Шпага Софийского дома
Шрифт:
А не слишком ли все это сложно? Анонимка, труп, слежка... Знать бы точно, была она или нет? Откуда там следить-то удобно, чтобы самому не засветиться? Деревья голые, кусты тоже без листьев - особо не спрячешься никаких строений поблизости нет. Стоп!
То есть как это нет? А крепостные башни? Наблюдательный пункт - лучше не придумаешь! Договориться только со стражей - и шатайся по башне сколько влезет. Хотя, это, наверное, явное нарушение местного аналога Устава гарнизонной и караульной службы, однако лишние бабки еще никому не помешали, в том числе и стражникам. Так-так... Значит, завтра... Завтра взять расписание сторожевых смен. Ага, дали, как же! Секретнейший документ, если вообще он в письменном виде имеется. Даже Феофилакту навряд ли дадут. Если через Иону только... Попробовать надо.
Чувствовал Олег Иваныч за всем случившимся холеную руку боярина Ставра. Ставр...
Ну, подозревать-то его можно... подозревать всех можно... С доказухой как быть?
Пошарить бы по его палатам, поискать кнуты да ножички... глядишь, и отыщутся. А если не отыщутся? А если не отыщутся - то боярин Ставр честнейший и благороднейший человек, которого подлый пес Завойский О. И. облыжно подозревал в силу его, Завойского О. И., природных склонностей к методам работы Николая Ивановича Ежова - знаменитого сталинского наркома. Берия еще там был, Лаврентий Палыч, от него тоже господин Завойский недалеко укатился. Честнейшего новгородского боярина хочет обвинить черт-те в чем! Причем - безо всяких к тому оснований! И это после того, как указанный выше боярин, можно сказать, рискуя жизнью, вырвал Олега Иваныча из владычных застенков! Ох, Олег Иваныч, Олег Иваныч, собака неблагодарная, все-то тебе не сидится, не спится, все рыщется...
Пойти, что ль, пройтись поутру. До башен городских прогуляться, что рядом с Федоровским ручьем. Поискать... приключений на свою задницу...
Глухая шестистенная башня угрюмо маячила на фоне серого пасмурного неба, охраняя исток Федоровского ручья, несущего свои темные воды через полгорода в Волхов. На башенной площадке, под островерхой, выкрашенной зеленоватым цветом крышей важно расхаживали стражники. В одетых поверх кольчуг пластинчатых бронях, вытянутых куполом шеломах, с короткими копьями - сулицами. Для непрошеных гостей имелись и стрелы. Стражники внимательно вглядывались в темную ленту лесов к востоку от города. Нехорошие были те леса, недобрые. Шарились там лесные тати-разбойники - и московиты, и татарва иногда прорывалась, да и своих шильников беглых хватало. Непроходимо, кое-где лишь прерываемые болотами, тянулись леса до самого Пречистенского Тихвинского погоста, да и там не кончались, простираясь, сказывали, аж до самого Камня.
Олег Иваныч подъехал к башне самолично - рисковал, но не хотелось подставлять Олексаху. А боле некому было столь деликатное дело доверить. Олег отпустил поводья коня, думал. Ехал-то наудачу - ничего конкретного так в голову и не приходило. Вариант с начальником городского ополчения тысяцким - был отметен сразу - не того полета птица Олег Иваныч, да и Феофилакт-игумен в данном конкретном случае - лицо частное. Потому и нельзя было соваться к тысяцкому. Выбрать бы кого поменьше - сотника или лучше десятника. Смена-то стражникам должна хоть когда-то быть, иль что, развод караула тут производится не по Уставу? Не могут же стражи вечно на башне сидеть, несменяемо... Потому и торчал Олег Иваныч почти с самого восхода у башни, не рядом, конечно, ближе к ручью, поил каурого конька водицей ручьевой да гриву чесал гребнем. Ждал...
Они появились внезапно, выехали с Федоровой улицы о три конь. Разводящий-десятник и смена. Те, на башне, их давно уже поджидали, глаза просмотрели, ожидаючи. Сменились... Спустились, радостно гремя железом, вспрыгнули на коней, поехали. Олег Иваныч, выждав чуть, за ними. Проехали несколько усадеб, далее поскакали вдоль самой стены, остановившись у большого запущенного сада.
Небольшая, с оградой из белого камня, усадебка с воротами на городскую стену. Ворота распахнуты: въезжают-выезжают люди. Все окольчужены, оружны. Шутки, смех, ругань... Кто-то на кого-то орет - за сон на посту распекает. Караулка, в общем.
А вот и те двое, что сменились с башни. Один пожилой, длинный, со смурным, вытянутым, словно у лошади, лицом. Другой - совсем еще молодой парень с едва закурчавившейся бородкой. Рожа круглая, довольная, глуповатая. Сразу видно -
Стражники шли поначалу вместе, потом пожилой, простившись, свернул на Конюхова улицу, молодой же остановился задумчиво на перекрестке, молодок, по воду шедших, задирая. Задумался, башку почесав...
О чем задумался - Олегу Иванычу было вполне ясно. Тут, рядом, на Загородской - кружало Явдохи. Говоря по-татарски - кабак. Или вертеп пожалуй, даже так лучше будет. Торговал Явдоха, в основном, зельем - вареным хлебным вином - "корчмой"-самогоном. Мутным, сивушным, пьяным. По утрам, правда, можно было и кваском хмельным разговеться, и пивом - если праздник какой. Вообще-то, пиво принято было варить всей улицей, там наверняка к Покрову наварили, не успели, чай, все-то еще выхлебать.
Придержал коня Олег Иваныч. Молодой стражник стоял у развилки и задумчиво чесал башку. Да глазами вокруг зыркал, словно кого высматривал. Ну, понятно кого - собутыльников. Очень уж не хотелось ему сейчас домой возвращаться. Олег Иваныч его понимал - и сам рад был когда-то пропустить рюмку-другую после дежурства. Ну, или пивка. С коллегами по работе.
Стражник вдруг встрепенулся - наконец дождался коллег. То ж мужики молодые, вряд ли домой пойдут, стопудово - к Явдохе, к бабке не ходи! То же, видно, и молодец кругломордый подумал, улыбнулся довольно, замахал руками быстрей, мол, давайте, поторапливайтесь. Подошедшие воины были в армяках, накинутых поверх кольчуг, с мечами, но без шеломов и копий - видно, оставили в караулке. Встретились на углу, принялись по кошелям шарить - ага, видно, нашарили что-то. Ударили по рукам и стройной шеренгой направились на Загородскую. Чуть ли не в ногу.
– Мы красные кавалеристы, и про нас...
– пришпорив конька, фальшиво запел Олег Иваныч.
Питейное заведение господина Явдохи - полутора-этажная, с подклетью, изба, чуть покосившаяся от времени, - выходило крыльцом не прямо на улицу, а на большой, порядком захламленный дворик, с коновязью, колодцем и тыном. Несмотря на утро, сквозь распахнутые ставни уже слышались песни.
Привязав во дворе лошадь, Олег Иваныч пересчитал имевшуюся наличность пока денег хватало - и решительно толкнул низкую дверь. Вошел, сняв шапку, перекрестился, высматривая свободное местечко за длинным, уставленным кувшинами столом. Из-за печки незаметно выскочил половой, поклонился угодливо.
– Там, в углу, хорошее местечко, батюшка!
Олег Иваныч кивнул, кинул половому армяк и шапку - в корчме было довольно жарко. Уселся на лавку, заказал квасу да полкружки зелья. Зелье пить не собирался - но тут его все заказывали, так что пришлось и ему. Зелье принесли сразу, с квасом замешкались. Дожидаясь, Олег Иваныч исподволь рассматривал питухов. А их уже было довольно много, да и еще приходили. Видно, заведение Явдохи пользовалось большой популярностью. Корчма быстро наполнялась шумом, гамом и пьяными криками. В противоположном углу два мужичка уже хватали друг друга за бороды, кто-то заливисто храпел под столом, прямо у ног Олега Иваныча.
Стражников - они были заметны издали по кольчугам - обслуживал сам Явдоха, как самых дорогих гостей-завсегдатаев. Узкоглазый, нескладный, высохший, Явдоха чем-то напоминал вяленую воблу. Шастал от печки к стражникам, приносил кувшины, разливал лично, на ходу успевал раздавать подзатыльники служкам - чтоб пошевеливались, да те и так носились как угорелые. Принесли наконец квас и Олегу Иванычу, вместе с закуской - ржаными коржами с просяной кашей. Довольно вкусными, между прочим. Олег Иваныч с удовольствием выпил квасу - узнав, что осталось с праздника пиво, заказал и пива - отпил с удовольствием, хорошее оказалось пиво, крепкое, тянучее и на вкус приятное. Пили, правда, его тут мало. В основном - подростки, что жались у печки испуганной теплой стайкой. Нормальные посетители пили корчму - зелье. Опьянев, затевали драки, надравшись - валились под лавки. Стражники тоже помаленьку пьянели. Олег Иваныч незаметно подсел поближе. Затеял беседу про оружие. Про мечи да про доспехи, про панцири... Сам не говорил, больше слушал внимательно, да поддакивал, головой важно кивая. Минуты не прошло - уже лучшим другом стал. Всем троим - Онфему, Василию да Миките, младшему, кругломордому.