Шпага Софийского дома
Шрифт:
– А вот кому сбитень, сбитень кому?
– Квас, квас, стоялый, холодненький, только что с погребу!
– Сбитень, сбиться - пить не упиться!
– Квас-квасок, налетай, браток!
– Сбитень...
– Эй, малый, ну-ка, нацеди квасу. Да не жалей, лей больше. Ух! Хорош! И правда - ледяной. На вот тебе...
– Ой, батюшка-боярин, у меня и сдачи нет. А вон меняла, кормилец!
– Рейнский грош? Запросто разменяем. Вот те две деньги московские... А счас и их...
Расплатившись с продавцом кваса, Олег Иваныч вышел с шумного торга на Ярославов двор, полюбовался на церкви и, пройдя мимо кирпичного степенного
Целью Олега Иваныча была Софийская сторона, точнее - двор архиепископа Ионы, владычный, как его тут называли.
"Благословенная Марта", счастливо избегнув всех опасностей нелегкого пути, умиротворенно покачивалась на мелкой ряби, пришвартованная у немецкого вымола. Капитан Иоганн Штюрмер предложил Олегу переночевать на когге ганзейский двор, где можно было бы остановиться с удобством, пару лет назад был ликвидирован обидчивыми ганзейцами. Вывезен вместе с приказчиками. Вообще, немцев в Новгороде нынче стало поменьше, больше свеев, иногда даже попадались голландцы и датчане - как они миновали строгое око Ганзы, только бог ведал да изменчивое моряцкое счастье. Олег Иваныч лишь благодарно кивнул в ответ на искреннее предложение ливонца - ночевать ему действительно было негде. Да и не только ночевать. Ладно... Для начала - исполнить обещание, данное рыцарю Куно фон Вейтлингеру, - поговорить с архиепископом или с его людьми, к кому подпустят. Потом пошататься по пристаням-вымолам, поискать Ивана Костромича да Силантия. Мало ли, помогут чем. Да и про Гришаню узнать. Что да как, да где схоронили.
Перейдя мост, он оказался на левом берегу Волхова, на Софийской стороне. Мощный земляной вал. Каменные стены. Этакий город в городе. Кремль, Детинец. Просторное место, обнесенное каменной стеной с башнями и воротами. Внутри находились церкви, в том числе и церковь Святой Софьи Премудрости Божией - знаменитая Софья. Уносилась ввысь белая громада собора. Купола сияли так, что Олег Иваныч даже прикрыл глаза рукой. Ну его в баню. Противосолнечных очков что-то он на торгу не видел. Однако куда дальше... Как там разносчик кваса сказал? От Софийского храма направо. Мимо какой-то церкви... Богоявления, кажется. Или - Преображения, на воротах. Нет, не на тех воротах, на Прусских... Василия церковь... Вот та вроде. А дальше куда? Там и дороги-то нет. Спросить у кого? Эй, малый! Ага... Понял... Владычный двор, говоришь? Вижу! По Бискуплей улице? Это вот по этой, что ли? Ясненько.
Чуть позади Софийского собора Олег Иваныч свернул направо и, пройдя еще немного, оказался на Владычном дворе - в резиденции новгородского архиепископа Ионы. По левую руку располагалась Владычная палата, также прозываемая Грановитой, не так давно выстроенная по указу владыки Евфимия, судебные избы и несколько дворов, многие из которых также были построены по приказу Евфимия. Он много чего строил, этот Евфимий, прямо не архиепископ, а архитектор какой-то. Даже в Ладоге, как говорил рыцарь Куно, Евфимий что-то там перестраивал...
Строгая, готическая красота - в строительстве принимали участие немцы терялась в глубокой тени. У ворот стояла стража. Упертая.
– Не пропустим к владыке, зело хворает. Да и кто ты таков-то? Сейчас быстро в поруб!
А ведь и правда арестуют, с них станется. Где-то за рекой, на Торговой стороне, гулко ударил колокол. Олег Иваныч бочком-бочком направился
– Не пущай его, робята!
Ну вот, дождался! Какой-то здоровенный детина схватил его за руку. Другой - в блестящем шлеме с бармицей вытащил за меч. Со стороны крепостной башни им на помощь бежало еще человек пять, в кольчугах, шлемах и с копьями.
Олег Иваныч затравленно оглянулся. Влип так влип! Олег уже был достаточно знаком со здешними нравами, чтоб понимать - сначала в подвал кинут, а уж опосля будут разбираться, кто таков да зачем владыку видеть хотел. И это "опосля" могло затянуться о-о-очень надолго.
– А ну, шагай-ка в поруб!
– Стойте-ка!
Знакомый голос. Звонкий, пронзительный, ломкий. Олег обернулся.
Отрок. Червленый зипун с блестящей тесьмой, лазоревая рубаха. Стоит подбоченясь, смотрит гордо. Светлые волосы стянуты ремешком, глаза - синие, как море. Гришаня!
– Гришаня!!!
– Батюшки святы... Никак, Олег Иваныч?!
Миг - и Гришаня бросился Олегу на шею. Крупные слезы катились из глаз отрока - в эти суровые времена и взрослые воины совсем не стеснялись плакать.
Олег Иваныч тоже почувствовал что-то такое в горле... Но справился, проглотил комок, погладил Гришаню по голове, буркнул - не поймешь что. На самом-то деле рад был Олег Иваныч, ой как рад! Пожалуй, не было у него на этом свете сейчас человека ближе, чем этот софийский отрок... Софийский отрок... Следовательно - человек служилый, исполняющий поручения самого новгородского владыки - архиепископа. Не малая должность в Новгороде была у отрока.
– Гришаня, мне б к владыке!
– Сделаем, Олег Иваныч, сделаем. Онуфрий, что ты встал? Это ж старый мой товарищ и благородный воин. Ну, не ворчи, не ворчи. Вижу, что службу несете не за страх, доложу владыке. Пойдем, Олег Иваныч, провожу!
Узкая лестница. Темень после улицы - хоть и горели свечи. Снова стража. Без слов пропустили - видно, знали Гришаню. Просторный зал, несколько мрачноватые, опирающиеся на столб своды. В кресле, у стены, старец. Черная ряса, сморщенное высохшее лицо, борова, белая как лунь, в руках золоченый посох. Иона...
– Человек к тебе, владыко, - бухнулся на колени Гришаня...
– Вижу, что человек. Исчезни, отрок!
Вблизи он оказался не таким уж и старым, новгородский архиепископ Иона, скорее - изможденным, осунувшимся. Больным. Умные глубоко посаженные глаза неопределенного цвета цепко смотрели на Олега.
– Говоришь, поможет орден против Ивана?
– внимательно выслушав сообщение, задумчиво молвил Иона.
– Это, конечно, взамен нашей помощи супротив псковичей, чтоб им пусто было. Против Пскова мы поможем, они у нас в печенках сидят. А вот против Ивана...
– архиепископ вдруг замолк, закашлялся надрывно, отхаркиваясь кровавыми сгустками в большую серебряную чашу.
– Супротив Ивана - боюсь, не выдюжит орден, - откашлявшись, твердо произнес он.
– Не те уж рыцари, что прежде, не те. Под Грюнвальдом-то им хвост поприжали. Вот ежели б с рыцарями еще б и Казимир Литовский... Тот тоже Ивана не жалует. Однако хитер, собака, и осторожен вельми, аки лис. Спору нет, сторожкость тут нужна, с Иваном-то. Особливо - нам, Новгороду, Господину Великому! Хлеб с низовьев перехватит Иван - и что? Свей, литовцы, продадут? Так не так уж у них у самих его много... Ганзейцы? Те хитрованы великие. Не торгуется им, вишь. Что ты про рыцаря молвил? Придет?