Школа в Кармартене
Шрифт:
– Э, э, стойте! – сказал Ллевелис, заерзав. – По-вашему выходит, что купленные нити и вправду вызывают ветер, а значит, висландские торговцы ветрами – вовсе не плуты?
Брендан расхохотался.
– Да, вы умеете слушать, – сказал он с одобрением. – Слушать внимательно – драгоценное умение. Помню, у нас в обители много лет жил один клирик, очень усердный и благочестивый, заслуживший всеобщую любовь и уважение. Аббат любил слушать его рассказы о древних временах, и вот однажды разговор зашел о Рождестве Христовом, и этот клирик поведал множество неизвестных другим подробностей, а среди прочего добавил: «И когда Христос явился во плоти, бесы повсюду бежали от Его лика: одни укрылись в море, другие – в дуплах деревьев и каменных расщелинах, а я прыгнул в какой-то источник». Тут он замолчал, сильно покраснел и вышел. Те,
И святой Брендан, посмеиваясь, посмотрел на всех, очень довольный.
– Ну-ну, – проворчал Мерлин, – кончайте их испытывать, в самом деле. У детишек каникулы. Умеют они слушать, умеют. Не зря мы тут к ним приставлены. Расскажите же им что-нибудь увлекательное. Вот про хвост Ясконтия, например.
– А, ну что про хвост? – сказал Брендан. – Находясь в плавании, мы с братьями как-то высадились на остров, собрали хворост, развели костер небольшой. Когда мы сварили похлебку, мы увидели, что к нашему острову приблизилась огромная морда и внимательно смотрит. Оказалось, что наш островок был хвостом огромной рыбы. Имя ее Ясконтий, и она всю жизнь пыталась достать носом собственный хвост. И вот в тот самый день ей это удалось. То есть Ясконтий впервые в жизни увидел свой хвост, понимаете? А на хвосте как раз сидим мы всемером – варим уху, вещички разложили. Представляете, какая неловкость? Ведь он мог подумать, что мы… ну, это… постоянно там сидим! Ужасный конфуз.
Мерлин посмотрел на раскрытые рты учеников и вышел на цыпочках.
Для празднования Рождества в школе принято было отпирать зал, примыкавший к залу педсовета, который в другие дни года обычно не отпирался. Там была какая-то необыкновенная акустика или что-то, Мерлин не вдавался. А поскольку он был убежден, что если редко заглядывать в помещение, то однажды там можно увидеть черт знает что, он пошел на всякий случай заранее осмотреть место, где предполагалось провести рождественскую ночь. Зал, к удивлению Мерлина, уже был полон хлопочущими и щебечущими хлебопечками от пола до потолка. Его именная тряпка, которой он пугал нерадивых учеников, проехалась ему по ноге и клацнула на него зубами. «Главное – никаких особенных затей, – распорядился Мерлин, ретируясь. – Пирожки с брусникой, восковые свечи… Рождество – это то редкое время, когда чудеса совершаются сами собой. А вот пыль с этого канделябра сотрите». И он, замотавшись поплотнее в плед, ушел договариваться со сварливой елью, росшей в Северной четверти и каждое Рождество начинавшей бубнить, что в ее возрасте наряжаться уже неприлично.
…Когда Мерлин через три часа снова заглянул на встречу со святым, Брендан уже разошелся как следует и со всеми ухватками старого морского волка рассказывал:
– …И вот к западу от острова Говорящих Птиц в океане, на мелководье, мы услышали колокола. Мы удивились, бросили якорь. Кругом ничего не видно. Погода чудная, солнечная, волны голубые, белая пена вокруг корабля, тишина. И вот в этой тишине мы слышим колокола, потом какие-то крики, голоса, и некоторые голоса вроде знакомые. Все как один слышали это. Только через час мы выбрали якорь и, удивляясь, поплыли дальше по курсу. Так вот: когда через полгода мы вернулись в Трали, откуда отплыли год назад, оказалось, что в тот самый день посреди городской площади прямо с неба, из облака, опустился якорь и лег перед дверями собора. Вокруг, конечно, собрался народ, все шумели, обсуждали, к чему это знамение. И колокола в тот день звонили, потому что был праздник святой Бригитты. Через час якорь пошевелился и вознесся в облака. Ну, и может ли кто из вас объяснить такое загадочное явление?
– Я могу объяснить вам это явление, хоть три раза, – запальчиво среагировал Мэлдун. – Я вам уже объяснял. На 15 градусе западной долготы…
– Ну-ну, Мэлдун, потом приведете свои научные доводы, – встрял Мерлин. – Не делайте из рождественской вечеринки ученый диспут. Вот оно, различие старшей и младшей школ: одни оставляют место в этом мире для чудес, другие же – ни в какую. Сам я как старая кочерыжка склоняюсь, конечно, к первой, но и вторая, признаюсь, бывает, прижимает к стенке.
И Мерлин, покряхтывая, ушел переодеться в одежду поприличнее.
В школе царила предрождественская суматоха и оживление. Во дворе Северной четверти разожгли круг из костров, которые Мак
…Когда смиренный Сюань-цзан во второй раз выиграл у озадаченного Финтана партию в фидхелл, послышались шаги, похожие на отдаленный бой индейского барабана, закачались дубовые люстры, мигнули свечи, и в зал, чуть нагнувшись, вошла Лютгарда, которая вернулась с ФПК. Она была укутана в клетчатую шерстяную шаль, и снег лежал у нее на плечах, как на вершине горы. Лютгарда приветствовала всех басом, уселась на каменную скамью и стала развязывать башмаки. Старшие студенты с радостным гиканьем потащили эти башмаки через весь зал к камину, чтобы поставить на просушку. Младшие в благоговейном страхе столпились вокруг Лютгарды, которая немедленно раздала всем подарки: вынув из-за пазухи целую пригоршню обкатанных морем камешков – черный базальт, голубой кремень, змеевик, – она щедро рассовала их в руки ученикам, прибавив: «Гостинец из Исландии. Берите, берите, это очень вку…», – тут Лютгарда спохватилась, смутилась и поправилась: «Это на память».
В ночь накануне Рождества испокон века случается семь чудес, и не было года, чтобы они не случились. С появлением в небе первой звезды вода во всех колодцах на одну минуту превращается в вино, и нужно успеть его зачерпнуть. Поэтому когда Мерлин вбежал в зал очертя голову, младшие ученики мигом повскакали с мест.
– Марш, марш, бегом, – скомандовал Мерлин, – захватите какие-нибудь ковшики или что-нибудь, на худой конец, можно зачерпывать и рукой, только чистой, да смотрите не переусердствуйте. По преданию, это вино должно сообщать вам, бездельникам, мудрость, расторопность и не помню, что еще, но по моим личным наблюдениям, оно довольно сильно кружит голову.
Брюзжание директора никто не дослушал. В школе было три колодца, и вокруг каждого из них столпились ученики и учителя вперемешку с хлебопечками. Подошли даже каприкорны. Перегнувшись через край колодца перед домом Финтана, Ллевелис увидел, как вода темнеет до цвета вина, и почувствовал запах, как из погребов Винной башни.
– Ум-м… Да!.. Учтите, через минуту оно опять превратится в воду, – сказал Мерлин, утирая губы.
Ллевелис быстро плеснул вина себе в рот и, не теряя времени, наполнил несколько черпачков, протянутых ему хлебопечками, походную фляжку Мэлдуна и чайник скромно стоявшего в стороне и удивлявшегося Сюань-цзана. Рядом с ними святой Коллен погрузил в колодец Грааль, придерживая его за одно ухо. Рианнон, выбежавшая во двор безо всякой посуды, весело смущаясь, отхлебнула из рога Зигфрида.
Гвидион, которого чудо застало у колодца в Северной четверти, набрал вина в сложенные ладони, сделал пару глотков, вытер рот рукавом и напоил из рук подталкивавших его носами каприкорнов. Потом он огляделся и, увидев смуглого, восточного вида преподавателя медицины, имени которого он не помнил, деликатно стоявшего поодаль, взял у него из рук пиалу, наполнил и вернул, пробормотав с почтением: «Бисмилляхи ррахмани ррахим», – единственное известное ему арабское выражение, значения которого он хотя и не знал, но крепко надеялся, что оно годится для всех случаев жизни. На лице замкнутого и всегда корректного восточного медика мелькнула улыбка. Гвидион почувствовал, что допустил какую-то промашку, но не стал докапываться, в чем дело; в действительности промашка заключалась в том, что его собеседник был шумером. Мак Кехт чокнулся со Змейком какой-то лабораторной посудой. Миниатюрный доктор Итарнан свернул себе бокал из виноградного листа. В кубке Лютгарды отразилась луна и несколько незначительных созвездий.
Возле колодца в Южной четверти, как можно было предположить, царила вакханалия, душой которой был Дион Хризостом.
Мерлин потирал лоб: рождественские чудеса только начинались. Под гобеленом, изображающим похищение коров Регамны, святой Брендан в двух словах объяснял Сюань-цзану, кто такой Иисус Христос.
Стайка учеников и учениц окружила Мак Кехта.
– Доктор Диан, а вы не пойдете с нами?
– Смотря зачем, – осторожно ответил Мак Кехт.
– В ночь под Рождество на снегу расцветают синие цветы. Они указывают путь к волшебному кладу. Некоторые находят чудесное оружие, не предназначенное для войны, и все такое.