Штурмуя Лапуту

Валин Юрий Павлович

…Захваченные матросы лежат пластом, желая поглубже втереться, втиснуться в грязную воду — порой дивные вязкие лужи Сан-Гуаноса кажутся даже мелковатыми. Не то чтобы эти люди уж совсем беспомощны: ноги свободны, сильным матросским плечом можно сбить и крепкого осла. Но вскакивать со связанными руками заведомое безрассудство — вокруг до зубов вооруженные святые братья-ослы. Уже лежит бездыханным с разрубленным затылком один из матросов — нет, не пытался бежать, просто не повезло…

…— Туда уходим! —

рявкает Укс, вздергивая на ноги коренастого корабельного плотника…

…Рычит ближайший монах, замахивается… встречный наконечник тичона достает его глазницу первым. Моряк кидается в ноги соседнему брату святого Рэбы, подсекает… остальные пленники, сориентировавшись, неуклюже пытаются встать, драпануть в обход. Руки им сейчас освободить не удастся — наручники корявы, примитивны, но это железо, и развинчивать грубые болты некогда…

…Укс успевает еще кому-то помочь, но это не дело. Сейчас дело — прикрыть от клинков и копий — слишком очевидны удирающие матросы…

… и пилот с дротиком сейчас очевиден. Не потому что стал выше, мощнее, импозантней, а потому что отвлекает на себя…

… еще быстрее, поярче и понаглее действия одинокого бойца, миг, когда можно, как говорят в Старом мире, «отвести душу», открыто отнимая жизни и калеча, заливая своей ненавистью всё вокруг…

— Всё выше и выше и выше… — орет Укс, орудуя тичоном. Не очень длинное древко, светлое, с неочевидной ребристостью древесных узоров, идеально лежит в руках. Таких древков уже не делают, ну, разве что изредка и очень знающие мастера. Под клинок не попадаем, не портим…

— … и выше, стремим мы полет наших птиц!…

…Что-то густо пошли, уже и не пронырнешь, сущая скотобойня вокруг… наконечник едва не увязает, упрямые ребра скрипят по стали… тесно…

— … дышит спокойствие наших границ…

…Нет никаких границ лично у пилота, разве что границы личного пространства, в которых вечно и демоны не знают, что творится…

…Что ты лапу тянешь, скотина небритая? Ладно бы кинжалом тыкать норовил…

… острие тичона выскальзывает-возвращается из-под мышки толстяка…

— … творя невиданный полет! — чеканились строки древнего поэта, носившего почти здешнее гордое имя Павел Д. Герман.

Это верно, вон и Логос одобрительно свои редкие зубы скалит. Хуже, что резерв Трибунала идет наперерез. Судя по стремительности и целеустремленности — это славные рубаки Дальнего Ночного Дознания. Немного, мечей пять. Но на группу удирающих пленников хватит с лихвой, уж очень неуклюжи и медлительны «безрукие» матросы. Кажется, это тот самый «пипец пришел», как гласит лаконичная формулировка философов Старого мира…

Орать, привлекая внимание, неуместно. Лучше провозгласить гордое:

…— Наш каждый нерв решимостью одет…

Без сомнения, заметили,

собственно, на Укса и метили, ему наперерез и шли…

…Весь причал кипит в бою, в крови, дыму, воплях, скользких кишках и звоне боевого железа. Удерживает сходни команда «Генриетты», изредка палят аркебузы и фальконеты — толку от которых сейчас немного. Но лужи под сапогами, без сомнений, стали много глубже и краснее. Славна и бессмысленна битва. И только тут — на фланге — и бойцов меньше и смысл очевиднее…

… трое против пилота. Еще двое «ночных» заранее отделились, нагоняют удирающих к носу корабля моряков. Тем не уйти — нагонят. И Уксу не уйти — здесь, на виду, средь просторной лужи, обмануть не получится. Морды Ночных спокойны, уверенны. Старший из них держит пистолет — огромный, «неандертальской», как не замедлила бы выразиться Профессор, модели — спешить с выстрелом не будет, только наверняка пальнет.

— Так-так, беглый грешник, а? — узнал один из дознавателей.

— О, помните, да? — восхитился Укс, поигрывая опущенным почти к сапогу наконечником тичона.

— Бросай пику, — предложил «ночной». — Еще поживешь, расскажешь, как сбечь умудрился.

— Так небось, больно рассказывать будет-то? — засомневался пилот.

— А ты как дума… — договорить дознаватель не успел, пошатнулся и начал падать в лужу…

…первого пистолетного выстрела с «Генриетты» Укс и вообще не слышал. Просто надеялся, что он будет. Второй «бах!» отчасти расслышал — легкая пуля пронзила плечо старшего «ночного», тот покачнулся, так и не успев поймать на верный прицел подвижного пилота…

…Укс успел уйти за спину раненого, частично загородиться. Оставшийся целым дознаватель тоже отпрыгнул, разрывая дистанцию, давая себе простор. Меч у него был средненький, на такой клинок знатоки только губу презрительно оттопырили бы. Но ведь умеет шмондюк работать…

… тот момент, когда Логос, инстинкт самосохранения, и Профессор с корабля в один голос заорали:

— Рискуй!…

Укс метнул дротик…

— … Воздушный флот сумеет дать ответ…

Чем тичон хорош — его истинные возможности только многолетний хозяин и осознает…

…Был в руке дротик — а уже в груди врага торчит, вонзившись более чем на треть. Садится на колени «ночной», еще не поняв, но мигом ослабев…

— Не-не, даже не думай… — ворчит Укс, уходя по дуге от ствола пистоля-«неандертальца», так и норовящего упрямо довернуть, настичь стволом подвижного противника. Заплетаются ноги старшего дознавателя, мутнеет от боли в глазах, но норовит пальнуть-свалить, до последнего старается…

…если и есть на Сан-Гуаносе дельные людишки, так это Ночные Дознаватели. Но не по ту сторону битвы стоят умелые святые братья, так что исход один…