Штурм
Шрифт:
В этот момент ко мне подошел Степанов. Укоризненно качая головой, он показал на северную окраину Дмитриевки, которую гитлеровцы, по данным нашей разведки, сделали мощным узлом сопротивления.
— Жидковат там наш огонек, — с сожалением отметил он.
— Поспешишь — людей насмешишь, — нехотя ответил я. — Следовало сильнее ударить по этому участку. Да времени не хватило, чтобы подготовить необходимые силы.
…И вот уже пехота 5-й ударной армии поднялась в атаку. По телефону сообщили, что пошли вперед и части 28-й армии. Артиллерия перенесла огонь в глубину обороны. Орудия сопровождения прямой наводкой пытаются, впрочем не всегда успешно,
Изменив первоначальный план, командующий фронтом поставил перед 2-й гвардейской армией новую задачу — прорвать миусскую оборону фашистов своими силами и выйти к реке Крынка.
Свежие силы 2-й гвардейской, поддержанные танками, во взаимодействии с войсками 5-й ударной и 28-й армий постепенно стали вгрызаться в глубину немецкой обороны. К вечеру следующего дня на правом берегу Миуса у нас образовался плацдарм до десяти километров по фронту и в глубину.
Командующий 6-й немецкой армией [4] генерал Холлидт принимал меры, чтобы приостановить наступление советских войск. Двенадцать раз за эти два дня гитлеровцы бросались в контратаки.
4
Эта армия в составе четырех корпусов была создана по приказу Гитлера вместо разгромленной у Волги 6-й армии Паулюса. — Прим. авт.
Чтобы лучше управлять войсками, Крейзер решил приблизить к ним свой командный пункт. Ночью мы перебрались через Миус и расположились в одной из балок западнее села Дмитриевка.
К концу третьего дня штурма обстановка ухудшилась. Авиация противника господствовала над полем боя. Немецкие самолеты даже ночью, используя осветительные бомбы, не оставляли в покое наши боевые порядки. По показаниям пленных летчиков, их командование спешно перебросило с белгородско-харьковского направления на аэродромы Донбасса воздушный флот в 600–700 самолетов. Это соответствовало действительности. Партизаны из Донецка, Горловки, Константиновки сообщали нам о прибытии на местные аэродромы все новых и новых немецких бомбардировщиков.
8-я воздушная армия под командованием генерал-лейтенанта Т. Т. Хрюкина, подавленная численным превосходством противника, не могла оказать надежной поддержки наземным войскам. Напряженные бои с противником вели 18-я зенитная артиллерийская дивизия и 1530-й армейский зенитный полк. Артиллеристы наносили немалые потери гитлеровцам, но полностью предохранить войска от ударов с воздуха не могли. В лучшем случае им удавалось заставить летчиков противника подняться до двух тысяч метров, но это нас не утешало: Ю-87 бомбили и с трех тысяч метров.
Рассвет четвертого дня штурма начался яростной бомбежкой нашего переднего края. Пикирующие бомбардировщики Ю-87 и Ю-88 непрерывно висели над войсками.
С наблюдательного пункта мы видели в стереотрубу, как мотострелковая бригада 2-го механизированного корпуса под прикрытием танков пошла в атаку на Степановку,
Наша армия, взаимодействуя с 5-й армией, продвигалась на запад. И вот когда до Донецка оставалось по прямой всего шестьдесят километров, от партизан пришли тревожные вести: на станциях Иловайская, Кутейниково, Амвросиевка выгружаются дивизии «Райх» и «Тотенкопф», входящие в эсэсовский танковый корпус. Как и воздушный флот, они тоже прибыли с белгородско-харьковского направления.
На рассвете 24 июля противник обрушил на наши войска концентрированные танковые удары. Скрежет и лязг металла, орудийный гром стояли над полем боя.
Девять суток не прекращались кровопролитные бои. Советские воины стояли насмерть. Артиллеристы творили чудеса, уничтожая танки. Не раз противнику удавалось врываться в боевые порядки наших частей. Тогда командиры корпусов немедленно бросали к месту прорыва резервы противотанковой артиллерии, а когда их недоставало, на помощь выдвигались армейские.
Маневр артиллерии был затруднен: едва какой-нибудь полк снимался с огневых позиций, как налетали вражеские самолеты и начинали бомбить.
28 июля выдался особенно трудный день. 13-й полк 3-й гвардейской стрелковой дивизии только что занял оборону южнее Степановки. Он еще по-настоящему не окопался, как навалилась вражеская авиация. Полтора часа пикировали «юнкерсы». Не успели отбомбиться самолеты, как из района Ремовских рудников в атаку пошли немецкие танки.
Мой заместитель, находившийся в это время на северном направлении, не растерялся.
— Прикрыть полк огнем! — тотчас же приказал он командиру ближайшей гаубичной бригады 2-й гвардейской артиллерийской дивизии.
По-видимому, гитлеровцы ждали первых выстрелов, чтобы обнаружить огневые позиции. После первых же залпов в небе появились две эскадрильи «юнкерсов». Построившись в круг, самолеты пикировали по очереди. Сразу умолкли многие орудия. Из оврагов, где стояли батареи, повалил густой, черный дым.
А танки, за которыми шло до четырех батальонов пехоты, покачиваясь на неровностях и стреляя на ходу, приближались к нашим окопам. Редкие выстрелы уцелевших орудий не причиняли противнику большого урона. Лишь два танка замерли на месте. А вся армада в восемьдесят машин, стреляя, продолжала двигаться вперед.
Тогда полковник Горбунов вызвал по радио «внеплановый» огонь 4-й гвардейской артиллерийской бригады, которой командовал полковник В. И. Кобзев. Дивизионы немедленно ударили по врагу. Правда, снаряды поначалу рвались больше позади танков, рассеивая пехоту. Но хорошо было уже и то, что немецким автоматчикам пришлось залечь.
В бой вступали все новые и новые противотанковые батареи. Один за другим застывали на поле объятые пламенем немецкие танки. Высоко в безветренное небо поднимались столбы иссиня-черного дыма. Но силы танковой лавины еще не иссякли. Мощный поток машин упрямо двигался вперед. Вот они уже у переднего края. Бойцы легли на дно неглубоких траншей. Разрушая окопы, стальные чудовища переваливали через них и устремлялись дальше.