Шторм над Петербургом
Шрифт:
Мы замерли, глядя прямо перед собой, стараясь не встретиться с его взглядом. На самом деле Ланской не жестил — так, придирался по мелочам, но без особого энтузиазма. Ничто человеческое куратору не было чуждо, и все же мы старались не злоупотреблять его отношением.
— Нет, ну вы только посмотрите, — Ланской остановился напротив Катерины, стоявшей в одном ряду со мной. — Курсант Романова, вы изволили вчера весь вечер танцевать, а сегодня выглядите так, словно и не ложились вовсе. Похвальная стойкость!
Катерина
Ланской продолжал обход, наполняя пространство язвительными замечаниями, которые, надо признать, поднимали настроение даже самым сонным из нас. Но, завершив своё небольшое представление, он остановился перед нами и, сложив руки за спиной, произнёс уже совсем другим, серьёзным тоном:
— А теперь к делу, господа. Высочайшая делегация, как вы знаете, посетила нас не только ради парада, — проговорил Ланской. — По итогам их визита Спецкорпус получил уникальное разрешение на проведение… — он сделал паузу и окинул нас взглядом. — Усовершенствования программы учебной подготовки.
Мы переглянулись. Никто не решался первым задать вопрос, хотя на лицах многих читалось недоумение.
— Если говорить проще, — продолжил куратор, — вам предстоит пройти тестирование на чувствительность к аномальной энергии.
Это заявление вызвало шепот среди курсантов, но сержант Баранов тут же резко осадил роптавших.
— Тихо! У вас будут возможности обсудить это за завтраком, а пока слушайте внимательно.
Ланской начал ходить взад-вперёд, время от времени останавливаясь и пристально вглядываясь в наши лица.
— Тестирование будет проводиться поэтапно. Первая неделя — три группы. Остальные — позже. И да, — он остановился, повернувшись к нам лицом, — процесс, разумеется, проходит под строжайшим медицинским наблюдением. Потому что медсанчасть у нас, господа, увы, не резиновая.
Раздалось ещё больше шёпота, но снова — коротко.
— Те, кто в первой, второй и третьей группах, — продолжил Ланской, — начнут уже завтра. Всем остальным я настоятельно рекомендую не расслабляться. Вы получите свои приглашения во внеурочное время.
Я бросил взгляд на своих товарищей из первой группы. Андрей выглядел невозмутимым, но я знал его достаточно хорошо, чтобы заметить, как он чуть крепче сжал руки за спиной. Катерина выглядела спокойной, но её взгляд то и дело задерживался на Ланском, словно она пыталась предугадать, что тот скажет дальше.
Нам-то с Катериной и Андреем уже нечего было бояться — мы свой тест прошли. А вот остальным ребятам наверняка придется несладко.
— Теперь — разойтись на завтрак, — заключил Ланской.
Курсанты начали разбредаться в сторону столовой. Но я не пошёл за другими. Вместо этого я быстрым шагом догнал Ланского, который уже направлялся к зданию штаба.
— Ваше благородие! — позвал я. Разрешите обратиться!
Он остановился и обернулся,
— Николаев, чего вам?
— Хотел узнать, что будет с Уваровым, — ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее.
Ланской внимательно посмотрел на меня, его лицо было трудно прочитать.
— Леонид Уваров, — протянул он, — сейчас находится под медицинским наблюдением.
— Его состояние улучшилось? — уточнил я.
— Улучшилось, — коротко ответил он. — Но ситуация всё ещё сложная. Ваш одногруппник сильно пострадал.
Я почувствовал, как напряжение нарастает.
— Ваше благородие, — начал я, чуть понизив голос, — я хотел поговорить о его судьбе. В свете всеобщего тестирования, если он покажет чувствительность к энергии…
Ланской остановился и, немного помедлив, заговорил:
— Если покажет, то ему, скорее всего, дадут второй шанс. Его организм уже пережил влияние аномальной силы, едва не заплатив за это жизнью. Если ему повезет обнаружить чувствительность, будем решать. Но, Николаев, запомните: это не значит, что его грехи забыты.
Его слова прозвучали строго, но в них чувствовалась толика надежды.
— Благодарю, ваше благородие, — кивнул я.
— Каждый чувствительный сейчас на вес золота, — добавил Ланской, прежде чем развернуться и пойти дальше.
Я остался стоять, глядя ему вслед, пока его фигура не скрылась за поворотом.
Слова Ланского оставили во мне смешанные чувства. Уваров заслуживал наказания за свои поступки, но если он действительно мог стать частью нашей миссии, то, возможно, ему стоило дать шанс.
Шум столовой заполнял уши, смешивая звон посуды с гулом голосов. Мы сидели за длинными деревянными столами, обедая после занятий. В тарелках — традиционная каша, мясо и слегка увядший салат, но в этот раз никто не жаловался на пищу. Мысли курсантов занимало предстоящее тестирование.
Уже минут пятнадцать обсуждение шло то вполголоса, то в громких восклицаниях, пока кто-нибудь из сержантов не бросал на нас предостерегающий взгляд.
— Ну что, Алексей, расскажи уже, как всё это проходит, — Миша Эристов, бледный и явно нервный, склонился ко мне, глядя прямо в глаза. — Это правда больно?
Я отложил вилку и посмотрел на него, пытаясь подобрать слова.
— Не могу сказать, что приятно, — начал я спокойно, — но и не смертельно. Всё зависит от твоего тела и… ну, настроя.
— Настроя? — с тревогой переспросила Тамара Зубова, сидевшая рядом с Мишей. Она нервно теребила угол салфетки. — Там нужен какой-то особый тип концентрации?
— Не совсем так, — вмешалась Катерина, которая сидела напротив нас. — Никаких особых типов, просто умение контролировать эмоции и слышать себя. А ещё важно помнить, что нас тестируют не ради мучений, а ради нашей же безопасности.