Штурмуя цитадель науки. Женщины-ученые Российской империи
Шрифт:
Помимо ботанической, Е. П. Фадеева составила энтомологическую, орнитологическую, минералогическую и палеонтологическую коллекции, а также большую коллекцию монет и медалей.
Для научных занятий у Елены Павловны был оборудован специальный кабинет, в котором хранились многочисленные коллекции и чучела животных, многие из них были сделаны ее руками. «Своим любимым занятиям науками она предавалась всегда, запершись в своем кабинете, и здесь подолгу просиживала над книгами, над своими собраниями древностей, монет, насекомых, растений, – над своими рукописями и рисунками», – пишет В. П. Желиховская 264 . Кабинет этот производил неизгладимое впечатление на многочисленных внуков Елены Павловны. В. П. Желиховская так описывала это удивительное место: «В бабушкином кабинете было на что поглядеть и о чем призадуматься!.. Стены, пол, потолок, все было покрыто диковинками. Днем эти диковинки меня очень занимали, но в сумерки я бы ни за что не вошла одна в бабушкин кабинет! Там было множество страшилищ. Одно фламинго уж чего стоил!.. Фламинго – это белая птица на длинных ногах, с человека ростом. Она стояла в угловом стеклянном шкафу. Вытянув аршинную шею, законченную огромным крючковатым, черным клювом, размахнув широко белые крылья, снизу ярко-красные, будто вымазанные кровью, она была такая страшная!.. <…> Я и сама понимала, что чучело не могло ходить, но все же побаивалась… И не одного фламинго! Было у него много еще страшных товарищей, сов желтоглазых, хохлатых орлов и филинов, смотревших на меня со стен; оскаленных зубов тигров, медведей и разных звериных морд разостланных на полу шкур. Но был у меня между этими набитыми чучелами один самый дорогой приятель: белый, гладкий, атласистый тюлень из Каспийского моря. В сумерки, когда бабушка кончала дневные занятия, она любила полчаса посидеть, отдыхая в своем глубоком кресле, у рабочего стола, заваленного бумагами, уставленного множеством растений и букетов. Тогда я знала, что наступило мое время. <…> Заслушивалась я бабушкиных рассказов, открыв рот и развесив уши, до того, что мне порой представлялось, что набитые звери в ее кабинете начинают шевелиться и поводить на меня стеклянными глазами… <…> На одной стене все сидели хищные птицы: орлы, ястребы, соколы, совы, а над ними, под самым потолком распростер крылья огромный орел-ягнятник. <…> Но что за прелестные были в бабушкином кабинете
264
Желиховская В. П. Мое отрочество… С. 62.
265
Желиховская В. П. Как я была маленькой. Из воспоминаний раннего детства / 7-е изд. СПб. [Б. д.] С. 157–163.
266
Там же. С. 131.
Искренне и глубоко увлеченная наукой, занятая руководством огромным домашним хозяйством, Е. П. Фадеева тем не менее сумела воспитать нескольких людей, которые впоследствии внесли выдающийся вклад в историю нашей страны и о которых здесь просто необходимо сказать несколько слов. Ее старшая дочь, Елена Андреевна Фадеева (1814–1842), в 16 лет вышедшая замуж за артиллерийского капитана П. А. фон Гана, очень рано завоевала известность в литературном мире, печатая художественные повести под псевдонимом Зинаида Р-ова. Белинский посвятил ей обширную статью, полную горячих похвал. В отечественном литературоведении Зинаида Р-ова признана одной из первых писательниц, отстаивавших достоинство женщины. К сожалению, она умерла всего в 28 лет, оставив на попечение матери троих детей, в том числе Елену Петровну Ган, завоевавшую без преувеличения всемирную известность под именем Е. П. Блаватской (1831–1891), и Веру Петровну Желиховскую (1835–1896), чьи очерки и повести для детей пользовались большой популярностью в конце XIX – начале ХХ века. Сын Е. П. Фадеевой, Ростислав Андреевич Фадеев (1824–1883), участвовал в Кавказской войне, дослужился до чина генерал-майора и стал одним из самых известных российских военных писателей второй половины XIX века, создав немало работ, посвященных «военному вопросу», проблемам российских вооруженных сил и др. Дети средней дочери Елены Павловны, Екатерины Андреевны (1821–?), в замужестве Витте, также воспитывались в доме бабушки. Среди них был и будущий крупный политический деятель, премьер-министр Сергей Юльевич Витте. Все они, так же как и их не упомянутые здесь братья и сестры, были воспитаны и получили (или по крайней мере начали получать) свое образование в удивительном и волшебном кабинете своей бабушки. По отзывам самых близких людей, «Елена Павловна воспитывала детей своих с самою нежною заботливостью, заменяя им большую часть учителей. Все ее дети, а впоследствии и внуки, учились читать по-русски и по-французски и многому другому, сидя у нее на коленях. И это учение служило как бы фундаментом того солидного образования, которое достигнуто ими потом» 267 .
267
См.: Фадеев А. М. Мои воспоминания // Русский архив. 1891. № 12. С. 521–522.
Елена Павловна Фадеева ушла из жизни 12 августа 1860 года, прожив чуть больше семидесяти лет. В последние годы она была тяжело больна и частично парализована. Но болезнь не помешала ни ее научным занятиям (она даже научилась делать рисунки левой рукой), ни образованию внуков. Е. П. Фадеева была похоронена в Тифлисе, пред стеной алтаря Вознесенской церкви.
Научно-исследовательская деятельность Е. П. Фадеевой пришлась на 20–50-е годы XIX века. Прошедшая под знаком любимого увлечения, занятия, придуманного для отдохновения от домашних дел, а также скромности и даже скрытности, во всяком случае именно так интерпретировавшаяся современниками, она, однако, была вполне серьезна и результативна с научной точки зрения. Часть своих орнитологической, минералогической и палеонтологической коллекций Е. П. Фадеева еще при жизни подарила Кавказскому обществу сельского хозяйства. По свидетельству С. Ю. Витте, ботаническая коллекция Е. П. Фадеевой была подарена ее наследниками Новороссийскому университету. К сожалению, В. И. Липский в работе «Флора Кавказа» и последующих дополнениях к ней 268 не упоминает имени Е. П. Фадеевой. Впрочем, он вообще уделяет крайне мало внимания истории университетских ботанических коллекций. В настоящее время дальнейшая судьба этих коллекций, к сожалению, неизвестна. Так же как неизвестна судьба альбомов с рисунками растений, подаренных, по словам родственников, Петербургскому университету.
268
Липский В. И. Флора Кавказа. Дополнение I // Труды Тифлисского Ботанического сада. Приложение к вып. V. СПб., 1902.
Елена Павловна Фадеева-Долгорукая была одной из первых, если не первой из российских женщин, профессионально занимавшихся естественными науками и завоевавших признание научного сообщества. Несмотря на свидетельство дочери о том, что никто из посторонних (исключая нескольких научных корреспондентов) не знал о научных занятиях Елены Павловны, несмотря на то что она, насколько нам известно, никогда ничего не публиковала и никогда не бывала не только в Европе, но даже в Петербурге, ее имя, безусловно, не было совершенно неизвестным при ее жизни, так же как и ее научная деятельность. В издававшемся Императорской академией наук «Мясецеслове» на 1862 год предположительно впервые в российской истории были опубликованы сразу два некролога женщин-ученых. Один из них – некролог умершей в возрасте 29 лет первой в России женщины, занимавшейся изучением политической экономии, Марии Николаевны Вернадской (урожденной Шигаевой) (1831–1860) 269 , второй – некролог Елены Павловны Фадеевой (1788–1860).
269
Некролог 1860–1861 годов. 1860. Вернадская, Мария Николаевна // Месяцеслов на 1862 год. СПб., [1861]. С. 103–104.
Е.П Фадеева не была единственной в России представительницей первой половины XIX века, увлекавшейся естественными науками. Тем же интересом отличалась (и была известна) Анна Михайловна Раевская (1819–1883), урожденная Бороздина, младшая современница Е. П. Фадеевой, хотя ее интересы больше склонялись к изучению археологии. По сведениям Д. Н. Анучина, она «…получила очень тщательное домашнее образование» 270 . Д. Н. Анучин писал, что «…между прочим, ей давал уроки профессор Остроградский, который удивлялся ее замечательным способностям к математике» 271 . В 18 лет она вышла замуж за генерала Николая Николаевича Раевского (1801–1843), бывшего в то время начальником Черноморской береговой линии. Первые годы после замужества А. М. Раевская прожила с мужем в Керчи, где, по мнению Д. Н. Анучина, впервые «познакомилась с раскопками курганов…» 272 . Однако брак продлился всего четыре года, в 1843 году Н. Н. Раевский умер. А. М. Раевская вместе с двумя своими сыновьями уехала из России и прожила пять лет в Италии, в Риме. Д. Н. Анучин считал, что знакомство с памятниками античного мира произвело такое сильное впечатление на А. М. Раевскую, что по возвращении она продолжала заниматься археологией, нумизматикой, антропологией. Д. Н. Анучин писал: «Она была в переписке со многими заграничными и отечественными учеными, из коих профессор Morlot обстоятельно познакомил ее со свайными постройками в Швейцарии и вообще с культурой доисторического человека» 273 . Из российских ученых А. М. Раевская «…была очень хорошо знакома с Бэром, который руководил ею при ее путешествиях по Прибалтийскому краю и Финляндии с целями этнографическими и антропологическими», – писал Д. Н. Анучин 274 . Известный отечественный мемуарист А. В. Никитенко оставил краткое описание личных коллекций А. М. Раевской. В своем дневнике он писал 20 марта 1865 года: «Обедал у А. М. Раевской, <…> хозяйка показывала мне свой маленький музей палеонтологических вещей, собранных ею во время путешествия за границею. Есть любопытные вещи: разные орудия, ножи, долота и проч[ее] каменного и бронзового периодов, много вещей, добытых из швейцарских озер, кусочки тканей, нитки, лен, зерна, яблоки, орехи и проч[ее]. Любопытная кость каменного оленя из бронзового периода с нарубками ножом или топором. Подлинность каждой вещи засвидетельствована французскими и швейцарскими учеными. Наш академик Бэр признает это собрание драгоценным» 275 .
270
[Анучин Д. Н.] Анна Михайловна Раевская // Известия Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Т. XC. Вып. III. Труды антропологического отдела. Т. 18. Вып. III. М., 1896. С. 513.
271
Там же.
272
Там же.
273
Там же.
274
Там же.
275
Никитенко А. В. Записки и дневник: В 3 т. Т. 3. М.: Захаров, 2005. 592 с. (Серия «Биографии и мемуары») // URL: http://www.imwerden.info/belousenko/books/memoirs/nikitenko_dnevnik_3.htm.
А. М. Раевская не только собирала археологические, антропологические и палеонтологические коллекции, сама организовывала археологические раскопки. Она дарила как отдельные предметы, так и целые коллекции различным отечественным музеям. Б. Л. Модзалевский, редактор издания семейного архива Раевских, писал: «За свои пожертвования археологических предметов Московскому публичному музею А. М. Раевская <…> была избрана его почетным членом» 276 . Б. Л. Модзалевский собрал и проанализировал отчеты Румянцевского музея, в которых неоднократно упоминались пожертвования музею А. М. Раевской. Он писал: «“Отчет Московского публичного и Румянцевского
276
Модзалевский Б. Л. Примечание ред. к письму А. М. Раевской К. С. Веселовскому от 8 января 1865 г. // Архив Раевских. Т. V. Пг., 1915. С. 461.
277
Модзалевский Б. Л. Примечание ред. к письму А. М. Раевской К. С. Веселовскому от 8 января 1865 г. Т. V. Пг., 1915. С. 462.
278
Там же.
279
Там же.
280
Лерх П. И. Каталог древностей, собранных во Франции, Швейцарии, Германии и принесенных в дар Московскому публичному музею А. М. Р…ою. [СПб.:] Тип. К. Вульфа, 1865.
Московские музеи не были единственными получавшими пожертвования от А. М. Раевской. 30 ноября 1868 года А. М. Раевская писала директору Этнографического музея Императорской академии наук А. А. Шифнеру (1817–1879): «При сем посылаю для музея Академии наук пятьдесят слепков каменных и бронзовых орудий, найденных большею частью в Финляндии, и покорнейше прошу вас о получении их меня уведомить» 281 . 3 декабря 1868 года А. А. Шифнер доложил о пожертвовании А. М. Раевской в заседании историко-филологического отделения Императорской академии наук. Как отмечено в протоколе заседания, «отделение, вполне оценяя ревностные старания г[оспо]жи Раевской к изучению древнего периода истории человеческого рода, положило изъявить ей за ея приношение признательность Академии» 282 . Был составлен полный список подаренных предметов, включавший описание, материал, а также место, где указанный предмет был найден 283 . 16 декабря 1868 года непременный секретарь Академии К. С. Веселовский (1819–1901) писал А. М. Раевской: «Директор Этнографического музея Императорской академии наук Шифнер в заседании историко-филологического отделения Академии 3-го сего декабря донес, что ваше превосходительство изволили принести в дар означенному музею пятьдесят слепков каменных и бронзовых орудий, найденных большею частью в Финляндии. Вследствие сего отделение поручило мне засвидетельствовать вам, милостивая государыня, искреннюю признательность Академии за содействие, оказанное вами обогащению ея музея доставлением сих любопытных слепков» 284 .
281
А. М. Раевская – А. А. Шифнеру. 30 ноября 1868 г. // Архив Раевских. Т. V. Пг., 1915. С. 487.
282
3 декабря 1868 г. [Заседание историко-филологического отделения Императорской академии наук] // Записки Императорской Академии наук. 1869. Т. XV. Кн. 1. С. 140.
283
Список слепкам орудий каменного и бронзового веков, принесенных в подарок Императорской академии наук вдовою генерал-лейтенанта Анною Михайловною Раевскою // Архив Раевских. Т. V. Пг., 1915. С. 489–492.
284
К. С. Веселовский – А. М. Раевской. 16 декабря 1868 г. // Архив Раевских. Т. V. Пг., 1915. С. 492–493.
По данным Д. Н. Анучина, личная коллекция слепков А. М. Раевской составляла около 180 наименований. Кроме слепков она также собирала и подлинные предметы, пользуясь советами и содействием профессиональных исследователей. Д. Н. Анучин писал: «…она пользовалась содействием для Финляндии – г[осподина] Игнациуса, для Олонецкой губ[ернии] – г[осподина] Лерха, для Керчи – г[осподина] Люценко, для Галльштадтского могильника в Австрии – г[осподина] Рамзауера» 285 . И хотя основная часть собранных коллекций А. М. Раевской являлась коллекциями археологической и отчасти антропологической, Д. Н. Анучин утверждал, что «…в бытность в свою в Неаполе приобрела (А. М. Раевская. — О. В.) хорошую минералогическую коллекцию по Везувию, а в Германии составила ценное собрание ископаемых аммонитов» 286 . 14 февраля 1872 года А. М. Раевская была избрана членом-корреспондентом Императорского Московского археологического общества 287 . Несколько раньше, в 1866 году, ее избрали членом Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии 288 , но об этом более подробно мы будем говорить ниже.
285
[Анучин Д. Н.] Анна Михайловна Раевская… С. 513.
286
Там же.
287
Раевская Анна Михайловна // Императорское Московское археологическое общество в первое пятидесятилетие его существования (1864–1914 гг.). Т. 2. М., 1915. С. 298.
288
Устав и список членов Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, состоящего при императорском Московском университете. М., 1868. С. 15.
Имена и деятельность Е. П. Фадеевой и А. М. Раевской были хорошо известны их современникам, по крайней мере тем из них, кто интересовался естественными науками. Их высокое положение в обществе, хорошее состояние, уважаемый статус замужних или (в случае с А. М. Раевской) вдовствующих дам превращали их научные занятия во вполне полезную для общества деятельность в глазах как членов общества, так и членов научного сообщества. Но у них были и гораздо более скромные последовательницы, чей вклад в изучение окружающей их природы, быть может, был и невелик, но кто искренне вкладывал душу и силы в это занятие. Например, читая биографию одной из российских писательниц первой половины XIX века Марии Семеновны Жуковой (1805–1855), можно встретить следующую информацию: «Уже тяжело больную М. С. Жукову все еще охватывала жажда самой разносторонней деятельности. Кроме работы над романом “Две свадьбы” она пополняла начатый ранее гербарий, много читала и рисовала. Закончила альбом рисунков саратовской флоры…» 289 Надо, правда, заметить, что, живя в Саратове, М. С. Жукова была хорошо знакома с Е. П. Фадеевой, так что вполне возможно, что увлечение писательницы ботаникой началось благодаря этому знакомству. В увлечении естественными науками и, если говорить об А. М. Раевской, археологией, переросшем не просто в серьезное занятие, а, можно сказать, в дело всей жизни, видно западное влияние. Во всяком случае, младшие современники именно с помощью влияния Запада объясняли все еще очень малопривычные для окружающих интересы и Е. П. Фадеевой, и А. М. Раевской. Западное влияние (польское) чувствуется в описаниях образования, полученного Е. П. Фадеевой, продолжительную поездку в Италию современники считали причиной глубокого интереса А. М. Раевской. Тем не менее основой для того и для другого послужило предварительно полученное дома прекрасное и всестороннее образование. В свою очередь каждая из описанных нами дам оказывала влияние на женщин, попадавших в орбиту их влияния. Традиция собирания естественно-научных коллекций женщинами сохранялась в Российской империи на протяжении всей второй половины XIX века. Например, в ботанических справочниках конца XIX века можно встретить информацию о такого рода гербариях. Так, в работе В. И. Липского «Новые данные для флоры Бессарабии» читаем описание гербария Веры Антоновны Безваль, собранного в 1891 году в имении Е. Н. Донича Воротец, Бессарабской губернии Оргеевского уезда 290 . Не без язвительности В. И. Липский писал: «Гербарий этот по внешнему виду весьма роскошен, растения в общем собраны хорошо, наклеены на превосходном картоне с каллиграфическими подписями, сохраняются в хороших папках и т[ак] д[алее]. Число растений, впрочем незначительно, всего 203 вида…» 291 И добавлял после достаточно подробного описания: «Гербарий этот имеет, очевидно, значение сельскохозяйственное, хотя, нужно сказать, что он не вполне удовлетворяет этому назначению» 292 . Однако более подробно о традиции сбора российскими женщинами естественно-исторических коллекций во второй половине XIX века мы будем говорить далее.
289
Еремеев П. В. Мария Семеновна Жукова. К 200-летию со дня рождения Марии Семеновны Жуковой // Арзамасская сторона. 2004. № 4. С. 79.
290
Липский В. И. Гербарий Веры Антоновны Безваль // Липский В. И. Новые данные для флоры Бессарабии. Киев, 1894. С. 444.
291
Липский В. И. Гербарий Веры Антоновны Безваль. Киев, 1894. С. 444.
292
Там же.
Глава 5
Женщины – посетительницы публичных научных мероприятий в ученых и учебных учреждениях Российской империи в первой половине XIX века
Почтеннейшие любители и любительницы наук, кому только благоугодно будет, сим приглашаются к удостоению оных лекций своим присутствием.