Штрафной батальон
Шрифт:
Рослые, как на подбор, закаленные на речном причале, они не то что уголовников — самого черта за пояс готовы заткнуть. Чуть что — не раздумывая, грудью один за одного встают.
Обижаться грех — пополнение в основном неплохое во взвод поступило. Вот только троица Фиксатого. Тяготило предчувствие: натерпится с ними беды. Фиксатый с Химиком, пожалуй, почище Мани Клопа будут. Недаром Карзубый, придя в себя, собрал свои вещички с прежнего места и перебрался под бок к Махтурову, расстелил свою шинель между ним и Шведовым. Тем самым был обозначен его окончательный отход
Карзубый не из робкого десятка и пойти на такой шаг мог только в крайнем для себя случае, когда другого не остается. Подтверждало опасение насчет личности Фиксатого и то, что уже наутро после того, как он появился во взводе, на поклон к нему сбежалась нечисть со всего батальона, чествовали как знаменитость.
И вскоре худые предчувствия стали сбываться. Первой жертвой тайной мести уголовников едва не стал Махтуров. От смерти его уберегла чистая случайность.
Глава вторая
На третий или четвертый день после стычки с Фиксатым Махтуров, не подозревая о стерегущей его опасности, направился перед отбоем в туалет. Школьный туалет находился метрах в семидесяти, в конце двора. К нему вела узенькая тропинка. На дворе с вечера накрапывало, небо наглухо затянуло густой непроглядной наволочью. Было скользко и темно.
На самом входе Махтуров оступился, подвернул ногу и, не удержав равновесия, упал на одно колено. Падая, почувствовал за спиной выметнувшегося из-за угла человека. Нож скользнул по боку, распоров гимнастерку и слегка задев кожу. Пока вскочил и прислушивался сквозь гулкие удары сердца, стараясь определить направление бегущего, хлюпающие шаги смолкли за сараем. Сгоряча кинулся вдогонку, но, пробежав несколько шагов, остановился: бесполезно, да и не нужно. И без того ясно, чья рука тот нож направляла.
Трезвея рассудком, повернул назад, во взвод.
Мельком глянув в сторону вошедшего и не заметив в его лице ничего настораживающего, Павел отвернулся, думая о чем-то своем. Не усмотрел ничего подозрительного и в том, что Николай, подойдя к коптюшке, неторопливо стянул с себя гимнастерку и что-то рассматривал в ней на свет. Почувствовал неладное только тогда, когда враз стихли вокруг разговоры и все с настороженностью уставились на Махтурова, медленно и недобро двинувшегося с гимнастеркой в руках к компании Фиксатого.
Троица, внешне никак не реагируя на происходящее, дожевывала толченую картошку, добытую сверх положенного на ужин. Как сидели до ухода Николая на одном месте, так и сидят тихо и мирно. Полное алиби налицо.
Приблизившись к уголовникам, Махтуров изобразил на лице понимание важности процедуры — трапезы. Подождал, пока доедят и ложки вылижут. Но на большее показного спокойствия не хватило. Резким движением швырнул гимнастерку на колени Фиксатому, сказал врастяг, с угрожающим придыхом:
— Ты ее, Фиксатый, зашей, пожалуйста! И пусть она больше никогда не дырявится. Иначе тебя самого штопать во многих местах придется. И учти: дважды я повторяться не люблю!
Макаров прикинулся непонимающим, обиженное удивление разыграл:
— Ты че, Никола?
Махтуров набычился, сведя к переносице кустистые брови и вперив в Фиксатого тяжелый, немигающий взгляд. От напряжения взбугрились на шее жилы и кровь вытемнила лицо. Макаров тоже сбросил маску невинного, исходил ответной нескрываемой ненавистью.
Опережая события, Химик с необыкновенной верткостью подхватил гимнастерку с колен Фиксатого и перекинул ее Монаху:
— А ну, дешевло, зашей, раз Махтурыч просит! — и к Николаю: — Ты присаживайся, Никола. Пока Монах заделает, мы мяса похаваем. Хочешь мяса? Вот, долю босяки выделили, на всех хватит! — торопливо разворачивая бумажный сверток, с наигранным заискиванием приглашал он.
Не отвечая, Махтуров вплотную надвинулся на Фиксатого. Павел тревожно переглянулся с Кусковым и Шведовым. Рука непроизвольно потянулась к пистолету, расстегивая кобуру. Показалось, что драка неизбежна. Но Николай сдержался. Гимнастерку из рук Монаха вырвал и опять ее на колени Фиксатому перебросил:
— Я тебе, собака, сказал зашить. Ты меня понял? Своими руками… Последний раз говорю: бери иглу и шей! Не доводи до плохого! — И, обернувшись к Химику, продолжавшему маслено улыбаться, добавил: — Мясо, Химик, любите? И человечинкой не брезгуете, так, что ли, тварь поганая?!
Потянувшись к сапогу Химика, Махтуров с напускной медлительностью вытащил из-за голенища нож. Переломив лезвие у основания ручки, бросил обломки на пол.
— Ну так как же?
Фиксатый едва приметно повел глазом, и Монах, поспешно сдернув с головы ушанку, передал ему иголку с ниткой. Фиксатый взялся за гимнастерку. Николай осторожно примостился на краешке нар сбоку от Химика. Так и сидели они молча, парализовав остальных тревожным ожиданием развязки.
Когда штопка была закончена, Махтуров взял гимнастерку и достал из кармана самодельный нож. Фиксатый мгновенно на ноги подскочил, попятился, затравленно озираясь. Приготовился к защите и Химик. Презрительно усмехнувшись, Николай распорол зашитое и, повернувшись, прошел на свое место. Сам за иголку взялся.
Вздох облегчения колыхнулся по комнате. Сразу преувеличенно громко заговорили, стульями застучали. Будто и не было ничего. Павел следил за Махтуровым. В общих чертах он уже представлял, что могло произойти с другом во дворе.
Зашив и надев гимнастерку, Николай жестом показал на дверь, предлагая выйти покурить. Рассказав Павлу о случившемся, предупредил:
— Не за одним мной они охотятся, тебя то же ждет. Ясно как дважды два. Осторожней нам надо быть. Вишь, как чисто работают, сволочи? Не придерешься, все в комнате, никто не выходил. Не его это рука гимнастерку мне расхватила, шестерок за себя послал, гад.
— Пожалуй, ты прав, — согласился Павел, — надо предупредить ребят, чтобы в туалет и вообще по одному не ходили. Пока за руку не схватим — осторожность не помешает. Но если что — пристрелю гада на месте!