Шолох. Тень разрастается
Шрифт:
Про умницу Теннета, падшего до жалкого убийцы, я вообще молчу…
Впрочем, я отвлеклась.
Вернемся к глухой униформе студентов! Она была очевидно слишком жаркая для летнего дня. Поэтому, стоило студенту шагнуть за ворота, мантия сминалась и небрежно запихивалась в рюкзак, а шапочку студент заталкивал в боковое отделение, да так грубо, что ее картонные квадратные поля опасно хрустели.
Вот тут-то и выявлялся глобальный космополитизм Пика Волн!
Синеволосые шэрхен, загорелые милирийцы и смуглые иджикаянцы, коренастые степные жители, феи (для них были крохотные мантии)
Нет, не подумайте. Шолох – тоже многонациональное государство. В конце концов, мне ли, сотруднице Иноземного ведомства, не знать!
Но здесь это было похоже на глобальное разоблачение, снятие масок. Черная толпа одинаковых студентов вдруг оживала, сдирая с себя мантии, являя миру свое прекрасное, свое особенное «я».
Да здравствует непохожесть! Свобода, явленная в каждом жесте. Смелость, гордость быть собой. Да здравствует сложность – суть, разнообразие!
Меня заворожило это зрелище.
А потом я чихнула.
– Будь здорова! – дежурно отозвался Мелисандр, который в ожидании гида сидел на пеньке и листал свои записи.
Я чихнула еще раз и тотчас резко повернулась. У меня за спиной, шагах в десяти, шушукались трое подростков. Они хмурились, исподлобья глядя на меня. Родные шолоховские лица!
– Эй! – я рванула к ним. – Как? Как вы это делаете?
Студенты испугались и прижались друг к дружке поплотнее. Хорошо, что не убежали.
– Вы студенты-Ходящие, я знаю, – кивнула я, подойдя. – Но как вы Читаете мысли на расстоянии? Ведь для этого надо посмотреть в глаза, разве нет? И да, все в порядке, у меня просто стоит блок. Вы все делали правильно.
Один из троих, смешной, круглолицый, пожал плечами:
– Пока мы учимся, смотреть в глаза не надо. Учеба подпитывает наши силы. Потом придется. Когда вернемся, – голос у студента был серьезный и взрослый.
Но я, глядя на него, мысленно хихикнула: а налезет ли вообще на его круглую физиономию железная маска теневика? Ох! Хорошо все-таки, что меня не прочитаешь.
– Если вернемся… – мрачно бросила его однокурсница. – Ты же слышал новости – это просто кошмар…
Пареньки зашикали на нее. Я всполошилась:
– Какие новости? Шолоховские новости? Что там?
– А вы вообще кто? – набросилась бойкая девчушка уже на меня. – Что-то я не вижу у вас Глазницы!
Я машинально убрала правую руку за спину и бросила взгляд на запястье будущей Ходящей. У нее татуировка в виде багрового ока была. Но вот стрел вокруг насчитывалось только две, а не классические пять. Видимо, их наносят по очереди, в порядке изучения запредельных Умений2.
Трое студентов выжидающе смотрели на меня.
– Я из Шолоха. Ловчая на службе Иноземного Ведомства, –
– И что, вы нормально относитесь к Ходящим? – неверяще спросил студент, до того молчавший.
Его серые глаза вдруг наполнились надеждой… Напрасной, боюсь. Мое нежное отношение к Ходящим, во-первых, касается лишь одного-единственного экземпляра, а во-вторых, отнюдь не отражает мнение остальных шолоховцев.
– И что, вы не знаете последних новостей? – девочка язвительно перебила однокурсника. – И как вы оказались в Пике Волн? А покажите-ка ваше удостоверение! И назовите ваше имя! – она повысила голос. – Вы вообще кто такая?!
Студенты вокруг с любопытством начали коситься на нас. Хуже того – двое охранников у забора медленно побрели в нашу сторону.
Я изобразила крайнюю степень возмущения, и тут, ура, меня окликнул Мелисандр. Рядом с ним стояла низенькая, пухленькая дама с завязанными в пучок волосами цвета индиго.
– Тинави! Погнали! Не заставляй госпожу Сторику ждать!
– Что ж, в другой раз поболтаем! – сглотнула я и позорно сбежала от студентов.
***
…Вообще я люблю экскурсии. А еще историю, литературу, искусство, языки. Все такое гуманитарненькое. Но если мысли заняты одним – ничто другое не пойдет.
Я, как зомби, ходила вслед за Мелисандром и синюшней экскурсоводшей. Что там, в Шолохе? О каких новостях говорила незнакомая девочка-Ходящая? Воображая картины одна ужаснее другой, за полчаса я накрутила себя так, что впору было звать армию игривых котят – пусть распутывают бешеный клубок моих нервов, сама ни в жизнь не справлюсь.
– Хей, Тинави, конфетку будешь? – Кес прервал мои страдания.
Мы стояли в так называемом зале географических карт.
Посреди комнаты был установлен громадный глобус. Девяносто пять процентов его поверхности занимала синяя краска – она изображала море. Небольшой зелено-серый участок земли был подписан «Лайонасса». На нем ютились тринадцать государств и несметное полчище обозначенных крестиками племен. На востоке от материка бумерангом застыл остров Рэй-Шнарр – и, черными слезинками, десятки атоллов Шэрхенмисты.
Старинные географические карты завешивали все стены зала. Это были дорогие, золотом выписанные изображения в тяжелых рамах. Над ними, вдоль потолка, шла галерея портретов: знаменитые путешественники, мореходы, исследователи – все были здесь.
– …Герцог Айзино приказал создать эту комнату в XV веке, – надтреснутым, но жуть каким интеллигентным голосом вещала экскурсоводша. Она слегка прикрыла блеклые серые глаза, позволив себе утонуть в океане истории, – Это было смелое решение, которое…
– Конфетку будешь? – Мелисандр, который так и не дождался моего ответа на свой первый вопрос, непочтительно перебил гида.
Госпожа Сторика озадаченно умолкла, поправила пенсне на носу. Я медленно покачала головой:
– Не буду, спасибо.
Кес высоко поднял пшеничного цвета брови:
– Ты хорошо себя чувствуешь, да? Энергично?
– Вполне, – я недоуменно пожала плечами.
Стало слышно, как в углу комнаты, как раз возле карты Кнассии, зажужжал толстобокий шмель. Успокаивающее, летнее пение… Уже ведь июнь.