Сибирский папа

Терентьева Наталия

Я поглядывала на экран телефона, где навигатор прочерчивал мой маршрут, и старалась не отвлекаться на сообщения, то и дело возникавшие на экране. Кащей писал что-то совсем неприличное, такое, отчего у меня стали опять путаться мысли и включаться другие, непривычные мне механизмы. Вот оно, оказывается, как бывает… Параллельно приходили сообщения от Геника. Мой незадачливый друг слал и слал мне зашифрованные послания в виде картинок, которые я пока не открывала. И Гена сидит и ждет, когда я зайду в сеть, чтобы начать обижаться, – я опять в сети, а его сообщения не открываю.

Мы

ведь знаем какие-то удивительно личные вещи друг о друге, благодаря режиму тотальной виртуальной слежки. Например, я знаю, что Гена сегодня не спал как минимум до половины четвертого утра. На его страничке утром было написано «был в сети в 3:34». Что делал – не сказано, оставлен простор для воображения. «Поставил лайк здесь и там» – я как близкий сетевой «друг» извещена о том, что именно понравилось Гене. Меня это не делает ни на шаг ближе к Гене, меня это просто бесит. Можно, конечно, выйти из всех сетей, у нас есть такая девочка на курсе, которая сетью пользуется только, чтобы узнавать учебные новости. Но она – маргинал, она смело выпадает из социума. Можно вместе не выпивать и не курить кальян, но ты становишься человеком со стороны, если тебя постоянно нет в сети. Ты не понимаешь шуток, не можешь поддерживать разговор, не знаешь языка, ты кажешься странным. Ты живешь только в реальном мире, а все остальные – в другом, где свои законы, свои приличия, свои новости и шутки.

Я нажала какую-то кнопку на панели управления и полилась прекрасная музыка. Что-то забытое, я знаю эту чудесную музыку… Я стала подпевать.

На повороте с шоссе стоял пост ГИБДД. Постовой махнул мне жезлом. Пришлось приостановиться.

– Документики… – проговорил он.

Я показала ему права.

– Понятно… – протянул постовой. – Документы на машину?

Я пошарила рукой в бардачке. Да, вот они, отец говорил мне.

– Ясненько… Страховочка на кого выписана? Не понял… – Постовой стал, хмурясь рассматривать мои документы.

Я быстро позвонила отцу.

– Папа, – неожиданно для самой себя проговорила я.

– Да, Машенька… – Я слышала, что отец улыбался в трубку. – Ты где?

– Меня тут остановили… – сказала я негромко, прикрывая окно. – На дороге…

– Денег дай ему, не связывайся, долго не будем сейчас это решать. Пять тысяч дай и дело с концом.

– У меня нет таких денег.

– Внимательно в сумке посмотри. Если, конечно, ты их еще не потратила. Там я тебе положил. Во внутренний кармашек глянь.

– Сколько? – Я быстро пошарила в сумке. Да, правда… Что за ерунда… Когда он успел, зачем мне такие деньги? В кармашке лежала плотная кучка пятитысячных купюр. – Папа, зачем?

– Он там один?

– Подошел один…

– Ну вот и хорошо, быстренько разберись.

Постовой стучал мне в закрытое окно. Я опустила стекло и с сомнением протянула ему пятитысячную купюру.

– Ага, – сказал он. – Документики уберите, не потеряйте! Счастливого пути! Осторожней, там впереди опасный участок, резкий поворот! – Постовой мне козырнул, да с таким уважением, как будто я не пять тысяч рублей ему заплатила, а спасла кого-нибудь на его глазах.

Слегка ошарашенная,

я тронулась с места. Какие удивительные, новые ощущения. Какая свобода, сколько невероятных возможностей… Какая чудесная машина, которая словно слушается моих мыслей. Я чуть тронула педаль – и она едет, легко, быстро… Останавливается, поворачивает – всё как по волшебству… Наша семейная машина совсем не такая – наша любимая старая верная машина, на которой папа учил меня водить. Мой, настоящий, родной папа… Или нет… настоящий и родной – Сергеев. А Вадик – просто хороший и добрый…

– «Через двести метров поверните налево и затем поверните направо» – проговорил навигатор, на секунду отвлекая меня от мыслей о моих отцах.

Я – взрослая… У меня теперь своя машина – эта ли, другая – не важно. У меня есть настоящий отец, который мне во всем поможет. Завтра я познакомлю его с Володей. Я не буду больше звать его Кащеем. Это мой жених. Да, так я и скажу отцу! «Папа, это мой жених…» Как теперь мне звать Вадика? Ведь я не могу двух людей звать «папа»… Нет, я не предаю Вадика… Я ему очень благодарна. Он был мне отцом столько лет, но теперь я нашла своего настоящего отца, на которого я так похожа и который во мне сразу тоже увидел родную душу. Это не спутаешь ни с чем.

Я остановилась у ворот отцовского особняка, которые тут же разъехались, и навстречу мне вышел отец и выбежали две огромные белые собаки. Где они были днем? Их выпускают только на ночь? Наверное, это те самые собаки, лай которых я слышала, когда мы только приехали.

Отец вышел ко мне с распахнутыми объятиями. На крыльце дома показался Йорик. Собаки остановились чуть в сторонке, сели, замолчали, выжидающе глядя на меня и на то, как со мной обходятся их хозяева. Страшноватые морды, если честно, даже не знаю, что за порода.

– Йор не ложился, пока ты не приедешь… – улыбнулся отец.

Я прислонилась головой к его плечу. Как же хорошо, что я приехала.

– Как же хорошо, что ты приехала… – прошептал отец, целуя меня в макушку. – Моя дочь… Мир перевернулся, Машенька…

Я посмотрела ему в глаза.

– У меня тоже, – искренне сказала я.

– Ты моя дочка, родная моя… – Отец произнес это тихо-тихо, но я расслышала. – Ладно… Пошли. – Он погладил меня по спине. – Завтра будет бурный день. Надо выспаться всем. Ужинать будешь?

Я помотала головой. И неожиданно почувствовала сильнейший голод. Я толком ничего не ела вечером…

– Если только чуть-чуть.

– Хорошо. Оля уже легла, устала сегодня, так что мы втроем… Ты похозяйничай немного. Там в холодильнике куча всего. Прислугу мы на ночь обычно отпускаем, если ничего срочного нет.

Я не видела их «прислугу», слышала только о Лоле, но не удивилась – конечно, такой огромный дом и сад обслуживать самим невозможно. Здорово. Всё это здорово, мне неожиданно понравилось скромное обаяние богатства. Не кричащего, не кичащегося – просто богатства, заслуженной роскоши. Папа, мой родной папа, это всё заработал, заслужил, разве нет? Вадик тоже заслужил… – пронеслась у меня мысль, но я ее быстро прогнала. При чем тут Вадик? Каждому свое.