Шотландец говорит, что да
Шрифт:
– Черт!
– она расправила плечи, подошла к брату и потянула его за пальто, пока он не скатился на пол.
К несчастью, этим вечером Питер старательно искал забвения. Он упал как подкошенный.
Кэтрин фыркнула от отвращения, а затем, прежде чем Дункан успел остановить ее, взяла стакан из его рук и выплеснула содержимое Питеру в лицо. Результат оказался удачным—разбудив брызгающего слюной Росса,—но это был настоящий ужас.
– Сударыня!
– Заблеял Дункан. - Это был скотч
– В придачу сказочный. Одну он привез с винокурни, которую купил в Бауэре.
– Плевать я хотела на твое чертово виски!
– прорычала она. Затем она толкнула Питера носком ботинка, что было вежливым способом сказать, что она пнула его.
Питер, слегка затуманенный и все еще отплевывающийся—хотя, по правде говоря, он, возможно, слизывал сорокалетнее виски с лица—резко сел. - Что это?
– проревела она. И когда сестра снова ткнула его носком ботинка, - Прекрати!
– Не буду. - Она указала на Дункана, и от него не ускользнуло, что она сказала это так, как можно было бы говорить о незаконнорожденном ребенке, привезенном домой, или о зубастой крысе, несущей чумных блох. Или шотландец.
Питер откинулся на спинку дивана и потер лицо. - Ты же помнишь Дункана Маккея.
– Практически обвинение.
– Конечно, я его помню. Что он здесь делает? В нашем доме?
– Она скрестила руки на своей роскошной груди и сердито посмотрела на брата, хотя он отказывался встречаться с ней взглядом. Как и следовало ему, гнилецу. - Ну и что?
Питер снова потер лицо и вздохнул. Он опустил голову и пробормотал что-то в ответ. Разумеется, Кэтрин ничего не слышала. Он этого не хотел.
– Что?
– резко спросила она. - Говори, - в ее голосе прозвучали нотки паники. Она начинала понимать, что этой ночью ее жизнь изменилась безвозвратно. - Почему он в нашем доме?
– Потому что ...
– Питер попытался улыбнуться, но это была неудачная попытка. - Теперь это ... его дом.
Кэтрин отшатнулась назад, по воле судьбы, в объятия Дункана, но когда она поняла, что это его тело держит ее, она отпрянула и посмотрела на него с отвращением. - Что ... что ты имеешь в виду?
Было ясно, что Питер не способен признаться в своих преступлениях, и Дункан подумал, что в этот момент было бы очень любезно вмешаться с безличным отчетом. - Питер потерял поместье Росса.
– Потерял поместье?
– Она несколько раз переводила взгляд с брата на Дункана, как будто между ними волшебным образом возникал логический ответ. Он мог бы заверить ее, что никакого логического ответа не существует. - Как можно потерять поместье?
– Фаро, - сказал Питер с тонким смешком.
– Ты проиграл его в азартные игры?
– Неужели раньше Дункан думал, что она в
– Это всё.
– Все?
– Наконец до нее дошло, и Кэтрин на ощупь добралась до кресла и с глухим стуком рухнула в него. - Потерял все?
– Призрачный шепот. - Даже в Дербешире?
– Всё. - Тон Дункана был мрачен.
Выражение лица Кэтрин было тревожным. А Дункан хотел утешить ее, но знал, что лучше и не пытаться.
– Вряд ли это моя вина, - сказал Питер, наконец вставая на ноги и одергивая жилет. Он откинул назад волосы, и непослушные кудри снова упали ему на лоб.
– Как же это не твоя вина? - Спросила Кэтрин.
Ее раздражало, что она бросила обвиняющий взгляд на Дункана, потому что, черт возьми, он тоже не был виноват.
– Я просил тебя выйти замуж за настоящего лорда.
Кэтрин фыркнула.
– Тивертон. Нордхофф. Любой из них подошел бы. Но нет. Вы должны были быть очень придирчивы.
– Привередливость? Я отказываюсь выходить замуж за человека, который осыпает меня слюной, когда говорит, и это называется придирчивостью? Нордхоф на три года старше, чем был бы отец, и скрипит при ходьбе. У Прейбла слабый подбородок, и он фыркает, когда смеется, а у Малберри есть мать, которая слишком задыхается—
– Прекрасно. Я понимаю. Это не самый лучший урожай женихов. Но у них у всех есть деньги.
– Так вот в чем суть брака?
– Конечно, это так. Какой смысл заводить сестру, если ты не можешь выдать ее замуж?
Кэтрин вскочила на ноги. “Я не могу поверить, что ты это сказал. И это все, что я для тебя значу? Пешка на твоей шахматной доске?
– Не будь иррациональной, Кэтрин.
– Иррациональной? Иррациональной?
– Дункану пришло в голову, что эта дискуссия быстро катится под откос.
– Ты в одиночку разрушил наши жизни. Ты нас обанкротил. Сделал нас бездомными и должниками одним махом.”
– Честно говоря, для этого потребовалось значительно больше, чем один взмах, - заметил Дункан.
Она резко повернулась к нему. - А ты!
– Да?
– Как ты смеешь стоять здесь и ухмыляться нашим несчастьям?
– Я что, ухмылялся?
– Ты довел его до нищеты.
– Я совершенно точно этого не делал.
– Ты же сам подбил его все проиграть!
– Я совершенно точно этого не делал.
—Ах ты, Баст ... что значит-нет?
– Я не поощрял твоего брата играть в азартные игры.
– Действительно, он посоветовал мне остановиться, - сказал Питер. - Но я был уверен. Я был так уверен ... мои карты были превосходны, Кэт. Так оно и было.