Шторм войны
Шрифт:
Он взбешен – настолько, что, кажется, готов плюнуть на пол. Я стараюсь сохранять спокойствие, казаться бесстрастной. Пусть выговорится. Не помню, чтобы когда-либо настолько его разочаровывала. Да, Килорн и раньше на меня злился, но не так. Его грудь стремительно вздымается и опускается, пока он ждет объяснений.
Фарли делает это первой.
– Монфор и Алая гвардия не будут драться на два фронта, – спокойно говорит она, подчеркивая каждое слово – чтоб дошло. – Врагов нужно уничтожать по одному. Понимаешь?
Мои родные разом напрягаются и мрачнеют. Особенно
– А, – говорит он, почти улыбаясь. – Ясно.
Бри хлопает глазами.
– А мне нет.
– Неудивительно, – бормочет Трами.
Я подаюсь вперед, желая, чтобы все они поняли.
– Мы не намерены уступать трон очередному Серебряному королю. По крайней мере, надолго. Братья Калоры тратят силы, сражаясь друг с другом. Когда пыль уляжется…
Папа роняет руку на колено. Я замечаю, как у него дрожат пальцы. У меня тоже.
– С победителем будет не так трудно справиться.
– Больше никаких королей, – негромко говорит Фарли. – Никаких королевств.
Я понятия не имею, как будет выглядеть мир. Но скоро узнаю. Если Монфор действительно таков, как мне обещали.
Правда, я давно разучилась верить обещаниям.
Нет нужды выбираться из дома украдкой. Мама и папа храпят, как медведи, а братья и Гиза понимают, что лучше не мешать. Дождь продолжает лить, но нам с Килорном все равно. Мы шагаем по улице молча; единственные звуки – это хлюпанье грязи под ногами и рокочущий вдалеке гром. Я уже почти не чувствую грозу: она движется прочь, к побережью. Стало теплее, и фонари на базе рассеивают тьму. Мы не идем никуда конкретно. Просто вперед.
– Трус, – бормочет Килорн и пинает камушек. Тот катится в сторону, разбрызгивая воду.
– Ты это уже говорил, – замечаю я. – И не только это.
– Я не передумал.
– Подписываюсь под каждым словом.
Плотный полог тишины нависает над нами. Мы оба знаем, что ступаем на зыбкую почву. Мои любовные перипетии не назовешь любимой темой Килорна, и я не хочу причинять лучшему другу еще больше боли.
– Нам необязательно говорить про…
Он кладет руку мне на плечо, и я замолкаю. Его прикосновение твердо, но дружелюбно. Линия между нами проведена, и Килорн не станет ее пересекать – он слишком мной дорожит. Возможно, он уже не питает ко мне прежних чувств. Я очень сильно изменилась за последние месяцы. Девушки, которую, как ему казалось, он любил, больше нет. Я тоже знаю, каково это – любить человека, которого на самом деле не существует.
– Прости, – говорит Килорн. – Я понимаю, что он значит для тебя.
– Значил, – рычу я, пытаясь протолкнуться мимо.
Но его хватка усиливается.
– Нет, я не оговорился. Ты к нему по-прежнему неравнодушна, даже если не признаешь этого.
Не стоит спорить.
– Ладно. Признаю, – выговариваю я сквозь зубы. Сейчас темно, и Килорн не заметит, что мое лицо залилось румянцем.
– Я попросила премьера, – негромко произношу я. «Килорн поймет. Должен понять». – Попросила оставить Тиберия в живых. Когда придет
Лицо Килорна меркнет. Резкий свет уличных фонарей озаряет его снизу, окружая сиянием. Он красивый парень – а может быть, уже и мужчина. Если бы только мое сердце тянулось к нему, а не к другому.
– Не думаю, – отвечает он. – Любовью, конечно, можно манипулировать. Превратить ее в средство давления. Но я ни за что не назвал бы любовь слабостью. Жить без любви – к кому бы то ни было – вот что такое слабость, по-моему. И мрак.
Я сглатываю. И слезы вдруг отступают.
– С каких пор ты стал таким мудрым?
Килорн ухмыляется и сует руки в карманы.
– Я теперь умею читать.
– Книжки с картинками?
Он отрывисто хохочет и устремляется дальше.
– Какая ты добрая.
Я приноравливаюсь к его шагу.
– Все так говорят, – отзываюсь я, глядя на долговязую фигуру Килорна.
Волосы у него намокли и потемнели, стали почти каштановыми. Если прищурить глаза, можно принять Килорна за Шейда. Внезапно я ощущаю такую тоску по брату, что дух захватывает.
«Я больше никого не желаю терять так, как Шейда». Это лишь слова, без всяких гарантий. Но мне нужна какая-то надежда. Какой бы крошечной она ни была.
– Ты поедешь в Монфор? – спрашиваю я, не удержавшись.
Сказанного не вернешь.
Это чистый эгоизм. Килорн не обязан следовать за мной повсюду. И я не вправе чего-то требовать. Но я не хочу снова оставлять его.
Ответная улыбка Килорна рассеивает мою тревогу.
– А можно? Я думал, это спецоперация.
– Да. Но я разрешаю.
– Потому что это безопасно, – договаривает Килорн, искоса глядя на меня.
Я поджимаю губы, ища ответ, который он сможет принять. «Да, безопасно. Во всяком случае, близко к тому». Что плохого, если я хочу оградить его от опасности?
Килорн касается моей руки.
– Я понимаю. Слушай, я не собираюсь штурмовать город или сбивать самолеты в небе. Я знаю свои пределы, знаю, сколько их у меня по сравнению с вами.
– Если ты не способен убить человека щелчком пальцев, это еще не значит, что ты хуже других, – возражаю я, буквально наэлектризованная внезапным гневом. Жаль, что я не могу перечислить списком все достоинства Килорна. Всё то, чем он мне дорог.
Лицо у него становится кислым.
– Не напоминай.
Я хватаю его за руку, вонзив ногти в мокрую ткань. Он не останавливается.
– Я серьезно, Килорн. Ты со мной?
– Вот только в расписание загляну.
Я тычу его локтем в бок, и он отскакивает, изображая преувеличенное возмущение.
– Перестань! Ты же знаешь, какая у меня нежная кожа.
Я даю ему еще тычка, и мы оба смеемся – почти в полный голос.
И идем дальше, погрузившись в уютное молчание. На сей раз тишина не грозит удушьем. Мои обычные тревоги растаяли, ну или, по крайней мере, надолго отступили. Килорн – тоже член моей семьи. С ним я чувствую себя в тихой гавани. Там, где можно не думать о последствиях. Никакого прошлого, никакого будущего.