сорвать розу. Это та подкова, которая отвалится у коня как раз в разгаре битвы. Змейк – это тот рассвет, который так некстати застает влюбленных. Это та ступенька, которая скрипнет под ногой в самый неподходящий…
– Да оставьте вы вашу риторику, Орбилий. И так ясно.
– Вот насчет ступеньки – это он очень правильно сказал, – прошептал Ллевелис Гвидиону. – И не скрипнет, а прямо укусит.
– Ты про Змейка?
– Да нет, при чем тут Змейк! Я про ступеньку. Смотри.
Действительно, Ллевелис нашел одну ненастоящую: девятая ступенька держалась крайне вольно и, когда Гвидион посветил фонариком, чуть ли не ухмыльнулась.
– Что делать будем?
– Прибьем.
– Постой, попросим кого-нибудь.
Они поднялись до верха лестницы и остановились у входа в зал, где Курои, сгорбившись и тяжело опершись на посох, громоподобным голосом предлагал средства против Змейка, другие же преподаватели, соглашаясь по существу, подыскивали способы, которые сохраняли бы хотя бы легкий налет гуманизма.
Гвидион и Ллевелис не сразу заметили, что за спиной у них уже некоторое время стоит Кервин Квирт.
– Уважаемый профессор, – тихонько сказал он, покачиваясь на каблуках, – не кажется ли вам не совсем уместным вести этот разговор в присутствии учеников Змейка?..
Курои спохватился, бросил гневный взгляд на всю троицу в дверях и вышел, шурша одеждами. За ним вышел Финтан.
Ллевелис остался с досадливым ощущением, что если бы не куратор, он мог бы узнать о Змейке кое-что скандальное, но счастье оттого, что доктор Квирт вернулся, заслонило все. «Родня напилась моей крови и на время отпала,» – кротко сказал Кервин Квирт и повернулся, чтобы сбежать вниз по лестнице, но тут Гвидион с Ллевелисом вспомнили, какая забота их гнетет, и показали ему ступеньку. Куратор вник в их положение.
– Э, да это не ступенька, – присмотрелся он. – А ну, кыш отсюда! – топнул он на нее, и ступенька поспешно вынула из-под себя лапы и куда-то юркнула.
Ллевелис с Гвидионом пошли за дубовой доской.
Неустрашимый
О Кромвеле Гвидион знал достаточно, однако Ллевелис счел его знания неполными. Накануне первого визита к Змейку он притащил огромную «Историю Британии», раскрыл ее на деяниях Кромвеля и подсунул Гвидиону под нос со словами:
– Вот он, Змейк-то!
– Я не вижу здесь ничего про Змейка, – сказал Гвидион, очень внимательно просмотрев раздел.
– «Город был очищен не только от защитников, но и от жителей», – зачитал Ллевелис из книги. – «Ближайшее окружение Кромвеля составляли столь же жестокие фанатики, склонные считать успехи своих кровавых предприятий знаком особой благодати Божьей». Ты думаешь, Змейк с тех пор внутренне изменился?
– Я думаю, что Змейк знает фармакологию, – твердо сказал Гвидион.
И поскольку Ллевелису самому втайне страшно нравился Змейк, он свернул свои знамена и прекратил атаку.
…Гвидион впервые видел, чтобы кто-то жег огонь в камине при настежь открытом окне и делал записи на рукаве своей мантии. Именно этим занимался Змейк.
В кабинете Тарквиния Змейка возле камина стояло низкое кресло, и было несколько стульев, совершенно разных по виду. Один из стульев при появлении Гвидиона довольно откровенно зевнул. Ближайший к Гвидиону стул отодвинулся от него, переступив когтистыми лапами, и ненавязчиво поскреб третьей когтистой лапой паркет.
– Садитесь, куда вам больше нравится, – сказал Тарквиний Змейк, не поднимаясь с кресла, и Гвидион сел на пол у его ног.
– Фармакология – точная наука, – начал Змейк. – Чего-нибудь пересыплете, недосыплете – овца подохнет. Поэтому к следующему разу вы обзаведетесь аптекарскими весами, мерной ложечкой, набором мензурок, воронкой, лучше всего золотой, так как у золота самая низкая химическая активность…
Мерный голос Тарквиния Змейка холодно журчал, позванивая ледяными интонациями; Гвидион записывал.
– Тем временем сегодня я покажу вам один прием, не относящийся напрямую к содержанию курса, однако, – Змейк вскинул указательный палец, – полезный при лечении овец. Предположим, вам надо провести небольшую, но болезненную операцию, – скажем, противотуберкулезную прививку или вскрытие подошвы копыта для удаления гноя. Для этого следует…
Размеренная речь Змейка делалась все монотоннее, черные глаза его явили бездонную глубину. Гвидион почувствовал, что завис между здесь и тут, и, не меняя позы, перестал ощущать себя. «Спасибо Змейку, – подумал он, – а то нога с утра болела».