Сибирский папа

Терентьева Наталия

– Пап… – Я постаралась отогнать мгновенно навалившееся раздражение. А почему, собственно, они ждут от меня каждую минуту сообщений и новостей? Я разве не взрослый человек? Ну, почти взрослый…

– Ладно, – грустно сказал папа. – Пришли фотографии города. Ну и там… Что хочешь.

– Хорошо.

– Мы тебя целуем. Береги себя, пожалуйста!

– Ладно.

– Как тебе новые родственники?

– Нормально.

Я хотела отвечать папе по-хорошему, а получалось не очень, я сама это понимала. Мне мешал Кащей, утаскивающий и утаскивающий меня за собой,

в какой-то другой, новый мир, где новые ощущения, яркие, страстные, где тело живет своей собственной жизнью, где мой разум мне совсем не нужен, где не надо на каждый вопрос тут же искать рациональный ответ, где ответ изначально известен. Ответ этот заключен в одном-единственном слове – любовь.

Мы остановились у скамейки, Кащей встал за ней, прислонившись ее к спинке и притянул меня к себе. Я как будто перестала видеть и слышать всё, что происходит вокруг.

– Тебе понравилось? – спросил Кащей тихо, когда я наконец почти высвободилась из его крепких рук.

Я чуть отступила назад. Какое неправильное слово… Зачем он так говорит? Я резко сбросила его руки.

– Ты что? Ты обиделась?

Я пожала плечами. Не буду даже отвечать. Наверное, я перегрелась. Целовалась с Кащеем… сколько? Час? Два? Я взглянула на телефон. Нет, всего двадцать минут. А показалось, что закончилась старая жизнь и началась новая. И старая жизнь была давно-давно…

– Я умею делать женщине приятно… – проговорил Кащей. – Это ведь только начало… Ты еще вообще ничего не знаешь…

– Помолчи, пожалуйста!..

– Да ты хоть скажи, что такое?

От невозможности объяснить ему очевидное у меня выступили слезы на глазах. Чтобы Кащей их не заметил, я отвернулась.

– Что? Что такое? – Он полез мне прямо в лицо, махнул волосами, я отбросила его волосы, которые попали мне в рот. – Ты – плачешь? Ты?

– Нет. Не я. И не плачу. Ты циник.

– Да, я циник, – самодовольно улыбнулся Кащей. – Я ужасный, я невыносимый… – Говоря всё подряд, он неожиданно опять начал меня целовать, и я, не желая этого, понеслась вслед за ним, в другой мир. Мир желаний, ощущений, в котором растворяешься и теряешь себя.

– Я приду к тебе сегодня, и ты мне откроешь, – прошептал мне Кащей на ухо, ловя губами мою мочку.

Я кивнула, а потом заставила себя собраться с мыслями и сказать:

– Нет.

Кащей чуть отодвинул меня, посмотрел в глаза. Какие же у него холодные глаза, цвет такой, он тут не при чем. Холодные и красивые.

– Ты хорошая. Выходи за меня замуж, Мария.

Я недоверчиво посмотрела на него.

– Да, да, замуж. Я делаю тебе предложение.

Я слышала, как настойчиво в кармане Кащея бурчал телефон на беззвучном режиме.

– Тебе звонят.

– Мне никто не нужен, и ничто не нужно, когда я с тобой. Да или нет? Быстро говори.

Я растерялась.

– Я не собиралась замуж.

– Ты же не знала, что я тебя люблю.

Я замерла.

– Любишь? – повторила я.

– А ты сейчас не почувствовала, что я тебя люблю?

Я промолчала. Неправильный вопрос. Не понимаю, сходу не могу себе объяснить, что в нем

неправильного… Но в нем явно какая-то ошибка… Или… нет?

– Поедем к твоему отцу, пусть он нас… – Кащей хмыкнул. – Благословит. Он ведь православный.

Мы не обсуждали вопросы религии с отцом, но я видела у него крест под рубашкой. У Кащея, кстати, я креста не видела.

– Но у меня есть вообще-то родители в Москве.

– Ты же не должна спрашивать у них на всё разрешения, правда, Мария? Так что звони отцу, поедем, познакомишь, скажешь, что я самый лучший…

Я внимательно посмотрела на Кащея.

– Ты придуряешься, что ли?

– Мария, есть такие слова и такие минуты в жизни, когда придуряться – просто кощунство.

– К чему такая спешка?

– Не хочу, чтобы кто-то другой тебя увел.

– Вольдемар… – Я стала смеяться.

Всё, у меня истощился запас серьеза. Ведь я даже не знаю, как его называть. Имя – дурацкое. Я, что, выйду замуж за человека, которого зовут Вольдемар Вольдемарович? Я что, скоро выйду замуж?

– Ты маленькая, какая же ты маленькая… – Кащей стал меня гладить и гладил как-то так, что я совсем потеряла волю к сопротивлению.

Я никогда не думала, что мне будет приятно, если кто-то неожиданно завладеет моими самыми сокровенными местами тела, без разрешения, без моего предварительного на то согласия… Я вообще об этом не думала, как это бывает…

– Какая ты приятная…

– Всё, пожалуйста, перестань…

– Хорошо, Мария. Всё, как ты скажешь.

– Мне кажется, мне кто-то заполз сзади, ползет по шее, посмотри.

Поскольку мы стояли практически в глубине куста – как-то так задвинулись постепенно – сбоку, сверху, сзади кто-то жужжал на разные голоса.

– Повернись… – Кащей сам повернул меня и стал разбирать волосы на шее, сдувая их и целуя меня в шею одновременно.

Как-то я не думала… Не ожидала вовсе… Не ожидала от себя…

– Всё, ладно. – Я постаралась отойти от Кащея, но у меня это не сразу получилось – он не отпускал.

У него снова забурчал телефон.

– Да что они хотят!.. Наверное, по делу.

Я не ревнивая и не подозрительная – мне пока некого было в жизни ревновать, может быть, поэтому. Но мне показалось, что на экране мелькнул белый олененок.

– Да? – спросил Кащей очень нейтрально. – Сколько? Правильно. Хорошо. Да. Нет. Я занят. Давай!

– Мама? – спросила я.

– Нет!.. По делу, из ректората. Ничего без меня не могут. Ты, кстати, ведь здесь жить не собираешься? С отцом? Поближе к нему то есть.

– Я в Москве живу. Я на самом деле уехала бы из Москвы, но не знаю куда. Да и работы по специальности нет.

– Тебе работать еще долго не придется! – Кащей крепко меня обнял, и мы так пошли к гостинице.

– Почему?

– Родишь сначала мне троих детей. Можно четверых. Хочу, чтобы было много разных детей, мальчиков, девочек… И все похожи на меня, такие же умные, сильные и красивые. Я ведь умный, сильный и красивый? – Он с силой сжал мне плечо.

Я кивнула.

– Мария, ты родишь мне детей?