Шлак 4.0
Шрифт:
— И чё?
— А ни чё. Нет больше глаголов в пятом блоке. Кончились, — Грач натужно засмеялся, но столкнувшись со мной взглядом, смолк. — Прям там в блоке расписали. Кому кишки выпустили, кому гланды через жопу вырезали.
— Жёстко.
— А по-другому как? Кинул — получи. Бояться должны, иначе все кидать начнут.
— По вашей раскладке получается, я сильно накосячил, так?
По лицу Грача обильно потёк пот.
— Дрон, ты обещал…
— Обещал, обещал, не ссы. Ну так чё там насчёт косяка, большой он у меня?
— Большой… Дрон, договориться всегда можно. Отпусти. Я Крысу всё объясню, он чувак
— Про то, что я заряжен, тоже расскажешь?
— Нет. Зачем мне? Заряжен и заряжен, твоё дело.
— А про молодого?
— Про молодого? А, про того чайника? Так он сам дурень. Муфлон! Он у нас неделю всего. Да и мало ли… Жабы его. Жабы грохнули! Сам видел. Отпусти. Ты обещал. Не по-пацански слово нарушать. Дрон…
— Не Дрон я.
— Кто же? Жаба сказал…
— Оговорилась твоя жаба. Дон меня зовут. Слышал такое имя?
Он слышал. Жилы на висках вздулись и запульсировали.
— Я… если бы знал, кто… — голос стал хриплым. — Никогда, Дон… не против тебя…
Я отступил и указал на выход:
— Иди.
Он не поверил. Сделал шаг назад, ещё один, развернулся, пошёл, втянув голову в плечи. Я кашлянул. Он вздрогнул, остановился, подождал, снова пошёл.
Когда он скрылся, я выждал несколько секунд и двинулся следом. До рынка добрался быстрым шагом, успел заметить, как Грач свернул за линию прилавков. Напротив места, где сдох молодой браток, сидели кучкой мусорщики. На земле ещё остались следы крови и блевотины. Мусорщики вяло переговаривались, у одного на шее висели, как ожерелье, связанные за шнурки ботинки.
Я прикрыл глаза, напрягся, включая восприятие. Пульсирующая отметка отобразилась почти на самой границе. Грач не соврал, шёл по центральному проходу, торопился, спешил поведать работодателю о нашем разговоре. Ну-ну.
Быстро пересёк рыночную площадь и нырнул за прилавки. Проход не проспект, ровным быть не обязан, да и центральным его обозвали только за то, что был немногим шире остальных. По обе стороны поднялись горы хлама, в основном строительного, отчего вонь стала заметно слабее, и чем дальше я углублялся, тем воздух становился чище.
Навстречу попалась вереница мусорщиков, каждый толкал перед собой пустую тачку. За последним шёл сопровождающий. Глянул на меня с подозрением. Я кивнул, надеясь сойти за своего. Не прокатило.
— Ты кто? Я тебя раньше не видел.
Я выключил его коротким в челюсть, подхватил обмякшее тело и усадил на землю. Пусть отдохнёт. Обыскал, вынул из-за пояса старенький пистолет и зашвырнул в мусор. В кармане нашёл платёжную карту на предъявителя, зажигалку, кисет. Карту забрал, остальное не тронул. Мусорщики, заметив, что сопровождение обездвижило, побросали тачки и опустились на корточки.
Не ко времени мне эта процессия попалась. Пока занимался надсмотрщиком, Грач успел уйти шагов на пятьдесят вперёд. Пришлось ускоряться. Перед каждым поворотом притормаживал, осторожно выглядывал, осматривал тропу и, лишь убедившись, что никого нет, продолжал движение. Чем дальше отходил от рынка, тем сильнее расползалось внутри ожидание чего-то непредсказуемого. Непосредственной опасности не чувствовал, но она была рядом, образно говоря, рукой подать.
По лицу потекло, да так обильно, что пришлось вытираться, стало быть, добрался до места.
— Тьфу на тебя, дура, — вполголоса выругался я.
Подобрал фляжку, закрутил пробку. Воды пролилось немного, на земле осталось лишь небольшое тёмное пятно, но всё равно недовольно поморщился. Привычка ценить каждую каплю давно въелась в кровь, и даже такая малая потеря вызывала досаду.
Вернув фляжку на пояс, я поднялся по куче битого кирпича, протиснулся меж двух наклонных плит и увидел крысиную базу. Устроился поудобнее, поджал ноги, автомат положил на колени. Присмотрелся. Всё-таки намного лучше, когда есть бинокль или монокуляр. Давно пора обзавестись. А пока лишь прикрыл ладонью глаза от заходящего солнца.
База представляла собой неидеальный круг около семидесяти шагов в диаметре со всех сторон окружённый кручами строительного мусора. Ближе к противоположной стене находилось длинное приземистое здание барачного типа, собранное из обломков бетонных плит и кирпича. Слева от прохода стояли два котла литров по двести, за ними высилось что-то вроде сушилки. К верху тонкой струйкой поднимался дымок, сильно пахло гвоздикой. Я инстинктивно прикрыл нос.
Мусорщики подтаскивали к котлам мешки и вытряхивали в них содержимое. Тут же стоял мужчина в синем как у фермеров халате, в респираторе, и весёлкой помешивал варево. Покрикивал на носильщиков, торопил. Двое надсмотрщиков подбадривали их палками. Похоже, тут у крыс производство какое-то. Но какое? Алиса должна знать, опишу ей потом увиденное.
Крысы вели себя достаточно беспечно. Ни патрулей, ни постов, только на крыше, как это водится на Территориях, располагалось гнездо из мешков с землёй и тент над ним. Пулемёта не было, хотя Грач предупреждал о двух дегтярях, но в гнезде точно кто-то был.
Возле бараков отиралось десятка полтора бойцов. Сбоку от крыльца соорудили навес, играли в карты. До меня долетали выкрики: бочка… мама… папа… самосвал… На столе стояла трёхлитровая банка, наверняка, самогон. К навесу как раз подходил Грач. Его окликнули, он отмахнулся и зашёл в барак.
Я закрыл глаза, прислушался.
Восприятие охватывало базу не целиком, примерно две трети, но и этого хватило, чтобы оценить всю бесперспективность войны с крысами. Здесь не двадцать и не двадцать пять бойцов. Я насчитал как минимум три десятка, и наверняка есть ещё. Чёрт!
С упреждающим ударом я, походу, погорячился. Нет, нанести его можно, кого-то я положу, только после этого придётся брать ноги в руки и бегом, иначе положат меня.
Были бы гранаты… Это не штурмовики, не вараны, не под дозой. Подготовка уличная, с наставниками типа Гвидона никогда не общались. В случае столкновения попрут напрямую в лоб, под ноги смотреть не станут. Установить вдоль прохода несколько растяжек, вытянуть крыс на себя. Они же не стойкие, сломаются… Или не сломаются. Была бы со мной моя команда: Внук, Звездун, Юшка. Да хотя бы один Звездун. Вот кого мне не хватает.