Шпана

Шульц Гектор

– Ща, – откликнулся пацан и умчался к шкафу, рядом с которым стояли еще двое.

– Туз, – хрипло представился высокий, с длинными, нескладными руками.

– Бисер, – кивнул второй – тонкий в кости, похожий на грязного хорька.

– Ладно, – перебил его Бакин, беря граненый стакан в руку. – Давай, пацаны. За знакомство.

– Погодь, Бер, а пыгу ему дать? – усмехнулся Зуб. Бакин понимающе улыбнулся.

– И правда. Не дело честному человеку без погоняла гонять. Кто по жизни будешь, Макс?

– Ровный пацан. В зашкваре замечен не был, – повторил я то, что уже ранее говорил Афанасию.

– Это понятно. Иначе бы сюда не пригласили, – мотнул головой Бакин. –

Как тебя на Речке величали?

– По-разному, – пожал я плечами. – Чаще всего Потапом.

– Ха! – рассмеялся Зуб. – В натуре, Потап. Еще один медведь. Чуть Малого не задавил, блядь.

– Иди нахуй, – простонал тот. – Что б я за тебя, суку, еще раз впрягся…

– Глохни, Малой, – отрезал Бакин и задумчиво на меня посмотрел. – Не, а чо. Нормальное погоняло так-то. Потапом будешь.

– Потап, так Потап, – согласился я, беря стакан с водкой. Затем, чокнувшись с Бакиным, выпил. Водка была теплой и отдавала сивухой. Хуй его знает, где Жмых ее достал. Но вряд ли он поил бы пацанов слишком уж голимой хуйней. В голове приятно зашумело, да и горло сладко обожгло.

– Ну, за знакомство…

Домой я возвращался поздно. Провожать меня вызвался Зуб, который жил в соседнем доме. К счастью, Зуба на районе знали. С ним здоровались не только бомжи, но и мутные личности, в чьих холодных глазах вспыхивал интерес при виде двух шатающихся пацанов. Водки было выпито много, отчего меня мутило. О какой-то драке даже думать не хотелось, так что компании Зуба я был отчасти благодарен. Даже былая злость исчезла.

– Не, район у нас нормальный. Это все гости пиздеть любят, – тараторил Зуб, дымя подстреленной сигаретой. – Типа, окурковские ебанутые на всю башку. Но мы по справедливости живем. Ровных пацанов не трогаем. Только чушек, да залетных.

– А кто районом правит? – спросил я, тщетно борясь с заплетающимся языком.

– Игорь Моисеич, – охотно ответил Зуб. – Гарри Козырной. Слыхал, не? Но он там, высоко. А мы тут. Окурок так-то тоже на зоны поделен. От Лесной до Ленинцев за Фиксой территория. Но это так, для видимости. Все знают, что тут Герцог заправляет.

– Герцог?

– Ага. Сосед наш. Афанасий Андреич. В седьмом доме живет.

– Кажись, знаю его.

– Ну, знать мало, – загадочно улыбнулся Зуб. – А вот, чтобы он тебя уважал, тут постараться надо. Герцог – личность знаковая, Потап. Просто так его именем не принято разбрасываться. Говорят, он на малолетку залетел, да сразу авторитетом обзавелся. Его в сучью камеру кинули, а он трех сук порезал, но не прогнулся. Из наших он только Бера уважает. Подкидывает ему порой наводки, да долю свою скромную за это берет. Под ним еще пацаны ходят. Наши, дворовые. Пельмень, Мук, Гвоздь. Ты с ними еще познакомишься. Нормальные пацаны, справедливые. Жить в Окурке не сахар, но приспособиться можно. А если знакомствами нужными обрастешь, так в разы легче станет. О, за болтовней до дома дошли.

– Ага. Тебя будто совсем не раскумарило.

– Да мне что, – рассмеялся Зуб. – Привык уже, хули. А тебя неслабо развезло, смотрю.

– Нормально, – зевнул я. – Душ приму и полегчает. Так-то не любитель водки, но за знакомство выпить – это святое.

– Точняк. Ладно. Сам до дома дойдешь или проводить?

– Я тебе, чо, девица, блядь? – фыркнул я, заставив Зуба снова рассмеяться.

– Лан, давай. До завтра.

– Пока.

Попрощавшись, я отправился к своему подъезду. Кое-как поднялся на третий и, согнувшись, наблевал на площадке между этажами. Это меня почему-то развеселило. А вот родителям было не до веселья. Мамка само собой устроила выволочку, но я махнул рукой и заперся

в туалете, пока не привел себя в относительный порядок. Немного полегчало, но выпитая водка все еще шумела в голове, да пустой желудок ходил волнами. Горячий суп, которым меня накормили, принес сытость и сонливость. Кое-как вымыв посуду, я, шатаясь, добрался до своей комнаты и упал на кровать. Во рту было солоно, голова гудела, да слабо ныли сбитые об Малого костяшки. Всего один день, а эмоций, как на новую жизнь. Тогда я еще не представлял, что таких дней у меня будет много. Будут и новые знакомства, и махачи, и бухло.

Окурок принял меня, как родного. Сжал в своих вонючих, пахнущих блевотиной и дешевой водкой объятьях. В мыслях мелькали лица: Бакина, Зуба, рыжей Лены, Афанасия. А потом они слились в одну большую разноцветную кляксу, которая принялась кружиться, как лопасти вертолета. Это вызвало тошноту и я, перегнувшись через край кровати, снова проблевался. На этот раз в заботливо поставленный мамкой эмалированный тазик.

Глава вторая. Вписка.

Зуб не соврал. Жизнь в Окурке была не сахар, но приспособиться можно. За пару недель я окончательно влился в компашку Беры и познакомился со всеми старшаками школы из параллельных классов. Знакомство с районными пацанами случилось позже, когда я возвращался домой после уроков в компании Зуба.

Зуб довольно улыбался, подстрелив у пиздюков из восьмого класса не только пачку сигарет, но и сотку, которая осела в его кармане. Поэтому трещал без умолку, вызывая у меня улыбку. Однако, когда мы шли мимо промки, то услышали резкий голос, окликнувший Зуба по фамилии. У ржавого забора, вдоль которого земля была усеяна битым шифером и бутылками, стоял улыбающийся пацан в коричневой кожанке. Он махнул рукой, подзывая Зуба поближе. Тот кивнул и тронул меня за руку.

– Это Пельмень. С нашего двора, – пояснил Зуб. – Пошли, познакомишься.

– Ну, хули. Пошли, – хмыкнул я и, сунув пакет с тетрадками под мышку, направился за Зубом к ржавому забору. Тот, кого звали Пельменем, и правда походил на пельмень. Бледнокожий, с дряблыми сметанными щечками. Холодные серые глаза оценивающе блеснули, когда Пельмень посмотрел на меня.

– Здарова, пацаны. Чо, как жизнь?

– Заебись, – ответил Зуб. – Грызем гранит науки.

– Ну, хули, как и все, – широко улыбнулся Пельмень. – А ты новенький? С третьего подъезда?

– Ага, – кивнул я и протянул руку. – Макс.

– Тоха. Меня Пельменем кличут.

– Потап.

– Ну, заебись, – рассмеялся пацан. – Не Окурок, а зоопарк, блядь. Вся фауна собралась. Я чо тормознул, пацаны… Лавэ есть?

– Сотка, – кивнул Зуб, вытаскивая отжатую у пиздюков купюру.

– Ништяк. На коробок не хватает как раз. Чо, присоединитесь?

– А хули нет, – ответил я за Зуба. Если тебя приглашают к столу, то грех отказываться. Можно обидеть хороших людей. Этому учишься еще в детстве.

Идти пришлось недолго, к тому же вдалеке виднелась будка Беры, где он с пацанами зависал после уроков. Пельмень и дворовые пацаны обитали в менее удобном помещении, расположенном в подвале заброшенного цеха. Но там тоже нашлось место и железной двери с замком, и дивану, и даже холодильнику. Усмехнувшись, я осмотрел стены, на которых висели плакаты с героями боевиков и голые бабы, после чего обратил внимание на пацанов, сидящих на диване. Одного я уже знал. Им оказался вездесущий Жмых из девятого «Г». Его частенько использовали в качестве посыльного, а тот не был против помочь старшакам. С двумя другими я пока не был знаком, но Пельмень, как только мы вошли, тут же их представил.