Штурмуя цитадель науки. Женщины-ученые Российской империи
Шрифт:
Можно сказать, что за свою долгую жизнь Елена Павловна сыграла несколько ролей, каждая из которых раскрывала ее характер с новой, иногда неожиданной даже для близких друзей и знакомых стороны. Так, со времени своего замужества, большую часть жизни, она была супругой крупного чиновника, «первой дамой» тех мест, где им приходилось жить, что подразумевало некоторые обязанности, например занятие благотворительностью. Она, конечно, являлась матерью и воспитательницей своих детей, а впоследствии и внуков, хозяйкой дома, управляющей семейными имениями, когда семья владела ими, поскольку супруг был занят службой. Все это роли обычные и привычные для женщины ее круга. Однако одновременно она была ученой: великолепно образованной, обладавшей обширными познаниями, страстной любительницей естественных наук, прежде всего ботаники. И в этом качестве ее знали и уважали представители научного мира, в то время как остальной мир даже не подозревал о ее необычных увлечениях. В. П. Желиховская заметила об этой «двойной» жизни своей бабушки: «Е. П. Фадеева при всех своих глубоких знаниях и ученых занятиях, была так непритязательна в обращении; так искренна и обходительна со всеми, что многие простые смертные, знавшие ее по годам за ласковую, веселую собеседницу, – иные за прекрасную хозяйку, другие – за хорошую рукодельницу, – все за добрую помощницу, всегда готовую услужить и советом, и делом, часто и не подозревали ее глубоких знаний и ученой деятельности. И наоборот: не раз люди науки, хорошо знакомые с ее кабинетом и разнообразными коллекциями, открывали в изумлении рты, когда нянька вызывала ее покормить ребенка или являлась ключница за наставлениями… Потому-то и сказала я, что мало кто знал ее вполне» 233 . Было ли подобное поведение вызвано истинной скромностью или нежеланием бросить тень на доброе имя мужа, но Е. П. Фадеева действительно никогда не афишировала своих научных занятий перед непосвященными. Охотно принимая в своем доме профессиональных ученых и путешественников, поддерживая многолетнюю переписку со многими из них, пользуясь репутацией серьезного исследователя, она никогда не публиковала никаких научных работ, никогда не выступала публично, действительно стараясь не привлекать внимания к своим научным занятиям, отнимавшим большую часть ее времени и сил. Однако надо отметить, что не только
233
Желиховская В. П. Елена Андреевна Ган, писательница-романистка в 1835–1842 гг. // Русская старина. 1887. Март. С. 765.
234
Вечерков Иосиф Иванович (1792–1850) был известен своими работами по истории, географии, археологии Саратовского края. См.: Иаков, архиепископ Нижегородский и Арзамасский. Православие и современность. Информационно-аналитический портал Саратовской и Вольской Епархии // URL: http://www.eparhia-saratov.ru/pages/3257_iakov,_arhiepiskop_nijegorodskiy_i_arzamasskiy.
235
Иаков, епископ Саратовский и Нижегородский. Письмо А. М. Фадееву. 8 декабря 1846 г. // РГИА. Ф. 1100. Оп. 1. Д. 15. Л. 1 об., 2.
Возможно, что история не сохранила бы никаких следов этой ее деятельности, но усилия ее детей и, даже в большей степени, воспитанных ею внуков воспрепятствовали этому.
Княжна Елена Павловна Долгорукая родилась 11 ноября 1788 года в одной из самых известных российских семей. Ее отцом был князь Павел Васильевич Долгорукий (1755–1837), екатерининский генерал, вышедший в отставку в начале царствования Павла I, в 1796 году, в чине генерал-майора; матерью – княгиня Генриетта Адольфовна Долгорукая (?–1812), урожденная де Бандре. Так получилось, что с самого своего рождения Елена Павловна жила и воспитывалась в доме родителей своей матери, дедушки и бабушки де Бандре, находившемся в городке Ржищеве, неподалеку от Киева. И именно там в 1812 году она познакомилась с Андреем Михайловичем Фадеевым (1789–1867), одним из младших сыновей дворянского рода Фадеевых, мужчины которого традиционно служили в российской армии еще со времен Петра I, хотя и не выслужили особых чинов и наград, и в 1813 году вышла за него замуж. Брак этот был воспринят окружающими как мезальянс. Однако дети и внуки Фадеевых яростно протестовали против подобной трактовки событий, заявляя, что единственной причиной брака была взаимная любовь 236 . Прекрасные связи молодой жены, точнее, ее родственников позволили А. М. Фадееву начать гражданскую карьеру (традиционная для его семьи военная служба его не прельщала), которая, как показало будущее, сложилась вполне удачно 237 .
236
Фадеева Н. А. Комментарии // Фадеев А. М. Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева. 1790–1867 гг.: В 2 частях. Одесса, 1897. С. 24.
237
Подробнее об этом см. в: Фадеев А. М. Мои воспоминания // Русский архив. 1891. № 2–12.
Известно, что ко времени знакомства с будущим супругом научные интересы княжны Долгорукой уже были вполне сформированы. По сведениям автора некролога Е. П. Фадеевой, опубликованного в газете «Кавказ» 15 сентября 1860 года, большое влияние на юную княжну оказала некая соседка, помещица графиня Дзялынская, близкая знакомая бабушки Елены Павловны: «Елена Павловна с самого начала полюбила естественные науки и из них в особенности ботанику. Независимо от врожденной охоты к положительному знанию, эту страсть возбудила в ней соседка по имению ее бабушки, графиня Дзялынская. С тех пор ботаника сделалась любимою наукою всей ее жизни…» – пишет автор некролога 238 . В мемуарах графини Анны Потоцкой упоминается имя графини Дзялынской, урожденной княжны Чарторыйской. А. Потоцкая писала, что ее отец, князь Чарторыйский, был очень образованным человеком: «Под легкомысленной внешностью князь скрывал солидные знания. Превосходный ориенталист, он владел несколькими языками и был хорошо знаком с мировой литературой» 239 . Его супруга, княгиня, по словам А. Потоцкой, «…была женщина не без достоинств… В то время, о котором я говорю, – писала А. Потоцкая, – она большей частью занималась благотворительностью… <…> все остальное время она проводила, наблюдая за работами в своем великолепном саду» 240 . Князь содержал так называемую Пулавскую школу, воспитывая и содержа за свой счет детей бедных дворян. По сведениям А. Потоцкой, его дочь, графиня Дзялынская, впоследствии содержала «…пансион для молодых польских девушек в отеле Ламбер» 241 .
238
Елена Павловна Фадеева. Биографический очерк // Кавказ. 1860. № 72 (15 сентября). С. 426.
239
Потоцкая А. Мемуары графини Потоцкой, 1794–1820. М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. С. 43.
240
Там же. С. 45.
241
Там же. С. 44.
Более определенно говорит об истоках увлечения Е. П. Фадеевой и ее глубоких, поражавших окружающих познаниях ее внучка, уже упоминавшаяся нами В. П. Желиховская, выросшая в доме Елены Павловны: «С самых молодых лет она любила серьезные положительные знания и неустанно училась», – пишет она в одном из очерков 242 . Чуть более подробно она же рассказывает об этом в автобиографической повести «Мое отрочество», посвящая в ней Елене Павловне Фадеевой отдельную главу «Наша бабушка и ее кабинет»: «…я мало знаю наук, которых бы она (Е. П. Фадеева. — О. В.) не изучила основательно. История, география, ботаника, археология, нумизматика – во всем она была специалист! Все эти знания она приобрела не с помощью дорогих учителей, а лишь благодаря собственному неустанному труду, любознательности и настойчивому рвению к познаниям. Хотя она принадлежала к одному из первых княжеских домов России, но отец ее, князь Павел Васильевич Долгорукий, был человек небогатый; бабушка детство и юность свою провела почти безвыездно в деревне и всеми необычными своими знаниями исключительно обязана себе одной» 243 .
242
Желиховская В. П. Елена Андреевна Ган… С. 763–764.
243
Желиховская В. П. Мое отрочество. СПб., 1893. С. 60.
В своих воспоминаниях супруг Елены Павловны А. М. Фадеев упоминает, что она получила «…наилучшее воспитание, в соединении с серьезным, многосторонним образованием» 244 . Известно, что Е. П. Фадеева не только великолепно играла на фортепьяно, но и сама обучала музыке дочерей и внучек 245 ; прекрасно рисовала, что очень пригодилось ей для занятий ботаникой; говорила на пяти иностранных языках, в том числе немецком, итальянском, французском, польском и, можно предположить, английском, поскольку неоднократно встречалась с английскими учеными и путешественниками и вела с ними многолетнюю переписку, знала латынь 246 .
244
Фадеев А. М. Мои воспоминания // Русский архив. 1891. № 2. С. 302.
245
Желиховская В. П. Елена Андреевна Ган… С. 764.
246
Там же; Елена Павловна Фадеева. Биографический очерк… С. 426.
Первый год своей совместной жизни (1813) Фадеевы прожили в Ржищеве, в доме бабушки Елены Павловны, затем А. М. Фадеев получил место в Нижегородском губернском правлении. В Нижнем Новгороде, однако, супругам не очень понравилось, и вскоре А. М. Фадеев выхлопотал должность в Новороссийской конторе иностранных поселенцев, располагавшейся в Екатеринославе. В 1817 году А. М. Фадеева назначили ее управляющим, и Екатеринослав стал местом жительства семьи Фадеевых на следующие пятнадцать лет. Впоследствии, однако, Фадеевым несколько раз приходилось бросать насиженное место и переезжать вслед за новой должностью главы семьи: Нижний Новгород, Екатеринослав, Астрахань, Одесса, Саратов, Тифлис – все эти города становились поочередно местами их жительства. И каждый раз большая часть хлопот по переезду огромного семейства (только количество дворовых людей Фадеевых доходило до пятидесяти человек), не говоря уже о детях и даже внуках, ложилась на плечи Е. П. Фадеевой. Например, в 1834 году в связи с реформированием Новороссийской конторы иностранных поселенцев и с назначением А. М. Фадеева в новый «попечительский комитет» по делам переселенцев Фадеевым пришлось бросить хорошо налаженную жизнь в Екатеринославе, в котором они провели около 16 лет, и переехать в Одессу. Вот как описывает А. М. Фадеев это событие: «Множество забот и хлопот, неизбежных при переезде целым домом с одного места на другое и при новом обзаведении полного хозяйства, не миновало и нас; и после прежних долговременных домашних порядков, трудно было вступить в непривычную колею. <…> Однако, <…> Елена Павловна принялась с неутомимою деятельностью и разумным знанием дела за устройство нашей деревеньки. В самый короткий срок она сделала все, что было возможно, и при очень ограниченных затратах достигла удивительно успешных результатов. Она развела прекрасный сад, большие огороды, насадила виноградники, рощу, построила мельницу, все необходимые постройки и службы и в течение нескольких месяцев превратила
247
Фадеев А. М. Указ. соч. // Русский архив. 1891. № 4. С. 465.
Сам Фадеев часто находился в разъездах по делам службы, Елена Павловна же оставалась дома, обустраивала хозяйство, вела его, рожала и выхаживала детей (она родила как минимум пятерых, из которых четверо дожили до совершеннолетия, и каждого кормила сама в течение двух лет). Все это, несомненно, занимало большую часть ее времени. По воспоминаниям родных, она вставала в 6 часов утра и не ложилась до 12 ночи; «… никогда, никому из домашних не приводилось видеть ее праздной», – писала В. П. Желиховская 248 .
248
Желиховская В. П. Елена Андреевна Ган… С. 765.
Тем не менее с юности и до последних дней жизни Е. П. Фадеева находила время для научных исследований. Главным ее увлечением была ботаника. Она собрала значительный гербарий кавказской флоры, так же как и растительности других регионов, в которых ей приходилось жить длительное время; сама, при помощи имевшейся у нее научной ботанической литературы, давала строго научные определения собранным растениям; делала их реалистичные рисунки, составившие в итоге 50 объемных томов. Любопытно, что юная внучка Елены Павловны, которую та не раз просила помочь в собирании растений, очень рано поняла разницу между занятиями бабушки и, например, любовью к цветам ее гувернантки: «…наша бабушка и старая гувернантка обе очень любили цветы. Обе ими бывали постоянно окружены. M-me Pecquoeur с раннего утра начинала перебирать свои букеты… Но бабушка их любила совсем иначе! Она не для того их собирала, чтоб только любоваться ими и наслаждаться их запахом: она их срисовывала, высушивала, определяла и составляла из них коллекции… Нельзя было не дивиться ее познаниям и искусству…» 249
249
Желиховская В. П. Мое отрочество… С. 91–92.
Рис. 5. Титульный лист книги В. П. Желиховской «Мое отрочество» (СПб., 1893)
Рис. 6. Страница из книги В. П. Желиховской «Мое отрочество» с карандашным портретом Е. П. Фадеевой
На протяжении многих лет Е. П. Фадеева вела переписку с отечественными и зарубежными учеными. Среди ее корреспондентов, например, были президент Лондонского географического общества Родерик Мурчинсон 250 , геолог, палеонтолог и путешественник Филипп-Эдуард Вернель 251 , путешественник Игнас Гомер-де-Гель 252 , назвавший в ее честь одну из ископаемых раковин (Venus Fadiefei), геолог Г. В. Абих 253 , натуралист Г. С. Карелин 254 , академики К. М. Бэр 255 и Х. Х. Стевен 256 и др. «Она постоянно переписывалась с Стевеном, сообщая ему порою редкие виды кавказских растений, – пишет автор некролога. – Еще не задолго до своей кончины, Елена Павловна получила письмо от этого маститого ботаника и энтомолога, который благодарит ее “за драгоценный подарок – три огромные ящика с растениями” и выражает удивление, что “дама занимается ботаникой в таком объеме. Обыкновенно, и то немногие – продолжает он – довольствуются небольшим числом красивых цветов”» 257 . Она деятельно обменивалась дублетами из своих коллекций с коллегами и оказывала им посильную помощь в их исследованиях. «Роббер де Гель в своих сочинениях (les steppes de la mer Caspienne, la Crim'ee et la Russie m'eridionale, le Caucase и пр.) многократно упоминает о ней, как о замечательно ученой особе, во многом руководившей им в его изысканиях, – пишет В. П. Желиховская. – Lady Stanhope 258 , известная английская путешественница (изъездившая весь мир в мужском костюме), в одном из сочинений своих о России говорит о ней, что встретилась в этой варварской стране с такой удивительно ученой женщиной, которая прославилась бы в Европе, если б не имела несчастия проживать на берегах Волги, где мало кто может понять ее и никто не в состоянии ее оценить…» 259
250
Мурчисон Родерик Импи (1792–1871) – английский геолог, специалист по палеозою, иностранный почетный член Петербургской академии наук с 6 сентября 1845 г., ординарный академик по Отделению физико-математических наук (геология) с 21 сентября 1845 г. В 1840–1841 гг. проводил геологические изыскания в России.
251
Верней (Вернель) Филипп-Эдуард Пуллетье де (1805–1873) – французский геолог, палеонтолог и путешественник. Член-корреспондент Петербургской академии наук по разряду минералогии и геологии Отделения физико-математических наук с 7 декабря 1856 г.
252
Гоммер де Гель Игнас (1812–1848) – французский путешественник и естествоиспытатель, в 1835 г. проводил геологические изыскания на юге России.
253
Абих Герман Вильгельмович (Васильевич) (Отто Вильгельм Герман) (1806–1886) – немецкий геолог. Ординарный академик Петербургской академии наук по Отделению физико-математических наук (ориктогнозия и минералогическая химия) с 8 января 1853 г. по 22 декабря 1865 г., почетный член с 14 января 1866 г.
254
Карелин Григорий Силыч (1801–1872) – путешественник и натуралист, руководил исследованиями Каспийского моря.
255
Бэр Карл Максимович (Карл Эрнст), фон (1792–1876) – естествоиспытатель, академик Петербургской академии наук.
256
Стевен Христиан Христианович (1781–1863) – естествоиспытатель-ботаник, садовод, энтомолог. Член-корреспондент Петербургской академии наук с 22 февраля 1815 г., почетный член с 6 октября 1849 г.
257
Елена Павловна Фадеева. Биографический очерк… С. 426.
258
Леди Стэнхоуп Эстер Люси (1776–1839) – известная английская путешественница, автор обширных мемуаров.
259
Желиховская В. П. Елена Андреевна Ган… С. 764.
В своих воспоминаниях А. М. Фадеев рассказывает историю знакомства Елены Павловны с академиком Бэром, в 1856 году приехавшим в Тифлис для изучения возможности искусственного разведения рыб в горных реках края. «Он тотчас же по прибытии явился с визитом к моей жене, давно зная о ней по слухам и сочинениям некоторых из ученых, наших знакомых, русских и иностранных, – пишет А. М. Фадеев. – Елена Павловна с удовольствием приняла его, и он часто у нас бывал. Бэр чрезвычайно интересовался огромной коллекцией ее рисунков цветов с натуры, флоры Кавказской, Саратовской и всех тех мест, где ей приходилось жить. Хотя рисунки не заключали в себе какого-либо художественного исполнения, артистического изящества в очертаниях растений, но академик именно пленялся их живой натуральностью, безыскусственной верностию изображений, отсутствием придаточных прикрас» 260 . А. М. Фадеев рассказывал, что в последнее посещение перед отъездом Бэр обратился к Е. П. Фадеевой с просьбой, «…на которую у нее, – по словам А. М. Фадеева, – не достало духа согласиться. Он просил ее доверить ему на время эти книги (томов 20 большого размера в лист) и позволить взять их с собой в Петербург, чтобы снять с них копии для Императорской академии наук, ручаясь за целость и невредимость их. Он говорил, что готов на коленях молить об исполнении этой просьбы, – и в самом деле хотел стать на колени» 261 . А. М. Фадеев писал: «Елена Павловна колебалась, но не могла решиться расстаться на неопределенное время с этим трудом всей своей жизни, составлявшим усладу и утешение часов ее занятий. Она сказала это Бэру, прибавив, что она вероятно уже долго не проживет, и ей было бы очень тяжело лишиться под конец жизни многолетней своей любимой работы; но что после ее смерти книги достанутся ее детям, которые ботаникой не занимаются, и она предоставит им принести их в дар нашей академии наук, если академия удостоит принять этот более нежели полувековой труд великой любви к природе и науке. Академик Бэр, со вздохом и по-видимому очень опечаленный, должен был покориться этому решению» 262 . Редактор второго, отдельного издания мемуаров А. М. Фадеева, его дочь Н. А. Фадеева, сделала примечание к этому отрывку, сообщавшее о дальнейшей судьбе наследия Е. П. Фадеевой: «Все эти книги с собранием рисунков цветов и растений работы Е. П. Фадеевой в целости и свято хранились с лишком 30 лет в оставшейся ее семье, очень желавшей исполнить обещание и желание, заявленное ею о передаче их в Академию наук, но не знавшей, как это устроить и к кому обратиться. В 70-е годы Р. А. Фадеев писал об этом академику Бэру, но Бэр в это самое время умер. В 1892 году книги пожертвованы в Ботанический Кабинет С.-Петербургского Императорского университета, принявшего этот ценный дар с большой благодарностью» 263 . К сожалению, в настоящее время среди коллекций и собраний гербария кафедры ботаники С.-Петербургского университета обнаружить материалы Е. П. Фадеевой не удалось, так же как не сохранилось никаких записей, свидетельствующих об их передаче университету.
260
Фадеев А. М. Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева. 1790–1867 гг.: В 2 частях. Одесса, 1897. С. 196.
261
Там же.
262
Там же. С. 197.
263
Фадеева Н. А. [Примечание ред.] // Фадеев А. М. Воспоминания Андрея Михайловича Фадеева. 1790–1867 гг.: В 2 частях. Одесса, 1897. С. 196–197.