Штормовое предупреждение
Шрифт:
– Что вы затеваете? – осведомилась она громко, и ее кузины поглядели на нее с огромной благодарностью, как на человека, который наконец-то совершил то, что никому прежде не удавалось. Оба военных синхронно обернулись на ее голос, и по их лицам Марлин немедленно определила: действительно, затевают. У Шкипера был такой типично-шпионский бондовский отсутствующий взгляд, что сомнений не оставалось.
– Да так, – неопределенно ответил он. – Ничего особенного.
– Твое «ничего особенного» потом не рванет ненароком?.. – вздохнула Марлин. –
– Мое «ничего особенного» имеет отношение к трубам и подвалу, – немедленно внес ясность собеседник. – И к тому, что если мороз будет крепчать – а он, судя по всему, будет – то было бы неплохо обезопасить эти самые трубы, иначе случится неприятность.
Марлин подняла брови. «Случится неприятность» – не то выражение, которое бывает свойственно Шкиперу. Кажется, от нее все же что-то скрывают…
– Как-то же моя тетка зимовала до этого года, – попыталась отстоять историческую правду она. – И с трубами не случалось ничего ужасного…
– Ковальски, поясни этой женщине доступным языком что такое «амортизация материала», – устало вздохнул Шкипер. Марлин предостерегающе выставила руку
– Не надо, я знаю, что это.
Лейтенант, уже набравший было в грудь воздух, чтобы пуститься в пояснения, только кивнул. Не надо – так не надо.
– В чем проблема того, что мы приведем их в божеский вид? – изумился Шкипер с тем искренним негодованием, какое бывает у людей, которые сами вряд ли будут что-то приводить в любой из видов – хоть божеский, хоть не очень.
– У тебя просто никогда не было престарелой консервативных взглядов тети, – закатила глаза Марлин. – Меня потом со свету сживут своими вопросами…
– У меня была, – сообщил Ковальски. – Вопрос исчерпан?
– Ребята, у меня даже нет соображения, где брать изоляционный материал!.. – воздела руки к потолку их собеседница.
– У меня есть, – вдруг открыл рот Блоухол. – Не то чтобы у меня была престарелая тетя- ретроград, но у меня очень классическое воспитание со всеми вытекающими. Я могу на этом основании быть принятым в ваш ремонтный клуб, или этого недостаточно?
– Помалкивай там, – грубовато оборвал его Шкипер. – Мы не нуждаемся в твоей помощи.
– Вы – нет, – спокойно кивнул тот. – А вот трубы – дело иное. Мне тоже неохота, чтобы все мероприятие накрылось медным тазом из-за них.
– Ты намекаешь, что у нас недостаточная квалификация? – недобро сощурился Шкипер.
– Я ни на что не намекаю, – тут же отперся Блоухол и даже руки поднял, как будто показывая свою полную непричастность. – Намеки – это слишком тонко для тебя, тут не всегда и прямым-то текстом доходит, а ты – намеки…
– Ты давно не был у травматолога?
– О, – Блоухол, кажется, оживился. – Ну накажи меня, суровый солдат...
Ковальски положил ладонь командиру на плечо, и когда тот полуобернулся, едва заметно покачал головой, призывая к спокойствию. Шкипер раздраженно
– Бери пример со своего лейтенанта, – немедленно указал на этот факт Блоухол. – Стоит молча, ведет себя вежливо – золото, а не сотрудник.
– Я сейчас молча и вежливо просто выкину тебя отсюда за шиворот, – пообещал Шкипер, который и так-то был раздражен, а теперь его состояние быстро доходило до отметки «бешенство».
– Тихо, парень, тихо, не порть настроение всем присутствующим, – Блоухол отвлекся для того, чтобы подцепить на вилку кусочек жареной рыбы и отправить ее в рот. – Я всего только предложил помощь.
– Ты предложил ее в недопустимой форме, – отозвался Ковальски, пресекая бессмысленные с его точки зрения прения.
– Знаешь, лично меня мама учила не вмешиваться в чужие разговоры, – философски вздохнул Блоухол.
– Парни, если вы действительно подеретесь, я вам всем вломлю, – мрачно пообещала Марлин. – А если продолжите ссориться, то кто-то здесь будет плакать.
«И этот «кто-то» – Дорис», – мысленно добавила она про себя.
– Мы не ссоримся, – тем же отсутствующим тоном человека, речевой аппарат которого работает на автопилоте общественных правил поведения и не подключен к мозгу напрямую, отозвался Ковальски. Вид у него и правда был отсутствующий – вероятнее всего, думал он о каких-то посторонних вещах, мало имеющих отношение к их прозаической реальности.
На шум заглянул Прапор – судя по здоровому румянцу во всю щеку, только что с улицы.
– Что это вы тут? – обвел он подозрительным взглядом присутствующих.
– Твой командир собирается бить мне лицо, – сообщил ему елейным голосом Блоухол. – А его зам отговаривает его. А я делаю ставки.
– Ну, ну, перестаньте, – замахал на них руками Прапор. – Рождество на носу, а вы тут затеяли бог знает что! Почему нельзя вести себя, как одна большая и дружная семья?!
– Потому что мы не семья, – просветил ему Блоухол с заносчивым видом человека, изрекающего и без того всем известные истины. – Вы между собой может и считаете друг друга братьями по оружию, однако я тут вообще не при делах. Какой-никакой родней я могу сделаться, если ваш лейтенант женится на моей сестренке, но так как это даже звучит сказочно, то вероятность нашего родства стремится к нулю…
Марлин поглядела на вышеупомянутого. Лицо у того болезненно дернулось, однако усилием воли Ковальски сохранил видимость спокойствия. Она вздохнула почти обреченно. Старый враг вряд ли по-настоящему примирился с этими парнями, потому что методично бил по самому больному: по чувству гордости Шкипера и по чувству одиночества у его лейтенанта.
– О… – Блоухол досадливо нахмурился, чем вдребезги разбил построенное было о нем предположение. – Прости. Прости, я, кажется, перегнул палку… У меня скверный характер, и я иногда не могу вовремя остановиться. Я не буду больше касаться этой темы.