Штурмуя Лапуту
Шрифт:
Лоуд, наверняка знающая уйму самых модных психологических словечек, в данном случае помалкивала. Понятно почему.
Сама Профессор была занята по горло. Кроме груза противопожарной ответственности, у нее были совещания по корректировке курса корабля, лекции и многое иное. Утверждала, что ей предлагали постоянную должность корабельного «замполита». Конечно, едва ли леди-кэп и ее помощники формулировали именно этими терминами, но в принципе-то…
Профессор присутствовала везде: на капитанском мостике, у мастерской, зарисовывала движение «линз», сидя на мачте в «вороньем гнезде» или болтая с вахтенным наблюдателем под килем в «крабьем глазу». Воспитывала и распределяла
На взгляд Укса, именовать ту палубу «сердцем корабельного рабоче-пролетарского самосознания» было не совсем точно. Сидящие на рычагах моряки довольно активно тасовались, текущий график вахт выносил вращуков то на палубу, то на камбузные и трюмные работы, вахтенные традиции на «Генриетте» были сложны и несколько запутанны. Но кто спорит — дергать рычаг целую смену крайне утомительное и скучное занятие.
Лоуд прохаживалась по проходу между скамьями вращуков, расчерканному тенями верхних вентиляционных решеток, повествовала о поучительных случаях и аварийных ситуациях иных линз-миров, декламировала образцы классической поэзии, отстукивала ритмы неведомых здесь шлягеров, сообщала удивительные факты биографии гениальных сочинителей тех шедевров и, главное, задавала вопросы — ведь и аудитории необходимо дать слово. Моряки работали рычагами, оживленно спорили, приводя примеры из собственных непростых биографий, подшучивая и философствуя.
— Хорошо идем, — заметил как-то в перерыве плавильных работ корабельный плотник. — Вращуки у нас в ударе. Оно и правда там — в двигательном — нынче интересно сидеть.
— Я поначалу не особо поверил, что она профессор, — признался Коровал Проницательный, обмахиваясь тряпкой. — Думаю, держали при какой-то ученой гильдии в виварии, нахваталась умностей тощая хитрюга, прежде чем сбежать. Кто мог думать, что жуткое и коварное коки-тэно может иметь настоящую ученую степень?
— Да чего она жуткая? — удивился плотник. — Нормальная, даже отчасти симпатичная. На дальнюю-дальнюю родственницу нашей кэпши похожа. Я бы на такой мог жениться. Ну, если бы у нее сиськи были и ума чуть поменьше. Совсем уж дураком каждодневно себя чувствовать неохота.
Маг и плотник посмотрели на Укса. Пилот покачал головой:
— Не, я дураком себя не чувствую. У нас с Профессором разные векторы образования. Недурно дополняем друг друга. И у нее в основе — самообразование, большая личная тяга к знаниям. Всего сама добилась, собственными лапами и головой.
— Великое дело, когда воля имеется, — признал умный плотник. — Мне бы тоже подучиться, хоть бы пару книг умных прочитать. А то случись что, тыкаешься как слепыш.
— И не говори, — маг тяжко вздохнул. — Я вот совсем опустился, отстал от последних достижений магической науки. Сдуру в Трибунал пристроился, думал, «жалование же идет, прокормлюсь, что там мне осталось-то». Теперь ноги птичьи, четырехпалые. А я ведь еще не совсем старый.
— В чем проблема? — проворчал Укс. — На учебники наскребешь, переаттестацию осилишь. Кому из нас дурить-то не приходилось? Обычное дело…
Менялись как обычно вахты, лавировала по течениям, взбиралась к верхним «линзам» неутомимая «Генриетта». Держали курс на Коринту. Увы, далеко в стороне от курса дрейфовал замечательный и прогрессивный Большой Гэс, куда так недурно было бы зайти для ремонта и отдыха, иные
Корабль остановился лишь раз — для набора воды на крошечной необитаемой «линзе». Лоуд в пять минут описала остров — кроме мелких лягушек в озерце, ничем примечательным «линза» похвастать не могла. Остальные пассажиры на берег не сходили: смотреть там было нечего, Укс помог поднимать лебедкой бочки, потом протянули шланг от помпы, промыли струей палубу, заодно в лазарете полы помыли — раненых Фунтик и прикомандированные монашки временно вывели и вынесли на чистую палубу.
Двинулась «Генриетта» дальше. Путь вверх всегда сложен, это и без точных штурманских расчетов прекрасно известно. Лично пилота изводило то, что он вообще ничего просчитать не мог. Общеизвестно, что женщин понять и предсказать весьма непросто, но раньше Укс с этим, в общем-то, справлялся. Но с Фунтиком было совсем иное дело.
…Вообще в тот поздний час Уксу думать ни о чем не хотелось, весь день экспериментировали с шмондовыми кольцами, голова была пуста. Ну нет никого в каюте, пусть так. Оно даже проще. Свечу не зажигал, сел на койку, стащил сапоги. Снаружи чуть гудели пропеллеры, негромко переговаривались на мостике рулевые, «Генриетта» следовала своим курсом. Укс вытянулся на одеяле, пошевелил ступнями. Угу, пассажиры в пути обязаны от скуки помирать, была же такая забытая традиция. А все бабы — дуры. Видимо, если и не все, то…
По палубе прошагали, довольно весомо, остановились у каюты, стукнули в дверь:
— Э, пилот?
Укс распахнул дверь.
Снаружи стоял старпом Гунтер. Была не его вахта, это еще раньше почему-то пилоту четко вспомнилось. На плече старпома висела Фунтик. Довольно безжизненно висела и ощутимо попахивала кальвадосом.
— Набухалась? — зачем-то спросил об очевидном Укс.
— А? — не совсем понял старпом. — Выпила она. Забираются, мерзавцы, в трюм, хоть как там груз загораживай. Вот — угостил кто-то добрый. А чего она ко мне дотащилась, я не знаю. Заберешь?
— Ну не выбрасывать же, — равнодушно сказал Укс. — Давай сюда.
Гюнтер переложил легкую пьянчужку на руки хозяину каюты. Фунтик была, как говорили в Старом мире, — «в дупель», почему именно так технически называли это пьяное состояние непонятно, но вот… из всех признаков вменяемости только ароматный перегар.
— Слушай, пилот, ты зла на меня не держи, — внезапно приглушенно сказал старпом. — Она бабенка демоновски привлекательная, когда захочет. Не спорю, было у нас, когда она на борт первый раз с магом пассажиркой попала. Она мне руку подлечила, у меня старая там травма, ну и… Собственно, почему нет-то. Но то в тот раз. Сейчас иное дело.
— Да чем «иное»? Я ей не брат, не отец, скандалить не собираюсь. Взрослая баба, она сама выбирает.
— Ну да, рассказывай. Я, между прочим, не для оправдания говорю. Еще чего не хватало, оправдываться, — грозно намекнул старпом. — Но для прояснения дела сказать обязан. Не знаю, чего она ко мне завалилась. Не заманивал. Тут и без приказа кэпа видно.… Э, я про такое объяснять не умею. Короче, если имеется мыслишка меня ножичком в печень угостить, то будет вовсе не по делу. Я к вашим сложным отношениям вообще боком.