Сибиряки
Шрифт:
— Сколько вы думаете возиться с мостом, товарищ?
Воспаленные то ли от пьянки, то ли от бессонницы глаза мастера поднялись к Позднякову, смерили сверху вниз всю его добротно сколоченную фигуру, прицелились в ферму.
— Да кто ж его знает. Может, шесть ден, может, неделю.
Водители зашумели.
— Неделю стоять! А за простой кто ответит? Что мы, рыбку ловить приехали?
— Вот видите, Алексей Иванович? Вот и поговори с ним! — поддакнул начальник базы.
Равнодушие мастера задело и Позднякова.
— А быстрее?
Мастер отер цветастым платком плотную,
— Я тут, товарищи, малая сошка. Вы начальство наше спросите, которое с образованием. А я — вон что они — плотник. Дали мне десять человек — ладно. Меньше дадут — тоже ладно. С того и спрос.
— Видали, Алексей Иванович, как они за план бьются? — снова заговорил начальник базы. — На солнышке сало топит, падлюга, а на дело ему чихать!
К Позднякову подошел приехавший на попутной из Заярска парторг автобазы.
— Здравствуйте, Алексей Иванович. — И повернулся к дорожному мастеру: — А, старый знакомый! Опять воду мутишь, мужик?
Мастер зло сплюнул, отошел к плотникам. Парторг весело посмотрел в его сторону, доверительно сказал Позднякову:
— У нас с ним свои счеты, Алексей Иванович. Он по-хорошему не поймет. Дозвольте, поговорю с ним.
Он подошел к мастеру, положил ему на плечо руку.
— Ну, злишься? Хочешь, чтобы в десятники перевели? Могу еще разок похлопотать…
— Чего пристал? Чего надо? — окрысился мастер. — Люди делают, правда?
Парторг построжал. В наступившем общем молчании сказал тихо:
— Вот что, мужик: садись в машину и езжай в село. Собери все свое и чужое: пилы, топоры, долота…
Мастер молчал.
— Езжай, говорю, поможем. Поможем плотникам? — обратился он к шоферам, с любопытством наблюдавшим его с мастером не очень-то мирную беседу.
— А чего не помочь?
— Поможем! Пускай инструмент везет!
— Скупнуть бы его в Илиме, как нас купаться заставил! — выкрикнул один из водителей помоложе.
И сразу со всех сторон:
— А чего смотреть? Верно парень говорит!
— Пускай прохладится, гад!
— Но, но! — окрысился мастер. — Не шибко-то разоряйтесь! — Однако на парторга глянул, как на защиту.
— А что? Можем и купнуть. Едешь?
Мастер, с опаской оглядываясь на повеселевшие лица водителей, направился к ферме.
— Некогда мне разъезжать. Надо, так сами шукайте. А у меня люди работают…
Парторг насупился, посуровел.
— Злость в тебе кипит, мужик, охладить надо… А ну, купните-ка его, братцы!
Водители будто того и ждали. Поймали, облапили в двадцать рук мастера, раскачали над водой и выпустили. Мясистое, тучное тело его на секунду повисло в воздухе, дрыгнуло раз — другой короткими ножками и кулем плюхнулось в воду. Дружный раскатистый хохот заглушил и всплеск и вопли отчаянно барахтающегося в мутном Илиме мастера. Смеялись и плотники, воткнувшие топоры в бревна, заливались хохотом Лешка и Вовка. А водители кричали с моста, советовали, как лучше держаться на воде и куда приставать к берегу. Вспомнили и о плотниках:
— Братва, а этих-то! Чего они зубы скалят?
— Купнем!
— В воду их! Веселей будут работать!
Плотники перестали смеяться,
— Будет, скупали уже. Работаем.
Настроение поднялось. Даже повесившие было носы заговорили, задвигались, загорелись. Это видел и Поздняков, с улыбкой наблюдавший парторга. Вспомнил Танхаева: «Не зря ратовал за него Наум Бардымович, когда выбирали. А вот я обмишурился, поставил олуха начальником автобазы».
Через час привезли из Илимска инструменты. Парторг организовал еще три бригады, из водителей, и, подозвав к себе мастера, приказал:
— Вот, командуй. К утру мост готов не будет — еще выкупаем!
Тот поартачился, почесал зашибленную на воде спину, но повел расставлять бригады.
В Хребтовой, что на полпути между Усть-Кутом и Заярском, день и ночь кипела работа. Автопункт принимал иркутскую автоколонну. Устанавливались станки, размещались верстаки, шкафы, оборудовались склады, производственные цеха, обживались гаражи и навесы.
И у Лешки с Вовкой работы невпроворот — помогают раскладывать на стеллажах инструменты и запасные части, приколачивать щиты и таблицы, копать под фундаменты для станков квадратные ямы. А когда возвращается в Хребтовую Поздняков, бегут к Ване. Вместе с ним и стажеркой трут до блеска ободки фар, кабину, отколупывают с рессор насохшие комья, накачивают колеса. За это Ваня катает их на заправку, а Лешке объясняет устройство руля или мотора. С одним до сих пор не может свыкнуться Лешка: со стажеркой. Так и загорятся ревнивые Лешкины глазенки, если Ваня не ему, а ей доверит завернуть гайку, заменить изъеденный маслом проводок или лампочку в фаре. А того горше становится Лешке, когда Ваня начнет деловито, старательно объяснять неисправности у машины. Напрасно стажерка пробовала заговорить и завести дружбу с Лешкой — тот или отходил прочь или огрызался. А когда Ваня усадил однажды ее на свое место и, сев рядом с ней, стал показывать, как трогать с места и управлять машиной, Лешка от зависти чуть не лопнул. И устроил бы ей Лешка «сорок на восемь», если бы не один маленький случай.
Ваня, проверяя мотор, заметил неисправности в карбюраторе и приказал стажерке снять его с двигателя. Лешка и раньше видел этот сложнейший, по его мнению, прибор: с иголками, заслонками, поплавком и множеством всяких дырочек и деталек.
— Ты, Таня, разбери его и промой в бензине, — напоследок сказал Ваня стажерке. И ушел в гараж.
Таня карбюратор разобрала, но мыть отказалась:
— Палец порезала, бензином разъест, болеть будет. Леша, может, ты промоешь? Только не растеряй детальки смотри.
Лешка сделал вид, что карбюратор его нисколечко не интересует, но не сдержался:
— Давай уж.
А Таня стала объяснять устройство карбюратора. Лешка с увлечением очищал заковыристые детальки, то и дело спрашивал:
— А это зачем? А эта? А зачем дырочка?
И когда Таня стала собирать карбюратор, миролюбиво спросил:
— Почему вы в шофера пошли, Таня? Тоже машины здорово любите?
— Не очень. Мой муж, Леша, работал на автопункте, а потом ушел на фронт. А тут шофера понадобились — вот я и решила заменить мужа.