Штурмуя Лапуту
Шрифт:
— Я — скотина?
— А кто? Сам подумай — она опытная, но не по этой части. Прозябала в обществе очевидной душевной дикости. А ты вращался в приличном кругу, наблюдал за развитием отношенек, делал выводы и тонкие умозаключения. А щас пасть раззявил: «ой, а чего она так»? Нет, я понимаю, тут закономерное оглупление влюбленного индивида. Но ты как-то напрягись, осознай.
— Гм.
— Вот-вот. Думай. Обреченность у них двоих, понимаешь ли. Впрочем, с этим-то вы наверняка разберетесь, не совсем же идиоты. Меня сейчас иное волнует. Фунтик ведь меня по интонации косплеила?
— А кого еще? Ты же у нас образец научной интеллигенции, маяк духовно-интеллектуального возрождения.
— Тогда мне чуть интонацию подправить нужно,
— Тебе об этом лет десять постоянно говорят. И я, и Грушеед. И Светлоледя, кажется, намекала.
— Что тут намекать?! Внятно объяснить же можно.
Партнеры помолчали, глядя на вялое утреннее мерцание Бездны. Потом Профессор сказала:
— Она удивительно талантливая, в общем-то, особа. Умеет концентрироваться. И стрельнуть-пальнуть когда надо может, и мужчин из себя вывести, и даже инстинктивному имитационному оборотничеству не чужда талантом. Хотя не особо развиты эти способности, так… чуть намечено по поверхности и всё, нет настоящего погружения.
— Не надо ей погружаться.
— Как это не надо?! Ты, Уксик, жуткий эгоист. То, что она тебя и так с ума сводит, это ваше личное дело. А вот в социально-историческом аспекте…
Тут Лоуд пришлось прервать издевательства, поскольку к партнерам подковылял маг Коровал со смиренной просьбой — ему нужно было к лекарю, просил замолвить словечко.
При одной из последних бесед с высшими чинами Трибунала Сан-Гуаноса маг лишился мизинцев на обеих ступнях ног. В сущности, отсутствие пары пальцев не так уж кардинально сказывалось на способностях к сотворению бытовых чар. Но требования инквизиторов категорически не совпадали с магическими возможностями Коровала Проницательного. Безусловно, сам виноват — видел же, с кем контракт подписывал. Но жить хочется даже не самым мудрым магам, оно тоже понятно. Ничего, чуть подлечится Коровал, в себя придет, польза от него будет.
Глава двенадцатая
Курс наверх!
…Молоток плющил звенья цепочки, сминал лишенную камней драгоценную оправу, Укс еще пару раз пристукнул и кинул безобразный ком бывшего украшения в тигель. Корабельный плотник присыпал разрубленными серебряными монетами:
— Присолил. Ставим!
Тяжелый тигель задвинули в печь. Маг Коровал, голый по пояс, напряг импозантно поросшие седыми волосами плечи, придвинул трубу поддува и начал бормотать заклинанье…
Свеже-отлитые крепежные кольца получались бледно-медового цвета, не особо красивые, требующие дальнейшей проковки. Хватало их на вахту-две, потом лопались, приходилось останавливать пропеллеры грот-мачты, открывать люк техобслуживания, заново менять кольца. Несовершенное и разорительное техническое решение. Но единственно возможное в данной ситуации.
Вообще у печи было жарко. Специальная противопожарная выгородка, в которую не пробивается освежающее дыхание Бездны, проклятая неуклюжая печь, жар отраженного пламени…. О кузнечных работах некоторые члены команды, да и сам пилот, имели вполне внятное представление, но плавильня — это совсем другое. Пришлось наскребать крохи общих знаний, импровизировать и экспериментировать. Укс вспоминал свои визиты на плавильни Дюоссы, остальные моряки собственные жизненные случаи, в общем, поднатужились и совладали с задачей.
— Передых, господа слесарные ювелиры, выходим.
— Компоту дайте! — потребовал маг, остающийся следить за печью.
Ему сунули кувшин и прикрыли временную дверь.
Противопожарные мероприятия соблюдались пунктуально — за этим и с мостика следили, да и сами мастера не забывали. Изначально леди-кэп вполне обоснованно сомневалась в необходимости обустройства плавильни на палубе, предлагая работать на камбузе, где уже есть печь и исторические традиции попыток спалить корабль. Но на камбузе не получалось, требовалась специальная печь. Лоуд представила план противопожарной безопасности,
В общем, уже третьи сутки «Генриетта» шла вверх на полной скорости, регулярные притормаживания для смены колец не в счет.
Моряки стояли у борта, облокотившись о планширь, остужали взмокшие физиономии, любовались всегда неповторимой Бездной.
— Скучаешь по личным полетам? — спросил плотник.
— Не особо. Когда тут скучать? — хмыкнул Укс.
— Ну, у вас-то полеты интереснее. Я бы такой малой командой шнырять не смог. Рискованно все ж. Хотя и выгодно, наверное, — предположил плотник.
Нет, не выспрашивал моряк, просто к слову пришлось. Допрашивать пассажиров на «Генриетте» было не в обычае, а научная группа считалась уже и не особо пассажирской, поскольку стала частью экипажа, пусть и временно. Ну, так что в жизни не временно? Жизнь, богатство, огорчения и радости — всё проходит-уплывает, это любой матрос знает.
Со златом это уж точно. Побрякушки, прихваченные в Епископальном Дворце, пожертвовали на ремонтные работы, Укс счел это само собой разумеющимся — в нормальные до-болезненные времена команда воздухоплавателей не бедствовала, да и Университет удавалось финансово обеспечивать без особого напряга. Иное дело, что на Лагуне собственно наличие серебра, золота да иных ценностей мало что решало — натащить стройматериалов, нагнать бригады строителей все равно не получится, хоть как их озолоти. Своеобразно там всё, «состояние милого, но недоразвитого коммунизма», как формулирует Лоуд. Деньги нужны при командировках, поездки регулярны, вон — Экспедиция так и вообще истинно бесконечной выглядит, — но к монетам и драгметаллам особого уважения нет. Хотя, если вдуматься, это не очень нормально. Хорошо, что пилот вовремя спохватился, притормозил Профессора, напомнил, что трофеи у епископа не в одиночку брал.
Нужно признать, это был миг, когда Фунтик не смогла скрыть изумления. Тем ли, что с ней корректно советуются, или тем, что целое состояние готовы весьма спорно «слить» — воровка была больше ошарашена — так и осталось непонятным. Без колебаний сказала «вам виднее, я в технике ничего не понимаю, могу только поддержать решение».
Насчет этого она, конечно, молодец. Жаль, что не во всем.
— Готово! — завопил маг из плавильни. — Идите!
Мастера вернулись в душную утробу мастерской. Металл в тигле приобрел нужный оттенок, пора было заливать. Укс взял клещи — рука, это уж по всеобщему мнению экипажа — у пилота была самая точная. Собственно, когда приловчились, ничего трудного — заливка, остывание, проковка, закалка… элементарно. Вот построить «из ничего» печь, сделать приличную форму и найти правильное заклинание поддува, это да, была задача…
Много в мирах интереснейших задач, неустанно решает их официальная и неофициальная наука, непрерывно проводятся эксперименты, сочиняются математические формулы и магические заклинания, калятся тигли, льются раскаленный металл и трудовой пот, раздаются радостные вопли «эврика!». Кстати, в психологии тоже свершаются немыслимые открытия, по странному стечению обстоятельств ничуть не меняющие природу людей.
Нет, Укс не считал себя психологом. Он чувствовал себя истинно бескрылым лилипутом, заблудившимся в кишках психологического ребуса, загнанного в тупик-аппендикс парадокса характеров. Вот как это в психологии называется? В жизни характеризуется термином «прям жопа какая-то».