Шпионаж и любовь
Шрифт:
В Национальном архиве Великобритании есть много файлов о Кристине, ее коллегах и операциях, которые были опубликованы за последние несколько лет, и Закон о свободе информации позволил мне получить доступ к некоторым другим. Некоторые документы доступны в Имперском военном музее, который также утверждает, что у них хранится ее пистолет. Клуб спецназа сохранил принадлежавший Кристине образ Мадонны, а Польский институт и Музей Сикорского экспонирует единственный известный портрет Кристины маслом, а также получил ее беспроводной радиопередатчик, нож коммандос, медали и несколько документов, включая ее карманный дневник 1949 года. В архиве Лидделла Харта в Королевском колледже Лондона содержатся документы, касающиеся работы Кристины во Франции и Италии. Существует значительная контекстная информация в Исследовательском фонде Польского подпольного движения (Лондон), Национальном институте памяти и Центральном военном архиве (Варшава), а также в музеях Веркора во Франции. Гораздо больше частных архивов позволило собрать дополнительные
Однако именно люди, которые знали Кристину и ее друзей, и их дети предоставили мне самые яркие источники новых историй и информации. На ежегодной церемонии поминовения во Франции я встретила ветеранов Сопротивления, которые сражались вместе с Кристиной в Веркоре. В Польше Мария Пенковская, племянница Анджея Коверского, показала мне его медали и позволила примерить коралловое ожерелье Кристины и красивый браслет из золота и слоновой кости, который когда-то купил ей Анджей. К сожалению, моя рука оказалась слишком крупной, чтобы пройти в ее деревянный браслет – Кристина, судя по всему, обладала очень тонкими запястьями. Я также осмотрела дом ее детства в Тшебнице, в Центральной Польше, теперь заросший растительностью, с разрушающимися прекрасными лепными потолками, и встретила священника римско-католического прихода, который показал мне запись о ее крещении, но настоятельно советовал не продолжать работу над этой книгой. Однажды вечером за вишневой водкой, после долгого дня в Польском национальном институте памяти, мы с моим польским другом и переводчиком Мацеком Хельфером поняли, что через несколько лет после того, как моя мать увидела, как покраснело от пожаров небо над Лондоном, а мой дедушка отправился добровольцем на ночные дежурства во время налетов нацистской авиации, его бабушка наблюдала, как во время восстания горит небо над Варшавой. А тем временем дедушка моего мужа погиб, сражаясь с немцами в Сталинграде.
В Великобритании польские сети привели меня к Мечиславе Вазач, которая любезно поделилась своим фильмом 2010 года о Кристине, необычной графине, для которого она брала интервью у многих друзей Кристины. Это, в свою очередь, вывело меня на Николаса Гиббса, человека с большим знанием привилегированных частных школ и секретных агентов; он щедро уделил мне несколько часов, а пока мы с ним говорили, маленький зеленый попугай бегал по его шее. Автор и коллекционер документов и материалов Второй мировой войны в Испании Ян Сойер, который знал Анджея Коверского в 1970-х годах, пытался помочь мне отследить его работы, не видевшие света в течение почти сорока лет. Мне прислали школьные отчеты Кристины, ее первое свидетельство о браке, освещение в прессе польского национального конкурса красоты 1930 года, неопубликованные мемуары ее второго мужа, Ежи Гижицкого. Граф Анджей и графиня Марыся Скарбек, кузен Кристины и его жена, пригласили меня на ланч и просмотр альбомов семейных фотографий. Дети ее друзей и коллег в Будапеште, Каире, Лондоне и Найроби вытащили письма, фотографии и неопубликованные автобиографии, вспомнили анекдоты и любезно поделились ими, в том числе и через Интернет.
Запросы, сделанные через Клуб спецназа, бюллетени Вспомогательного женского корпуса и группа УСО в Интернете подарили мне воспоминания о военном Каире, встречах с Кристиной и незаконные фотографии секретных зданий. Я говорила с британскими сотрудницами Вспомогательного корпуса, которые работали вместе с Кристиной в Каире и Алжире, и польскими женщинами, которые знали и беспокоились о ней в послевоенном Лондоне. Я выпила по бокалу вина с Кэтрин Уайтхорн, близкой подругой жены Фрэнсиса Кэммертса, Нэн, и пообедала со Збигневом Мечковским, служившим в польских бронеполках и обедавшим с Кристиной в том же ресторане в тот день, когда она была убита. Историки УСО, включая Мартина Кокса и Джеффа Байнса, позволили мне прослушать записанные ими интервью с другими должностными лицами и агентами, которые помнили Кристину. Семья О’Мэлли щедро делилась коллекцией писем, написанных Кристиной и Анджеем к Кейт О’Мэлли, а также рассказами самой Кейт о работе Кристины в Будапеште и о ее похоронах в Лондоне. Записка на сайте семейной генеалогии даже привела к тому, что со мной связался Стивен Малдоуни, племянник человека, убившего Кристину в 1952 году, который поделился историей своей собственной семьи.
Но были и частые случаи, когда я приходила слишком поздно. Бумаги брата Кристины были выброшены, пачки писем и коробки с фотографиями утеряны, их существование подтверждалось только в воспоминаниях. И теперь осталось очень мало людей, которые знали Кристину лично. С течением времени человеческая береговая линия разрушается, и нам повезло, что многие из тех, кто знал Кристину, написали собственные мемуары или согласились дать интервью Имперскому военному музею для их звукового архива, для документального фильма Мечиславы Вазач 2010 года о Кристине и для таких проектов, как «Наша секретная война» Мартина Кокса и «Реальная Шарлотта Грей» Четвертого канала Би-би-си. Но когда я увидела наиболее цельный набор фотографий Кристины, выскользнувший из коричневого конверта в папках архива Министерства внутренних
Остаются секреты, окружающие Кристину, и, пожалуй, это правильно: это буфер, который удерживает ее от реального мира, в котором она всегда обитала на полях. Но я надеюсь, что в этой книге представлена наиболее сбалансированная картина жизни замечательной женщины, которую действительно можно увидеть только в контексте судьбы ее страны, хотя Кристина так долго находилась вдали от нее, и почувствовать ее времена, хотя она во многом опережала их. Я также надеюсь, что это по крайней мере передаст образ совершенно независимой и крайне уязвимой женщины, которая любила и которую любили столь многие, образ мужественной и патриотичной польки, чья самая большая трагедия заключалась в том, что она не дожила до того, чтобы увидеть свою страну свободной.
Клэр Малли
Апрель 2012
Приложение I
Кристина «предпочитала собак детям»: замечание о бездетности Кристины Грэнвил [1]
У Кристины Грэнвил никогда не было детей. Когда речь идет о женщине, которая, кажется, имела все возможности, естественно возникает вопрос, почему нет. Несомненно, случайно или вполне целенаправленно ей удалось вести активную сексуальную жизнь на протяжении всей войны и после нее, когда надежная контрацепция не была доступна. И не иметь проблем – заметное достижение. «Нет ничего плохого в том, что молодые пары делят постель, особенно в военное время», – писал второй муж Кристины, Ежи Гижицкий, поддерживая идею о том, что в романтические времена во время войны существовали более смягченные правила [2]. Однако результаты были предсказуемы. Ежи отметил, что всего за несколько месяцев, что он находился в Каире, более двадцати медсестер пришлось эвакуировать в Англию, потому что они забеременели, хотя у них был лучший доступ к противозачаточным средствам, чем у большинства женщин. Это ставит вопрос о том, было ли отсутствие детей Кристины сознательным выбором, или ее пожизненная страсть к путешествиям и приключениям исключала желание иметь детей, или, наоборот, знала ли она, что не может иметь детей, и это в какой-то степени определяло ее взгляд на жизнь.
Кузен Кристины, Анджей Скарбек, сказал мне, что не в ее природе было иметь детей, у нее не было материнских чувств. Ее тянуло к людям ее возраста и поколения, но не к малышам [3]. Конечно, правда то, что Кристина наслаждалась свободой, проявляла мало интереса к младенцам и редко навещала друзей после того, как они заводили семью. Тем не менее, едва ли удивительно находить ребенка друзей скучным или трудным в общении, если у вас нет своего. Наибольший интерес, который она проявила к маленькому ребенку, можно заметить, когда она заказала вариант герба семьи Скарбеков, изготовленный из кожи польскими ремесленниками, чтобы повесить над кроваткой маленького нового Скарбека, и это больше похоже на желание передать гордость за семью, чем развлечь ребенка. Даже дети некоторых ее друзей, например, Диана, дочь Ричарда Трушковского, которая встречалась с ней несколько раз, чувствовали, что «Кристина не любила детей, она не одобряла их», и даже что она «предпочитала собак детям» [4].
И все же иногда Кристина старалась изо всех сил проводить время и налаживать отношения с довольно маленькими детьми, что часто идет вразрез с ожидаемым от нее поведением. В Каире она навестила одинокую дочь чиновника, чья жена умерла, вследствие чего девочка попала в интернат при католической школе, во многом схожей с той, которую посещала сама Кристина. Кроме того, дочь Анны Чижевской, Сюзанна, с которой она подружилась в Найроби, вспоминала, что Кристина была «очень мила с детьми», и единственная из многих гостей ее родителей искала ее, рассказывала ей истории и приносила небольшие подарки [5]. Интерес Кристины к детям может быть описан как противоречивый или эпизодический, но она определенно не была против детей в принципе и вполне способна устанавливать контакт с отдельными детьми. Единственный вывод, который можно смело сделать из всего вышесказанного, заключается в том, что она не была склонна говорить о своих чувствах к детям со своим младшим двоюродным братом – мужчиной, у которого было четверо собственных детей.
Другие собеседники во время моего исследования предположили, что Кристина не столько не желала, сколько не могла иметь детей. Одна из теорий заключалась в том, что в довоенной Польше у нее был тайный аборт, который не позволил ей забеременеть позже. Если это так, секретность сохранялась надежно: нет никаких доказательств в поддержку этой теории. Другие предположили, что женщины, испытывающие большие стрессы, например при проведении тайных операций во время войны, обычно вообще перестают иметь цикл. Тем не менее коллега по операциям Кристины Джон Ансти сообщил, что, когда она столкнулась с неизбежным отъездом из Алжира, «у нас была ужасная дилемма, когда в определенное время месяца ее физическое состояние и луна совпали», что заставило их отложить ее десантирование, и она была сильно разочарована [6]. Это означало, что цикл у Кристины сохранялся.