Штормовое предупреждение

Chiba Mamoru

– Высокие отношения, что тут еще скажешь…

– Я просто слежу за ним, наблюдаю – и все в том же духе.

– Почему ты мне не сказал?!

– Ты себя выдашь: ты вспыльчивый. Вы поругаетесь, и результат будет закономерен.

– Зафрендь меня, – Блоухол достал из кармана собственный телефон и пристроился рядом. – На Фейсбуке, просто забей в поиск “Френсис Афлин”...

На какое-то время воцарилась тишина, когда два человека обменивались данными под тяжелым и недовольным взглядом третьего.

– Блоухол, не думай этим усыпить наше внимание! – наконец, буркнул Шкипер. – Даже не мылься!..

– Он не мылится, – отозвался Ковальски, не отрываясь от экрана телефона. – Если ему выпадет

возможность совершить что-то в духе его старых дел, он просто заведет себе новый аккаунт, а с этого будет поддерживать нужную для нас видимость. Я бы на его месте так и сделал.

Блоухол сделал такой жест, словно салютовал телефоном, и снова вернулся к своему занятию.

– Я понимаю, что вам двоим невероятно весело, – заметил Шкипер, наблюдая за происходящим. – Но Ганс не так прост, каким кажется. С ним надо держать ухо востро, иначе в один прекрасный момент произойдет то, что поправить ты уже не сумеешь.

– Я стараюсь быть осторожным, – покладисто отозвался Ковальски. – Но если я не буду практиковаться в области сокрытия информации, этот мой навык не будет прогрессировать. Таким образом, я полагаю, это начинание скорее полезное, нежели нет.

– Ну, мог бы и проекты с ним пообсуждать, – пожал плечами Блоухол, закончив и убирая телефон в нагрудный карман. – Начинание не хуже прочих.

– Мне скучно, – честно сознался Ковальски. – Что может собрать Ганс, я, в принципе, уже имел счастье видеть.

Блоухол гордо приосанился в своем кресле.

– Я всегда знал, что я лучше! – заявил он, но лейтенант лишь смерил его скептичным взглядом поверх очков.

– О, – произнес он полностью лишенным интонаций тоном, – это чувство, когда твои враги меряются между собой, кто круче…

– Лучше дай мне салата и не издевайся над светочем современной науки, – перебил его Блоухол жизнерадостно. – Не то как изобрету что-нибудь…

– Все вы так говорите, – Ковальски передал ему салат и снова уткнулся в телефон. – А потом дальше магнитно-резонансного барьера дело не идет.

– Не недооценивай мою мощь!

– Не разговаривай фразами из мемов.

Шкипер, наблюдая этот диалог, только горестно закатил глаза.

– Ты далеко собрался?

– У меня штрафной наряд на кухне. Ты забыл?

– Рико и сам справится. А ты иди сюда. У меня есть для тебя кое-что важнее сковородок.

Ковальски послушно сменил направление – командир повел его по коридору дальше, к торцевому окну, из которого было видно боковую часть двора.

– Тебе может быть кажется, что Ганс очень милый и забавный, – начал он без предисловий, стоило им остановиться. – Но это совсем не так.

Ковальски сморгнул, а после снял очки и принялся протирать их краем рукава. Он подслеповато щурился, и Шкипер спокойно ждал, когда он закончит. А сам Ковальски ждал, пока новые данные улягутся у него в голове. Данные не насчет Ганса, к слову сказать, а насчет Шкипера.

– Он милый и забавный ровно в той же степени, в какой и бульдоги, – снова заговорил командир, едва убедившись, что очки возвращены на место, как будто без этого аксессуара его лейтенант не мог именно слушать, а не смотреть. – Они безусловно не лишены милости и забавности, и с ними интересно проводить время, наблюдая за их играми, но все это ровно до тех пор, пока они не решат, что ты – их добыча. После этого они стиснут челюсти на твоем горле и не выпустят. И Ганс точно такой же. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Не играй с ним.

– Мы не обсуждаем ничего, что могло бы дать ему карты в руки.

– Думаю, вы оба врете друг другу изо всех сил, и я ума не приложу, на кой черт это вообще может быть нужно. Какой вам толк от лживых сведений?

– Дело не в том, какого мнения он держится, а в том, как он его обосновывает

и чем руководствуется. Мы обсуждаем всякие фантастические технологии. Я стараюсь понять принцип, по которому он рассуждает или действует.

– А что насчет тебя? Твой принцип он тоже понимает?

– Я, как ты правильно заметил, вешаю ему лапшу на уши. Например, я утверждаю, что мне нравится идея искусственного интеллекта, в то время как это далеко не так. Если Ганс когда-нибудь меня вычислит и решит порыться в нашей базе данных, он будет пытаться ее вскрывать, руководствуясь тем, что я ему рассказывал. Возможно, примет защитного бота за этот самый «искусственный интеллект». Таким образом, я полагаю нашу болтовню вполне безопасной. Ганс ведь тоже человек, ему хочется потрепаться.

– Ганс – стреляный воробей, – проворчал Шкипер. – Хотя воробьем его не назовешь совершенно. Это птица покрупнее. Он может быть и словоохотлив, и эмоционален, но все это не помешает ему хладнокровно пристрелить тебя, когда это понадобится. Мне нелегко это сейчас говорить.

– Ты все еще думаешь о Гансе, как о члене своей команды? И ощущаешь себя так, словно натравливаешь одного на другого?

Шкипер расхохотался

– Натравливаю? – переспросил он. – Господь с тобой. Конечно мне известно, как ты умеешь задирать нос, но это неподходящий случай. Ганс размажет тебя по стенке. Может, ты и дашь ему неплохую фору, если вам обоим придется собирать у себя в гараже межгалактический истребитель, но на поле боя у тебя мизерные шансы.

– Серьезно?

– Это тебя задевает?

– Нет. Мне просто интересно.

– Тебя обычно парит, если сказать, что кто-то круче.

– Нет, Шкипер это тебя оно обычно парит. А мне интересно, за счет чего и как можно изменить результат. Это и называется научным подходом.

– Вероятно, Ганс не так хорош в инженерном деле как раз потому, что применяет совсем другой подход. Не научный, а военный.

– Вы побили горшки из-за того, что он бросил тебя в Дании?

– В Дании мы уже – выражаясь твоим языком – были с битыми горшками. Дело наше и так пахло керосином, а когда прибежала охрана, Ганса уже и след простыл. Дело в другом. Ганс – хороший солдат. Толковый, выносливый, надежный. Не без своих тараканов в голове, ну да у кого же их нет. Набирая команду, я без раздумий остановился на нем: отдал предпочтение по показателям. Но за всеми его достоинствами я как-то совершенно позабыл узнать, что он за человек. Когда поработаешь в нашем деле, волей-неволей учишься чуять людей, даже если для тебя их души – потемки. Ганс из того сорта ребят, которому плевать на других. Чужих, ничего ему не сделавших лично, никак ему же лично не полезных, ничем непримечательных, обыкновенных других.

– Не уверен, что понимаю твою мысль.

– Я о людях, Ковальски. О других, не носящих погоны. Военные вообще были выделены, как отдельное сословие, именно ради того, чтобы могли существовать эти самые другие. Иначе бы военными пришлось быть всем. Я имею в виду, что разумнее держать на службе профессиональных вояк, не занятых никакой другой работой, и дать им охранять территорию, нежели не иметь армии вовсе и тем самым вынуждать земледельца, гончара или сапожника ,кроме своего инструмента, всегда иметь под рукой палку потяжелее… И для меня все в итоге упирается в этот вопрос. В отношение к другим, невоенным людям. Пусть они мне и кажутся тетерями, которые не нюхали пороха – это не имеет значения. Они сами за себя постоять не могут. Пользоваться их неумением в собственных целях попросту гнусно. Но Ганса это совершенно не беспокоит. Он пойдет по головам и по трупам к своей цели. И расстались мы в итоге потому, что я не мог ни остановить его, ни пойти с ним. Мне пришлось искать других людей для отряда.