Шпага Софийского дома
Шрифт:
– Гришка, Гриш, жив ли?
– Да жив... рука болит только, хорошо приложил кто-то... А ловко ты, Федор, его копьецом-то, прям, словно святой Георгий змия...
– Панфил Акимыч, этот вроде дышит!
– Ну-ко, посвети.
Олег с любопытством подошел ближе к свету зажженного факела. Посреди поляны, прямо на недавнем кострище, вытянувшись, лежал здоровенный детина в черненом панцире фряжской работы, надетом поверх длинной кольчуги, в железных поножах и тяжелом островерхом шлеме. Лицо лежащего скрывала кольчужная маска-забрало.
– Ну-ка, отцепи кольчужицу.
Кто-то из молодых воинов откинул забрало. Черная борода, прямой,
Профессиональный воин, кондотьер, не раз выручавший Олега из беды еще на пути из Тихвинского погоста! А потом, в порубе... вместе с Иваном Костромичом... И связи с новгородскими вечниками - мужиками худыми. Кажется, Силантий поговаривал про службу у московского князя? И кажется, он ее нашел.
Воин убрал факел.
– Ну, братие, неча тут боле ждать - дождемся!
– вполне резонно заявил Панфил Селивантов и приказал собираться.
Наскоро схоронили убитых. Своих - двух воев, и чужих - тех аж человек пять. Срубили кресты из клена. Постояли, помолчали немного. Поехали.
На востоке, в полоцкой стороне, быстро светлело. Алела - в полнеба заря. Подмораживало.
Интересно, узнал ли Силантия Гришаня? Нет, не должен бы... Его и рядом-то не было. Кстати... Ах, вот он... Впереди, на коне уже.
Посольский отряд тронулся в путь мелкой уверенной рысью. Впереди, весело перекрикиваясь с Гриша-ней, скакал проводник Федор. Панфил Селивантов задумчиво ехал позади всех. Олег Иваныч придержал коня - а ведь научился-таки ездить, и не хуже других - поравнялся с Панфилом, бросил сквозь зубы:
– А что, как выживет шильник-то?
– Так вы его не...
– Не было приказу. Но можно исправить, - Олег Иваныч вытащил из-за пояса кинжал.
– Должно исправить!
– хмуро кивнул Панфил.
– Хотя, понимаю, приятного в том мало. Поезжай, Иваныч, подождем - нагонишь.
Силантий уже не лежал - сидел, прислонившись к дереву, держал в руках меч и настороженно прислушивался.
Олега он заметил первым. Узнав - усмехнулся.
– Ну и встреча у нас с тобой, Олега.
– Да уж, можно было бы и получше, - кивнув, согласился Олег Иваныч, задумчиво играя кинжалом.
– По мою смерть приехал?
– взглянув на кинжал, язвительно поинтересовался Силантий. Олег отмахнулся, помолчи, мол.
– Не сильно ранен-то?
– спросил.
– Да нет, отлежусь. Вот людишки мои...
– А не фиг на честных людей нападать препогано. Аки тати ровно. Ночью...
– Да, промахнулись мы с вами, - согласно кивнул Силантий Ржа.
– Все Нифонт, главный... Быстрее ему хотелось да быстрее. Вот и получил быстрее... Ну да ладно. Пришел убивать - бей!
Олег усмехнулся.
– Ты ведь не так глуп, Силантий. Стал бы я с тобой разговаривать, ежели б... Короче, вот тебе припасы...
Олег Иваныч бросил к ногам московита небольшой переметный мешочек, незаметно прихваченный с собой:
– Дорогу сам найдешь, твое дело. Кстати...
– он посмотрел Силантию прямо в глаза.
– Ежели б пришлось - убил бы?
– В честном бою - да, - хмуро кивнул воин, - а так...
– он махнул рукою.
– Видел я ваш честной бой, - хмыкнул Олег.
– Ночью да на спящих истинно по-московитски...
– Да то Нифонт все, гад, - скривился Силантий.
– А я уж в вой поверстан был и слово дал подчиняться. Ежели б не то... Ладно, что уж тут рассусоливать. Спасибо... Помни, Олег Иваныч, - должник твой теперь Силантий Ржа, дворянин
– Прощай, Силантий, - кивнул Олег Иваныч и, вскочив на коня, поскакал прочь. Губы его словно сами собой насвистывали какой-то тягучий грустный мотив, смесь "Лед Зеппелин" и "Блэк Саббат". Жаль, что так получилось, с Силантием-то. Жаль.
Он нагнал посольство через полчаса. Тусклый фонарик солнца еле виднелся в небе, скрытый плотным туманом. Холодным, осенним, даже с какой-то изморозью. Тянувшаяся в течение всего пути однообразно-унылая равнина плавно перетекала в пологие холмы, покрытые лесом. Лес так и не кончился до самых Трок - небольшого, застроенного большей частью деревянными зданиями, городка Великого Литовского княжества.
По совету неоднократно бывавшего в Троках Федора, остановились на заезжем дворе, пользующемся расположением средней руки купцов за приветливость обслуги, надежность стен и сравнительно недорогую кухню. Заняли верхнюю горницу и, так и не отдохнув с дороги - некогда, прежде дело, - отправились в королевский замок. Казимир их не принял в тот день был занят проблемами шляхты - хорошо хоть, подумав, назначил на завтра. Послезавтра король и двор уезжали в Вильно - так что новгородцы очень вовремя прибыли.
Вечером того же дня явились королевские слуги - принесли в подарок послам одежды алого бархата, Панфилу, правда, немного не в пору, да ерунда, главное - королевский подарок. Напомнили еще раз, что его величество ждет их завтра к обеду.
Панфил с Кириллом вернулись из Трокского замка к вечеру. Усталые, но не особенно довольные. Нет, Казимир Ягеллончик принял их неплохо, в присутствии своих малолетних сыновей и свиты, с ломившимся от яств столом, с трубачами перед каждым блюдом...
Только вот о главном говорил уклончиво. Да, конечно, зарвался Иван, князь московский - дальше ехать некуда. Оказать военную помощь? Гм-гм. А вот князя в Новгород - пожалуйста! Поговорите с Михаилом Олельковичем, братом киевского князя Семена, может, и согласится...
Поговорили с Михаилом Олельковичем. Тот бороду почесал, подумал, да и, рукой махнув, согласился служить Новгороду, Господину Великому. За поминки приличные. Рядили свитские - не особо люб Казимиру Михаил Олелькович своеволен больно, да и к Москве сладок - родственником Михаил Олелькович московскому великому князю приходился...
Покуда послы новгородские, Панфил Селивантов да Макарьев Кирилл, свое дело ладили, заскучал Гришаня. Толмач посольству не требовался - магнаты-то, почитай, все по крови русские - и Вишневецкие, и Острожские, и Радзивиллы. Вот и шлялся отрок по Трокам, искал незнамо чего. Нет, чтоб, как Олег Иваныч, к примеру, - по торговым рядам пройтись - куда там! Другое Гришаню интересовало - премудрость книжная, по Феофилактову выражению - "кощуны" да "глумы". Искал-искал... и нашел-таки! В одной корчме стакнулся с человеком чудным - по всему чудным: и по мыслям, и по словам, и по виду. Ликом смугл, зубы жемчугами сияют, лицо худое, приятное. Волос длинен, борода бритая ну, чистый фрязин. Так и оказалось - фрязин, наполовину. Из Кафы - князь Таманский. Отец генуэзец, мать черкешенка, сам - не пойми кто. Веры, сказал, жидовской. По-русски говорил чисто. О Троице Святой как пошел после третьей чаши высказываться, дескать, не может быть такого, чтоб Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой - и все едино! И кто, вообще-то говоря, Иисус? Богочеловек или человекобог?