Штурм Рейхстага

Самсонов Константин Яковлевич

Однако жестокость гитлеровских войск уже никого не поражала. Кто видел пепел и руины Новгорода, Великих Лук, Смоленска, Вязьмы, Минска, сотен и тысяч советских сел, того уже не могли удивить никакие новые злодеяния врага.

— Гады! — зло и с ненавистью говорил Степан Семечкин. — Ну, погодите, доберемся мы до вашего логова!

В боевой обстановке все секретно. Особенной тайной окружалась подготовка к большому наступлению. Однако, какие бы меры предосторожности ни принимало командование, солдат многое видел и понимал сам. Вот к нам прибыло

подразделение с понтонами. Вскоре саперы пришли в роты и целыми днями изучали берега и течение реки.

— Скоро на тот берег переправляться, — заключили солдаты.

Потом к нам подошли артиллеристы. Затем прибыло подразделение минометчиков.

Продолжительное сидение в окопах надоедает. Но когда почувствовали, что в нашем полку прибывает, то настроение у всех воинов стало подниматься.

А потом нам открыто сказали, что завтра будем вместе с поляками форсировать Вислу.

Шел январь 1945 года. Дни стояли ненастные, часто лили дожди, выпадал снег.

— Что же без авиации? Это плохо! — говорили солдаты, уже привыкшие в каждом наступлении видеть и слышать над головами эскадрильи советских бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей.

Мы не знали тогда, что зимнее наступление 1945 года было предпринято досрочно, в условиях неблагоприятной погоды для того, чтобы оказать помощь нашим англо-американским союзникам, попавшим в беду в Арденнах. В те дни немцы зажали в клещи основные силы американцев и англичан в Бельгии, и, если бы не сокрушительный удар советских войск в Польше, заставивший Гитлера спешно перебрасывать танковые и пехотные армии с Запада на Восток, для них весьма печально кончилась бы битва в Арденнах.

Утро началось мощным артиллерийским наступлением. Многие тысячи советских орудий и минометов обрушили на вражеские позиции тонны раскаленного металла и огня.

Мы потом видели на том берегу Вислы результаты работы наших славных артиллеристов. Передний край обороны врага был буквально смешан с землей. Всюду валялись исковерканные орудия и минометы, скелеты автомашин, остовы сгоревших броневиков. Траншеи были усеяны вражескими трупами.

Висло-Одерская операция советских войск в январе 1945 года отличалась исключительной стремительностью. В бреши, пробитые в обороне врага пехотой и артиллерией, были введены танки, которые с невероятной быстротой стали развивать наступление к границам Германии.

За рекой Варта наша дивизия вступила в пределы гитлеровской Германии. Я помню эти минуты вступления на вражескую землю. Первая немецкая деревня, где только что шел бой, была объята пламенем. Мы шли мимо горящих домов со стиснутыми зубами, крепко сжимая винтовки и карабины. Вдруг улицу огласил отчаянный женский крик. Старший сержант Гришанов подбежал к бьющейся в истерике немке, о чем-то спросил ее и стал снимать с себя вещевой мешок.

— Ты что, эту женщину накормить хочешь? — спросил у него Степан Семечкин.

— Нет, у нее дети вот в этом доме. Сгорят еще…

Семечкин посмотрел на немку, лицо его стало светлым

и мягким, и он одним движением сбросил с себя тяжелую походную ношу.

— Ты погоди, — сказал он Гришанову. — Я мигом это оборудую…

Богатырь одним ударом высадил окно и скрылся в горящем доме. Гришанов полез за ним. Батальон остановился. Кое-кто из солдат начал разбирать горящий дом. Иные раздобыли ведра и бежали с ними за водой.

Немка немигающими глазами смотрела на советских солдат, потом перевела взгляд на свой дом, бросилась на землю и стала ползать у моих ног. Ее поднял рядовой Савенко.

— Не убивайся, мамаша, сейчас твои дети будут у тебя на руках, — сказал он ей.

Семечкин тем временем показался в окне. Он держал испуганного мальчика лет четырех. За ним с девочкой, которая была постарше брата, вылез из окна Гришанов. Семечкин был без фуражки, снизу по его гимнастерке змейкой поднимался огонь. Старший лейтенант Николаев окатил его водой из ведра.

Степан подошел к немке и протянул ей мальчишку. Рядом стоял Гришанов с девочкой на руках.

— Бери, мамаша, и знай, что советские солдаты с женщинами и детьми не воюют. Это ваши гитлеровцы у нас злодеями были, а мы русские…

Немка поставила мальчика на землю и со слезами обняла Семечкина. Тот сделал вид, что рассердился.

— Ты своими слезами меня не расстраивай, — сердито сказал Степан. — У меня у самого дома жена и дети… Бери, бери сына… А паренек гут, даже очень гут! — добавил он, обращаясь к нам.

Советский солдат красив в гневе. Еще красивее он в добре.

Я долго думал об этом случае с немецкими детьми. Большие человеческие чувства воспитывают партия и советская власть в нашем народе. Да и все ли немцы звери? Все ли немцы ненавидят нас, ведь многие из них были отравлены ядовитой фашистской пропагандой…

Скоро нам снова пришлось убедиться в том, насколько низко, до уровня зверей, пали гитлеровцы. Наше соединение окружило город Шнайдемюль в Померании. Ввиду того что участь города была по существу решена и положение гарнизона было совершенно безнадежным, советское командование предложило фашистам капитулировать. Наши делегаты, два советских офицера, заявили гитлеровскому генералу:

— В городе много женщин, детей и стариков. Если вы будете сопротивляться, многие из них погибнут. Сдайте оружие — и все обойдется хорошо.

Генерал грубо накричал на наших парламентеров, сказал, что гарнизон будет продолжать борьбу до последнего патрона. На обратном пути советские офицеры, пришедшие во вражеский город с миссией доброй воли, были предательски убиты немцами.

Степан Семечкин, узнав об этом, заплакал. Гришанов ходил хмурым. Весь батальон с каким-то особым остервенением чистил оружие, готовясь к смертельной схватке за Шнайдемюль.

Штурм Шнайдемюля был силен и беспощаден. Военные объекты врага были подвергнуты бомбардировке советской авиацией. Потом более часа била по врагу наша артиллерия. Там и здесь в городе начались пожары.